Саммит БРИКС, Южная Африка и французский неоколониализм

Вокруг августовской встречи глав государств БРИКС в Южно-Африканской Республике 22-24 августа раскручивается сразу несколько интриг. Помимо различных вариантов участия в мероприятии российской делегации, неподдельный интерес к нему проявил французский президент Эмманюэль Макрон, ещё в июне запросивший приглашение в Йоханнесбург. Если, к примеру, в МИД Индии посоветовали задать вопрос о том, будет ли оно в конечном итоге направлено, властям страны – организатора саммита, то пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков сказал, что в Кремле не понимают, в каком качестве французский лидер мог бы принять участие во встрече глав стран – участниц БРИКС и с какой целью. Подтвердил эту позицию заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков, сообщивший: Россия донесла до партнёров на юге Африки, что считает неуместным участие президента Франции в августовской встрече. «Принимающая сторона решает, кого принимать, в каком формате. Но не менее существенно, что приглашению должны предшествовать консультации в кругу всех участников БРИКС», – заметил дипломат.

Апрельский визит Макрона в Китай был отмечен рассуждениями на тему «стратегической автономии» Европы, равно как и эфемерными намёками на более независимый внешнеполитический курс Старого Света. Недавно Total Energies согласилась продавать природный газ Китаю в юанях, что рассматривается некоторыми наблюдателями как свидетельство понимания Парижем одного из приоритетов БРИКС – увеличения доли взаимной торговли в национальных валютах. Декларативное обещание нейтралитета в случае вероятного конфликта из-за Тайваня и некоторые другие шаги, по-видимому, также призваны обеспечить благорасположение со стороны китайских лидеров. Не стоит сбрасывать со счетов и торгово-экономические связи Бразилии с Евросоюзом, не менее 15 % которой идёт реэкспортом через соседнюю Французскую Гвиану в льготном таможенном режиме. За символическую плану Бразилия использует космодром Куру на территории той же Гвианы, из административного центра которой, Кайенны, планируется строительство железной дороги в сопредельных район бразильской Амазонии…

Элементы угасающего французского колониализма в Африке оказывают влияние и на региональные расклады: к примеру, через систему «африканского франка» Париж так или иначе контролирует 14 государств континента, что является модернизированной формой колониализма. Едва ли случайно и то, что по факту в ЮАР не поддерживают требования соседних островных государств о возвращении им принадлежащих Франции группы островов в Мозамбикском проливе и в западной части Индийского океана. Пока в Претории отмалчиваются, в Москве указывают на необходимость окончательной деколонизации «заморских» владений Франции. В частности, Париж по-прежнему сохраняет свой суверенитет и контроль над островом Майотта, аннексированным в середине 1970-х годов у Союза Коморских Островов (архипелаг между африканским побережьем и Мадагаскаром), невзирая на неоднократные резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, призывающие Францию вернуть эту территорию, напомнил в феврале С. Лавров в ходе очередного правительственного часа в Госдуме России. То же самое касается и «отторгнутого Лондоном у Маврикия острова Чагос, откуда около полувека назад британцы, вопреки решениям ООН, по сути, изгнали местное население ради создания своей военной базы, где она сейчас и благополучно продолжает функционировать», продолжил глава российской дипломатии. Географическое положение Майотты позволяет контролировать не только весь Мозамбикский пролив, но практически всё континентальное побережье юго-восточной Африки.

Пикетируя в мае посольство Франции в Претории, активисты южноафриканской парламентской оппозиции из партии «Борцы за экономическую свободу» чётко обозначили антиколониальную повестку в отношении Парижа, включая также крупный остров Реьюньон – ещё один «заморский» французский департамент в юго-западной части Индийского океана. Официальные же власти ЮАР и здесь предпочитают отмалчиваться. Между тем бывший французский Мадагаскар уже не первое десятилетие требует возвращения Францией отторгнутых от него островов Эпарсе (Мозамбикский пролив), Жуан-ди-Нова, Бассас-да-Индия, Европа, Глорьез, Гейзер. В свою очередь, бывший британский Маврикий требует от Парижа возвращения острова Тромлён.

И хотя суммарная площадь этих небольших островков не превышает 40 кв. км, благодаря им общая акватория морской экономической зоны Франции в Индийском океане достигает колоссальных размеров более чем в 640 тыс. кв. км, более чем на 15% превышая территорию самой метрополии. На шельфе некоторых из этих островов предварительно разведаны значительные запасы нефти и газа, немало интересующие иностранные и транснациональные энергетические компании. Заинтересованность Парижа в сохранении этих территорий подкрепляется дислокацией на многих из них военных объектов метрополии. В ходе поездки на острова Эпарсе в октябре 2019 г. Макрон заявил, что Франция будет и впредь защищать свой суверенитет в этом регионе, спровоцировав негативные комментарии со стороны властей Мадагаскара и других заинтересованных островных стран, но не в ЮАР.

Таким образом, стремление президента Франции (дела у которой в регионе Сахеля идут, мягко говоря, неважно) хотя бы как-то обозначить себя и интересы своей страны на юге Африки, всеми правдами и неправдами проникнув на саммит БРИКС в Йоханнесбурге, выглядит вполне логичным. Вместе с тем недоумение вызывает позиция некоторых российских экспертов, полагающих (вопреки официальной позиции) целесообразным и по крайней мере нелишним участие Макрона на встрече глав государств БРИКС. Например, по мнению НИУ ВШЭ В. Горбачевой, Москве не стоит «быть против приглашения Макрона», которое «было бы сильным сигналом в сторону США – мол, даже ваши союзники не против сотрудничества с нами, несмотря на санкции и попытки уколоть и ограничить БРИКС». Похожая оценка у программного директора клуба «Валдай» Тимофея Бордачева: появление Макрона на саммите в ЮАР будет «довольно неплохо для всего БРИКС, потому что покажет неспособность США контролировать своих союзников. С приездом Макрона многие страны мира увидят на символическом уровне, что Европа – не просто верная территориальная база военных интересов США».

С учетом характера нынешней позиции официального Парижа в отношении России, едва ли подобного рода оценки релевантны складывающейся ситуации. «…Понятно, что Макрон если приедет на саммит, то [он] попытается полностью перекроить его повестку, пытаясь добиться осуждения российских действий в отношении Украины, – пишет политический обозреватель Георгий Бовт. – Это становится ещё одной дипломатической проблемой для Москвы, вдобавок к выданному Международным уголовным судом ордеру на арест российского президента, которую еще предстоит до конца урегулировать с южноафриканскими властями, чтобы Путин мог беспрепятственно лично отправиться в ЮАР».

Можно предположить, что на противоречивую позицию ЮАР в вопросе статуса российского участия в саммите БРИКС мог повлиять также и продуктивный визит С. Лаврова в Эсватини (до 2018 г. Свазиленд) в минувшем феврале. Дело в том, что эта небольшая страна и поныне официально претендует на некоторые приграничные районы ЮАР, считая их оккупированными еще в начале XX века. Не исключено, что некоторые круги в Претории вполне могли воспринять этот поездку российского министра как косвенное признание Москвой данных претензий.

Будет ли найдено за оставшееся до саммита БРИКС время хотя бы промежуточное решение всего клубка имеющихся подозрений, опасений и противоречий? Во многом это зависит от наличия (или, напротив, отсутствия) ясной и недвусмысленной позиции хозяев предстоящего мероприятия, свидетельствующей об их способности провести его на должном уровне. В ином случае как растущий авторитет БРИКС, так и перспективы развития позитивных российско-южноафриканских отношений могут быть поставлены под вопрос.