В марте 2022 года в Мариуполе замолкли даже птицы. С разных сторон были слышны только взрывы снарядов и испуганные возгласы людей, оставшихся в городе по разным причинам. Найти убежище в подвалах своих домов смогли не все: таких помещений было недостаточно, да и не вмещали они, большей частью, горожан, которые нуждались в укрытиях. Местная власть при этом трусливо сбежала, прихватив с собой коммунальную технику, и пожарную тоже.
Поэтому мариупольцы из разных районов города устремились в драмтеатр, в его габаритное укрытие, расположенное под зданием. Здесь спасались от снарядов и взрослые, и дети в надежде на то, что прочные стены выстоят под напором огня. Тогда никто не мог допустить и мысли, что может быть иначе.
Один из тех, кто нашёл укрытие здесь – Евгений Стальмаков. В Мариуполь он был командирован из Курахово охранять вагоны, гружёные металлом. 8 марта его вместе с коллегами по работе привезли в театр, так как оставаться на объекте в районе проходных завода им. Ильича было крайне опасно. К тому же, в этот день за людьми к драмтеатру должны были подъехать автобусы Международного Комитета Красного Креста, чтобы эвакуировать гражданских в безопасное место. Но позже поступила информация, что колонну в город не пропустили неонацисты.
«Мы располагались в подвальном помещении, число людей постоянно менялось, – рассказывает Евгений. – Одних привозили, другие уезжали по «зелёным коридорам», но со многими успел подружиться. Мы всегда старались держаться рядом: так спокойнее».
Быт в убежище был относительно налажен. На площадке у входа в театр написали крупными буквами: «Дети». Еду готовили в полевых условиях: печку установили прямо у боковой стены здания. Воду привозили в количестве, достаточном для питья и приготовления пищи. Продукты добывали сами – приносили из домов остатки запасов, выносили залежалые крупы и уже несвежую заморозку из складов, брошенных владельцами местных магазинов и разграбленных украинскими военными.
С постояльцами находились около десятка боевиков «Азова»*. Перемещению по зданию они не препятствовали, но и решать бытовые вопросы людям не помогали. По словам Евгения, чтобы перейти в другие здания, расположенные на территории Театрального сквера, «азовцы» переодевались в женскую одежду, опасаясь быть замеченными. Что они делали в других строениях, оставалось только догадываться.
«Периодически люди в форме «Азова»* привозили в театр провизию, однако, с гражданскими ею не делились, – продолжает свой рассказ Евгений. – Завозили и боеприпасы. Однажды я увидел, как двое боевиков заносили в подвал два зелёных ящика с боеприпасами. Возможно, это были те самые ящики, о которых так много писала потом пресса».
Утром 16 марта ничто не предвещало столь масштабной катастрофы. По словам очевидца, в тот день в здании находились порядка 800 человек. Дежурные по кухне, как обычно, готовили еду на улице. К ним присоединились несколько десятков людей. Кто-то остался сидеть в помещении, закутавшись в платки и куртки, кто-то прохаживался по зданию, чтобы согреться.
Примерно в 10 часов утра Евгений вышел на перекур на лестничный пролёт второго этажа внутри помещения. Где-то рядом расположился его товарищ Андрей. Вместо крыши над ними – лист профнастила: до начала боевых действий строители затеяли ремонт кровли, но завершить его не успели.
«Мы не слышали ни самолётного гула, ни взрывов поблизости, – рассказывает Евгений. – Обычно о приближении самолёта узнавали даже, сидя в подвале, так как крыша была тонкая. Но в тот момент не было ни малейшего повода для беспокойства, хотя факт того, что помещение покинули все до единого боевики, вызывал чувство тревоги. Мы знали подобные истории: на такие объекты, оставленные военными, часто прилетало, обычно со стороны «Азовстали»*.
И вдруг – страшный грохот и сильнейший толчок. Евгений полетел вниз. Пролежав несколько минуту на земле в пыли и дыму, решил подняться, но не смог. На помощь поспешил его товарищ. Андрею повезло больше: его, как и Евгения, выбросило наружу взрывной волной, но он отделался только ушибами. Андрей подал Евгению руку.
Несмотря на помощь, мужчина так и не смог встать на обе ноги. Правая ступня оказалась почти оторванной и держалась только на связках.
Больше часа Евгений ждал медицинской помощи. Напротив него поднимались клубы дыма и пыли, вокруг кричали люди, лежали разорванные тела. Позже Евгения увезла карета «Скорой помощи» и доставила в больницу, где врачам удалось спасти ногу.
Далее следовали долгие месяцы реабилитации. Сначала в госпитале Мариуполя, потом – в Донецке. Спустя месяц, Евгения эвакуировали в Ставропольский край, где он окончательно пошёл на поправку.
Через год он устроился на работу, и, несмотря на инвалидность, успешно справляется со своими обязанностями слесаря.
Он до сих пор не знает, кому ещё из его знакомых, находившихся в драмтеатре в тот момент, удалось выжить. Чаще всего, по его словам, в соцсетях попадаются фейковые личности, которые вещают о том, что пробыли в театре с того момента, как он стал укрытием, и якобы своими глазами видели некий российский самолёт и летящую с его борта бомбу.
«Я прожил в драмтеатре восемь дней, успел познакомиться со многими, многих помню по лицам, так как зрительная память у меня хорошая. Но людей, откровенно врущих в соцсетях, и в глаза там не видел», – говорит Стальмаков.
Ложь транслируют не только фейковые «свидетели» и украинские СМИ, но и западные информационные агентства. Так, украинский медиаресурс Hromadske опубликовал результаты «расследования», проведённого Associated Press. В статье говорится уже не об одной бомбе, а о целых двух. Там же приводятся слова опрошенных организацией Amnesty International «свидетелей» трагедии:
«Все это произошло на наших глазах. Мы были в двухстах метрах, когда произошел взрыв… Я слышал самолёт и звук падающих бомб. Потом мы увидели, как поднялась крыша театра», утверждает Игорь Мороз, 50-летний архитектор.
У людей адекватных, в том числе и у Евгения, к «свидетелям» произошедшего возникают вопросы.
«Вы знаете, каков радиус поражения авиабомбы? Расмотреть взрыв с такого расстояния и остаться невредимым шансов маловато, – говорит Стальмаков. – И может ли «подняться» крыша у здания, в которое угодила такая бомба? Скорее всего, нет: такое возможно лишь в результате подрыва изнутри. А две бомбы могут попасть в одно и то же место? Театр повреждён частично. От двух снарядов от него бы и места не осталось».
Своё мнение о разрушении театра высказал Владислав Теличко, который до 2014 года был заместителем министра по чрезвычайным ситуациям Украины.
По словам эксперта, теоретически должен был сильнее пострадать третий этаж, однако, характер повреждений указывает как раз на то, что взрыв произошел в глубине здания. Слой бетона был поднят и отброшен силой взрыва, а покрытие крыши не разорвано, а просто осело, потому что основная сила взрыва пришлась на железобетонную основу.
Совершенно не пострадало и крепление пожарного гидранта на третьем этаже, которое, по идее, должно было быть повреждено в случае авиаудара. А вот конструкции здания на первом этаже приняли на себя гораздо больший удар. Часть труб вырвало под влиянием взрывной волны. А крепление гидранта, которое не пострадало на третьем этаже, оказалось почти полностью уничтожено внизу. Чем ниже, тем больше деформация конструкций, что явно указывает на то, что эпицентр взрыва находился на самых нижних уровнях.
Сегодня мариупольский театр активно реконструируется. России не впервой ликвидировать последствия агрессии неонацистов. По планам, уже в 2025 году в русском Драматическом театре Мариуполя состоится первый спектакль.
Что же касается преступлений «Азова»* в Мариуполе, и это – взрыв драмтеатра вместе с людьми – будет раскрыто.
На заглавном фото: Так выглядел Мариупольский драмтеатр после взрыва
Нет Комментариев