Российско-греческие, как и российско-турецкие, отношения имеют насыщенную многовековую историю. Историю, полную судьбоносных решений. Например, Россия сыграла ключевую роль в обретении Грецией независимости от Османской империи в 1829 году. А век спустя (в 1921-м) именно советская военная и экономическая поддержка помогла сохранить нарождающуюся Турецкую республику как суверенное государство и спасти её от раздела державами-победительницами в Первой мировой войне по Мудросскому соглашению.
Однако после распада СССР наши отношения с обеими странами пришлось наполнять новым содержанием практически с нуля. Во многом именно историческое наследие сформировало вектор нашей двусторонней повестки — стало фундаментом для конкретных экономических, культурных и иных проектов и договорённостей.
Поэтому это нельзя сбрасывать со счетов и сейчас, даже в современных условиях глобализации, когда принцип многовекторности доминирует, на первый взгляд, в сугубо двусторонних и закрытых для внешних игроков форматах (например, при построении оборонной доктрины, энергетической безопасности и т. д.).
Конечно, необходимо чётко осознавать, что оба государства являются членами НАТО, т. е. имеют обязывающие военные и проистекающие из них политические обязательства перед стратегическими противниками РФ (прежде всего США и Британии). Но на этом взаимосвязи Турции с Грецией заканчиваются, а многовековой груз конфронтации, соперничества и взаимных исторических обид не только остаётся, но и постоянно нарастает.
К примеру, после неудачной попытки революции и провала силового захвата власти военной хунтой в Турции в 2016 году значительная часть беглых турецких офицеров попросила политического убежища именно в Греции. И Афины им не отказали! Греки проигнорировали все протесты Анкары и демонстративно поставили себе на баланс всю угнанную перебежчиками технику либо после переброски ее обратно в Турцию получили за неё рыночную компенсацию. Автор напоминает, что обе страны десятилетиями состоят в одном военном альянсе.
В ответ Турция спровоцировала на греческой границе масштабную гуманитарную катастрофу с долгосрочными для Афин негативными социально-экономическими последствиями, от которых ослабленная банковским коллапсом 2010 года Греция страдает до сих пор.
Для этого Анкара начала перебрасывать в приграничную с Грецией акваторию сотни судов с незаконными мигрантами и открыла свободный сухопутный коридор для прохода десятков тысяч беженцев с Ближнего Востока через Стамбульский регион, далее на запад — к греческой границе. Это привело к ещё большему ужесточению начавшегося несколькими месяцами ранее общеевропейского миграционного кризиса.
В итоге это похоронило диалог по нормализации двусторонних отношений между Турцией и Грецией по Давосскому процессу (начался с 1991 года и был формально заморожен в 2017-м). Т. е. политика Эрдогана окончательно вывела Анкару из каких-либо европейских интеграционных форматов и поставила точку на тридцатилетних попытках Турции стать членом ЕС.
Теперь в силу своего геостратегического положения Турции ничего более не остаётся, как с переменным успехом занимать позицию «суверенного игрока». Однако на практике суверенная политика Турции с каждым годом выглядит всё более авантюрной, так как для её осуществления у Анкары не хватает ни военных, ни тем более экономических ресурсов.
Например, только с начала 2021 года падение турецкой лиры составило 142 процента. Это сильно ударило по покупательной способности населения. И вызвало в турецком обществе, до конца не смирившемся с провалом революции, раздражённом усилением исламской автократии и вялотекущей гражданской войной с курдами, ещё больший раздрай.
Аналогичную ситуацию можно было наблюдать и в 2016 году. Однако тогда оппозиционные Эрдогану (в том числе курдские и гюленовские — вариант «турецкого троцкизма») группы имели несравнимо большее влияние среди интеллигенции и силового аппарата страны. Сегодня же большая часть видных противников Эрдогана репрессирована: они или сбежали из страны и находятся в изгнании, как Гюлен, либо отбывают срок или уже физически устранены. Но репрессивные меры лишь заглушают «народный гнев», не устраняя при этом причину проблем.
Поэтому сейчас турецкие власти стараются погасить градус внутренней напряжённости своей внешнеполитической активностью и весьма амбициозными военными и экономическими проектами, часть из которых прямо затрагивает как греческие, так и российские интересы.
Здесь Грецию прежде всего волнует активизация всесторонней поддержки не признанной никем, кроме самой Турции, Республики Северного Кипра, через которую Эрдоган стремится получить контроль над перспективными для разработки углеводородов морскими шельфами в зоне исключительных прав признанного международным сообществом прогреческого острова.
В этом контексте у России появляются возможности посредничества между сторонами, аналогично тому, что сейчас пытается делать Турция в украинском конфликте. Ведь, помимо Москвы, никто в Восточном Средиземноморье не сможет предоставить Афинам действенные гарантии безопасности от турецкой экспансии. Но, в отличие от Анкары, Москва в намечающемся разделе Кипра будет решать не свои ситуативные проблемы, а вполне стратегические задачи по долгосрочному присутствию в регионе, так как без одобрения России Турция сегодня не сможет эффективно проводить свою внешнеполитическую линию по другим ключевым для неё направлениям.
Прежде всего, это:
1) организуемая сейчас Анкарой ограниченная, по заверениям турецких властей, военная компания против курдских формирований в Сирии и Ираке;
2) военно-техническая поддержка Турцией Азербайджана в конфликте с Арменией за контроль над Нагорным Карабахом;
3) освоение Балкан и Среднеазиатского региона.
Поэтому с Москвой в любом случае придётся договариваться. Это прекрасно понимают в Анкаре, но отказываются понимать в Афинах. Это наталкивает на мысль о том, что текущее правительство Греции (кабинет Кириакоса Мицотакиса) находится под полным внешним управлением.
Иначе сложно объяснить ту целенаправленную политику греческих властей по полному демонтажу всех взаимосвязей с Москвой. Начиная с полной поддержки антироссийских санкций, создания искусственных административных барьеров и немотивированных штрафов для работающих в стране российских компаний, заканчивая, мягко говоря, «непоследовательной» позицией формально подконтрольной Греции монашеской Афонской республики. Последняя сначала вроде бы была на стороне Московского патриархата (и получала многомиллионные пожертвования от российских паломников), а затем признала поддерживаемых номинальным Константинопольским патриархом (марионеткой Турции и западных финансовых кругов) украинских раскольников — церковь патриарха Филарета-Денисенко.
Это вдвойне «удивительная позиция», так как откровенно русофобская линия греческой политики не только противоречит ранее сложившемуся историческому наследию двусторонних отношений, но и банально невыгодна ситуативно, т. е. Греция очевидно проигрывает в перспективе и не получает за это никакой компенсации сегодня. Даже наоборот, играет в пользу Турции.
Однако, как показывает история, следование в фарватере чужих интересов в конечном итоге плачевно сказывается на любом навязанном извне режиме: либо он будет сметён народными массами снизу, либо заменён на другой, более удобный внешним силам. В любом случае торгующее своим суверенитетом государство останется в проигрыше.
Поддержка со стороны Москвы Греции сегодня жизненно необходима. Так как эта страна находится на пороге сразу трех инициируемых Турцией кризисов в её регионе:
1) миграционном. Греция, как и 2016 году, остаётся на пути потока в Европу сотен тысяч (а при желании Турции и миллионов ближневосточных беженцев);
2) кипрской проблемы. Турция в любой момент может развязать военный конфликт на территории Кипра, реагировать на который в достаточном мере у Греции нет ни ресурсов, ни военных сил. При этом НАТО вряд ли поддержит одну из сторон, так как обе страны являются членами альянса и это грозит расколом;
3) балканской (косовской) проблемы. Православная Греция граничит и с исламской Турцией, и с Албанией. И в случае активизации и разрастания конфликта на весь Балканский регион будет с большой вероятностью вовлечена в противостояние.
На этом фоне для России крайне важно проводить сбалансированную политику по умиротворению сторон (по крайней мере в период активной боевой фазы на Украине). В перспективе же наша страна сможет стать как актором, так и основным выгодополучателем от любой формы эскалации двустороннего греческо-турецкого противостояния. Ведь каждая из этих стран будет вынуждена уступками как минимум обеспечить наше невмешательство на стороне противника. А как максимум — заручиться поддержкой Москвы для нейтрализации амбиций конкурента.
В целом же России сегодня, даже несмотря на большую культурную и религиозную близость с Грецией, целесообразнее поддержать Анкару. На это нас подталкивают следующие обстоятельства:
а) русофобская линия марионеточного греческого правительства и ЕС в целом;
б) российские интересы в атакуемых Турцией Сирии и Ираке;
в) возможность привлечения 85-миллионной Турции в перспективные для нас форматы сотрудничества (ШОС и БРИКС).
Но с другой стороны, мы не заинтересованы и в полном разгроме Греции как раз из-за «религиозной близости и общего православного наследия». К сожалению (прежде всего для Афин), больше нас с современной Грецией, если исключить личные контакты на бытовом уровне, уже ничего не связывает.
Нет Комментариев