«ЕВРОПА — ЭТО РУССКИЕ»: СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ ПЕРЕВОРАЧИВАЕТ ЕС

КОЛЛАЖ ЦАРЬГРАДА

Юрий Пронько: Путин в своей более чем двухчасовой речи обозначил очень серьёзные моменты, которые не удавалось реализовать все минувшие годы. На чём, на ваш взгляд, базируется та уверенность, с которой говорил президент?

Константин Малофеев: На уверенности в нашей Победе. Это самое важное. Если в чём-то уверен, если тебе не надо выкрикивать лозунги и к чему-то призывать, то ты говоришь об этом спокойно. В принципе, даже рассуждаешь и о будущем после Победы.

Например, Александр Васильевич Суворов в своей бессмертной «Науке побеждать», рассказывая, как он готовился к битвам, много времени уделяет тому, где будут стоять котлы с кашей после победы…

— После…

— Да. Победа — это само собой, но мы уже обсуждаем, что будет дальше. И вот это как раз и было в речи нашего Верховного главнокомандующего, что Победа — это уже само собой разумеющееся, ну, если только вы, Запад, не хотите ядерной зимы…

Это было некое преддверие будущих Майских указов. И вот мы сейчас в них заглянули и увидели приоритеты. Национальный проект «Семья», национальный проект «Молодёжь», проект «Кадры» и, наконец, новая элита. Всё это о будущем. Ничего не было о прошлом.

— Нет, было и о прошлом — элиты, элита…

— Это о прошлой элите. И было сказано так: вот прошлая элита не элита, а наши воины, герои, участники специальной военной операции — вот они настоящая элита… Это, собственно говоря, и доказывает всем нам, что у Путина есть понимание процесса. У президента больше всего информации о том, что происходит и как — не только на фронте, но и у наших врагов: насколько они готовы дальше сражаться, не отступают ли они, или уже ведут переговоры о том, как сдать Зеленского, может быть. Вот это всё, на мой взгляд, стояло за уверенностью Верховного главнокомандующего.

— Ещё были обозначены проблемы, о которых мы здесь говорим каждый день. Я вернусь к своей самой любимой теме — демографии. Результат-то пока отрицательный, мягко говоря. Цифры повергают в шок. И вроде уже и выплаты есть, и другие меры. Но не сдвигается с мёртвой точки. Обо что спотыкаемся?

— Это всё не так просто. На протяжении долгого времени «мы» комплексно занимались тем, чтобы отвратить людей от деторождения. И занимаемся этим уже не первое поколение. Первыми начали большевики, тогда у нас рождаемость упала более чем в два раза, за предреволюционное и революционное поколение комсомолок, в 1920–1930-е годы. Причиной стал массовый перевод женщин в трудовую силу.

До этого женщина полагала, что прежде всего её предназначение — быть женой и матерью. Соответственно, она выполняла своё предназначение, с честью воспитывая детей. И тут ей объяснили, что на самом деле её предназначение — быть работницей на стройках коммунизма, встать плечом к плечу с мужчинами в горячем цеху. Как в этой ситуации женщина может уделить время деторождению, воспитанию детей… Да от неё никто этого и не ждал.

Для нас построили пионерлагеря, детские сады, и дали понимание того, что детей надо сдавать прямо с пелёнок в ясли — потому что мать должна немедленно выйти на работу. Так у женщин гасили материнский инстинкт.

— Вам скажут: времена ведь менялись.

— А потом было следующее поколение, затем — поколение, которому Хрущёв предоставил возможность пожить по-человечески: появились телевизоры, бытовая техника, бесплатное жильё.

Забирали русский народ из деревень, где детей-то было больше. И перевозили в «хрущёвки». Вроде индивидуальное жильё, с горячей водой и туалетом. Но малюсенькие комнаты. И в них помещается только семья из трёх человек: родители и один ребёнок. Квартиры так были спроектированы, так было задумано.

 В «ХРУЩЁВКАХ» СЕМЬИ СТАЛИ УМЕНЬШАТЬСЯ. СКРИН САЙТА «ЦАРЬГРАД» YAPLAKAL.COM

И в этих запланированных «хрущёвках» жили запланированные советские семьи с одним-двумя детьми.

— Второго уже некуда было посадить в такой маленькой кухоньке…

— Да-да, и вот с таким маленьким столиком у стены. Только если от стены его отодвинуть, тогда второго ребёнка можно было усадить. А третьего уже некуда, только на голову. Поэтому семьи с тремя детьми в нашем детстве — это вообще событие.

А потом наступили 1990-е, когда на это всё наложились ещё и неуверенность в завтрашнем дне, и всеобщее обнищание. И тогда ещё меньше стали рожать — даже меньше, чем в советское время. Получается, женщину планомерно приучали к тому, что за то, что она — мама, никто не похвалит, кроме самого ребёнка, который на 8 Марта подарит ей букетик мимозы.

ПОСЛЕ ПЕРЕСТРОЙКИ МАТЕРИНСТВО ОКОНЧАТЕЛЬНО ВЫШЛО ИЗ МОДЫ. СКРИН САЙТА TKANER.COM

— В 1990-е вообще выяснилось, что мамой быть и не надо, что вообще-то надо другими делами заниматься.

— Девушкам доходчиво объясняли, что на самом деле шикарная жизнь заключается в том, чтобы быть содержанкой. И вот так, потихонечку, общественная нравственность деградировала до такой степени, что когда в начале 2000-х ввели материнский капитал, это выглядело грандиозным успехом — мы начали подниматься со дна.

И сначала вроде бы уровень рождаемости пошёл вверх. Но потом оказалось, что одними мерами материального характера проблему не решить. Почему? Потому что бабушки и мамы нынешних рожениц указывали своим внучкам и дочерям — надо или не надо рожать, можно или нельзя делать аборт. А сами-то они в советское время практически все делали аборт. Это было, как стакан воды выпить, по словам подруги Клары Цеткин — Коллонтай, хотя она сказала это немного о другом…

Так вот, сейчас, чтобы этот тренд повернуть вспять и вложить в головы, что аборты — это ужас на всю жизнь, а семья — это счастье, необходимо изменение общественного сознания. Без осознания всего этого мы, все четыре поколения, пришли к такому кризису. Надеюсь, мы сумеем за пару поколений из него вылезти. Но точно не за два года.

— А у нас есть время?

— У нас мало времени, но за два года не изменится ситуация. Нужно, прежде всего, чтобы у нас сменилось поколение так называемых советских бабушек, которые считают, что аборт — это не проблема. К сожалению, они, наряду с врачами, влияют на решение девушки. Затем нужно, чтобы окрепло новое поколение, которое выросло в спокойное путинское время. Новое поколение — те, кто сейчас являются потенциальными мамами — это поколение 1990-х.

НАСЕЛЕНИЕ РОССИИ ЕЖЕГОДНО УМЕНЬШАЕТСЯ НА МИЛЛИОН. В ТОМ ЧИСЛЕ СТАРАНИЯМИ БАБУШЕК, КОТОРЫЕ НЕ ХОТЯТ ВНУКОВ. СКРИН САЙТА «ЦАРЬГРАД»

У нас сейчас очень тяжёлый период. Но именно сейчас нам необходимо найти решения, принять меры.

— И такие решения есть, это Сахалин.

— Да, там удалось переломить эту тенденцию и поднять рождаемость до коэффициента воспроизводства 2,1, даже 2,15. За счёт чего? За счёт массированного финансирования семей с тремя детьми — именно с появлением третьего ребёнка и четвёртого.

— Что значит — массированное финансирование?

— А это значит, что у нас есть государственное финансирование, сначала маткапитал на первого ребёнка, потом — поменьше — на второго, и совсем немного на остальных детей. Семья, конечно, становится многодетной — место на парковке дадут, ещё что-нибудь. Но на самом деле должны давать больше на третьего ребёнка, как показал сахалинский эксперимент. А ещё на Сахалине ставку по ипотеке снизили. Но не так, как по всей стране — на 450 тысяч рублей, а до двух миллионов при рождении третьего ребёнка.

И, таким образом, рождение третьего ребёнка переводит семью материально в другую плоскость. А почему важно рождение третьего ребёнка? Потому что это разворот в сторону здоровой семьи. Если семья уже двоих родила, то это здоровая семья, которая уже не один год существует. Родители умеют обращаться с детьми, они понимают, что нужно делать с третьим ребёнком, как его воспитывать. И эти семьи стали рожать дальше. Вот этот способ повышения рождаемости на Сахалине и надо использовать в масштабах страны.

НА УЛИЦАХ ДОЛЖНО БЫТЬ БОЛЬШЕ КОЛЯСОК. ФОТО: АНТОН САДЧИКОВ/ЦАРЬГРАД

— Почему же не используют, если всё так очевидно?

— Используют. Это сейчас всё прорабатывается. Мы — Всемирный Русский Народный Собор, Царьград — сейчас участвуем в эксперименте в восьми регионах, вместе с энтузиастами-губернаторами. Мы все взялись — вместе с администрацией президента, правительством, которое повернулось лицом к этой проблеме. Мы, можно сказать, в ручном режиме сейчас пытаемся понять, какие меры будут действовать. И через полгода мы точно сможем это проверить.

В БЕЛГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ МНОГИЕ ЗНАЮТ АЛЁНУ ГРЕДЮШКОВУ — ТРИ ГОДА НАЗАД ОНА ВОЗГЛАВИЛА ОБЩЕСТВЕННУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ «МНОГОДЕТНЫЕ МАМЫ БЕЛОГОРЬЯ». ЧИТАЙТЕ О НЕЙ НА НАШЕМ САЙТЕ. ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО ЦАРЬГРАДУ

— Через девять месяцев можно проверить. Как реперная точка.

— Через девять месяцев можно, совершенно точно. Вот мы, допустим, повышаем пособие на первого ребёнка — потому что считаем, что благодаря этому женщины раньше начнут рожать. У наших женщин сейчас первые роды — в 29 лет. Если женщина в 29 лет родила первенца — когда же она успеет родить следующих двоих, чтобы образовалась многодетная семья?

— Неужели первые роды у женщин сейчас в 29 лет?

— Да, это в среднем по стране.

— У меня в 28 уже был третий ребёнок.

— А вот сейчас в 29 — первый. Соответственно, если мы будем давать деньги просто за первые роды, то никак не повлияем на этот процесс. А вот если будем давать, например, тем, кто родил до 25 лет, то это серьёзное подспорье для них. Это я вам назвал только основные меры. Там ещё много всего другого. Например, если в кабинете врача девушка узнаёт, что она беременна, ей тут же дарят набор для новорождённого. И для неё момент принятия решения — сделать аборт — усложняется. Когда тут уже подарочек стоит для её будущего малыша — решиться на аборт труднее.

Также необходима психологическая помощь, общение с психологом — до того, как женщина решится на аборт. Студенткам понадобится помощь. В том числе перевод тех, кто стал мамой, на бюджетное отделение.

— Нам скажут: ну, с точки зрения высшего образования это неправильно.

— У нас сейчас проблема не в высшем образовании, а в том, что мы вымрем так за пару поколений, если эту ситуацию с рождаемостью не изменим.

СТАРЕЦ ФИЛОФЕЙ, АВТОР КОНЦЕПЦИИ «МОСКВА — ТРЕТИЙ РИМ». ФОТО: ЦАРЬГРАД

— Константин Валерьевич, вот мы на Царьграде подчёркиваем всегда, что Москва — это Третий Рим…

— Александр Гельевич Дугин говорит: Запад — это одна из провинций. А Европа, с момента разделения церквей в 1053 году, делится на Запад и Восток. Мы — Восток Европы, или христианского мира, они — Запад христианского мира. Они издревле для нас были Западом, а мы издревле для них были Востоком.

— Но при этом мы Европа.

— Они Европа, и мы Европа. Только мы восточная, они — западная. Но в современном, глобальном мире я бы, скорее, называл нас Севером. Потому что Восток мы только для них, для Китая мы не Восток. И для Индии мы не Восток. И для Африки, и для исламского мира, и для Латинской Америки. Мы Север. Поэтому, в противостоянии или в мире, разделённом на католическую и православную церковь, есть Запад и Восток. Мы очевидно Восток.

НА «ПЕРВОМ РУССКОМ» ИДЁТ ТЕЛЕПРОЕКТ «АЗБУКА ТРАДИЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ». ФОТО: ЦАРЬГРАД

В мире, разделённом на семь цивилизаций, мы минимум Север, как говорил Дугин. Поэтому мы имеем такое же отношение к европейской культуре и европейским корням, как и Запад. Не меньше, а даже больше. Поэтому мы, в отличие от них, сохранили классическую европейскую культуру, классическую мораль. Христианскую, которая и объединила Европу.

— Сохранили фундамент.

— Можно сказать, что мы хранители настоящих европейских ценностей. А то, что они сейчас называют ценностями, это мерзости. И их прадеды назвали бы это мерзостями. А их прапрадеды — сатанизмом. Поэтому мы не будем лишать Европу — ту изумительную, замечательную христианскую Европу — святых, великих мыслителей, путешественников, учёных, героев. Вот эту Европу, оставшуюся в наших сердцах.

— А ещё художников, композиторов…

— Да, оставшуюся в наших сердцах звоном колоколов, прекрасной архитектурой, живописью, литературой, философией. Мы не будем эту Европу отдавать в руки этих мерзавцев. Поэтому мы цивилизация европейская, а они — не знаю…

— При этом, общаясь с отцом Андреем Ткачёвым, я услышал от него такую информацию: «Самое большое количество верующих людей на Западе — среди учёных естественных наук. А гуманитариев шатает из стороны в сторону». А те, кто занимаются математикой, физикой, точными науками, — самые религиозные люди. Даже на Западе.

— Конечно. Законами природы естественные науки стали называть недавно. До этого их называли законами Божиими. А природа — это Пятое Евангелие. И тот, кто занимается природой… Я знаю это со слов друзей моего отца и его самого, физика. Так вот, физики, теоретики, занимающиеся происхождением космоса, — они не могут жить без разумного замысла. Они понимают, что это не могло создаться само собой…

— Да. Мы сейчас повернулись лицом к Богу, однако на 10 браков у нас семь разводов. В полтора-два раза больше абортов, чем в той же Европе. Тогда получается, что мы идём в том фарватере, который уже поглотил Западную Европу, — вся эта безнравственность, отказ от деторождения, ну и далее по списку.

— А мы находимся в разных точках этой синусоиды. Мы жили в безбожной стране, и мы сейчас от этого избавляемся. От абортов, от ложного понимания того, что аборты — это нормально, как было в Советском Союзе. Мы освобождаемся сейчас от безбожия. И мы оттуда, вот с этого дна поднимаемся к Богу и к православным, христианским нормам. А они не имели такого падения. Ну, была у них Французская революция, но потом уже все эти запреты 200 лет как в таком виде отсутствовали. И у них снижение было более плавное, чем у нас.

Мы с вами, будучи пионерами в советскую эпоху, не могли даже представить, что будут восстановлены 30 тысяч храмов и возрождены монастыри. Ну разве можно было это вообразить? А вот теперь смотрите, что сейчас происходит, какой триумф Православия! Поэтому мы всё же находимся в другой точке.

ЧТО ВАЖНЕЕ — ХРАМЫ ИЛИ ШКОЛЫ? И ТО, И ДРУГОЕ. ФОТО: АНТОН САДЧИКОВ/ЦАРЬГРАД

Нам важно выдернуть эти безбожные плевелы, нам важно, чтобы наши дети рожали детей не в связи с маткапиталом, а потому, что это от Бога, Божье, Божий дар. Потому, что это спасение души для женщины. Чадородием спасёшься, было сказано Еве, которую изгнали из Рая.

— Мне не терпится задать один вопрос, я думаю, вам его часто задают, с завидной периодичностью. Вот повсюду возводят храмы, их всё больше и больше. А может, лучше строить школы, детские сады, спортзалы и так далее?

— Надо строить и то, и другое. И в своём Послании президент говорил о детских садах, школах… Но ведь для того, чтобы в школе кто-то учился, — их нужно сначала родить. А чтобы их родить — храм нужен. Потому что там та самая женщина и тот самый мужчина подумают именно о том, что для спасения души — надо родить. Так что если не будет храмов, не будет ни детских садов, ни школ.

— В столице в конце февраля прошёл Конгресс русофилов, в котором участвовали сотни делегатов из более чем 130 стран мира. Однако включаешь CNN, Fox News, BBC, открываешь Wall Street Journal, Times, The Ecomonis, и везде чёрным по белому: Россия изолирована. Тем не менее я увидел, как и вы, несколько иную ситуацию — всё-таки диалог продолжается. И у России есть реальные друзья.

— У нас был высокопоставленный китайский гость, профессор Фуданьского университета Чжан Вэйвэй, возглавляющий также Китайский институт. Он очень остроумную фразу сказал с трибуны, и потом, когда мы общались с Лавровым и группой знаковых гостей, он её повторил. Он сказал по-английски: «Если Россия изолирована Западом, то Запад изолирован всеми остальными». Это было круто.

Но, в общем-то, мировое большинство гораздо превышает население Запада. Запад по старинке называет себя международным сообществом, но никакого международного сообщества за Западом давно не стоит. И даже если они там собираются на какие-то заседания и называют это саммитом демократий, это лишь потому, что все эти страны получают помощь Международного валютного фонда, и попробуй не подключись.

Поэтому никакой изоляции России нет. И об этом говорили делегаты из этих 130 стран, 380 человек приехали. В прошлом году было 80 человек из 40 стран. Вот такой рост. Да и приехали, конечно, не все.

— Но главное — это «качество» этих людей.

— Безусловно. Приехали же не просто какие-то туристы из той или иной страны. Приехали лидеры общественного мнения, интеллектуалы. Например, из Америки приехал блогер Джексон Хинкл, и он вошёл в Совет международного движения русофилов. У него два миллиона подписчиков, ему 24 года, он ничего не боится. Говорит о глобалистской элите, о том, что Америке надо от всего этого освобождаться. О том, что Россию нельзя изолировать.

— Америке от этого действительно надо освобождаться.

— Конечно. Или вот приехал упомянутый уже профессор Чжан Вэйвэй. Приехал и внук Нельсона Манделы Нкоси Мандела, который возглавил Совет видных деятелей русофильского движения.

Был также шейх Имран Хусейн, большой враг Соединённых Штатов Америки, у которого десятки миллионов поклонников в исламском мире. Вот такие люди приехали к нам, выступали, поддерживали политику нашего Верховного главнокомандующего. Говорили о роли России в мире. О надежде на Россию как страну, возглавившую надвигающуюся многополярность — вместо американской гегемонии.

Я вам честно скажу: в эти несколько дней нам как-то совсем не казалось, что мы в изоляции. Всё было, как в старые добрые времена, когда в Советский Союз приезжали делегации из разных стран мира. А сейчас даже больше — из 130 стран! И важно то, что эти люди представляют большинство западных государств. Эти люди представляют человечество.

А вот западные элиты, кормящиеся этим глобалистским олигархатом, который учит нас через «Гугл», что нам говорить и думать, что можно, а что нельзя, что такое толерантность, — они не представляют человечество, они представляют сами себя, как когда-то в колониальном XVIII веке, и в XIX веке, когда Европа была у руля, а всех остальных считала обезьянами. Они нам рассказывают о правах человека, в любых других странах, кроме тех, кто им продаёт нефть. Но уже везде, по всей планете, приходит осознание истины, и люди всё громче об этом говорят. И чем дольше западные элиты изолируют Россию — тем больше остальные расправляют плечи. Понимают, что ничего России за восстание против глобалистов не грозит. Значит, они тоже могут.

Весь мир сейчас с надеждой смотрит на нашу борьбу. Об этом говорили все выступающие. Русофилов постепенно становится всё больше. Хотя на русофилов оказывают давление, их преследуют, всячески мешают общению с нами — но они едут в Россию. Потому что понимают: грядут перемены, через год будет уже совсем иная обстановка.

ИННА КУМЕЙКО