Сбер Германа Грефа продолжает расширяться. Теперь «экосистема» купила компанию «Ё-инжиниринг». Она занималась разработкой гибридной автомашины «Ё-мобиль». Ранее в этот проект инвесторы, в том числе Михаил Прохоров, хотели ввалить $150 млн, но отказались от продолжения проекта, зафиксировав убытки. Стоимость нынешней сделки остаётся в тайне.

Откуда такая скрытность, неясно: более 50% пакета акций Сбербанка принадлежит ЦБ РФ, а вскоре он может перейти в собственность правительства РФ за счёт Фонда национального благосостояния. Сумма этой сделки может стать нашему Отечеству в 7% ВВП – громадные деньги для любого государства. Так что ответить на вопрос, почём нынче «Ё» – в интересах всех граждан России.

Юный техник

Непрозрачность при покупке Сбером «Ё-инжиниринг» заставляет вспомнить, чем был «Ё-мобиль» раньше. В 2010 году группа ОНЭКСИМ Михаила Прохорова устами своего владельца объявила об инвестициях в полторы сотни миллионов долларов в НИОКР отечественного гибридного авто «Ё-мобиль». Вливания не помогли, сроки работ постоянно переносились, и в 2014 году Прохоров сообщил о выходе из проекта. После этого основную часть проектной документации за 1 доллар (!) продали НАМИ. Этот опыт трудно назвать успешным.

Ради справедливости надо отметить, четыре экземпляра «Ё-мобиля» всё-таки было построено. Они были подарены Владимиру Жириновскому, Михаилу Прохорову и какому-то неназванному лицу. Четвёртый остался в «Ё-инжиниринге», видимо, для дальнейших презентаций. О сертификации авто нам ничего не известно, однако вряд ли она была проведена.

В общем-то, понятно почему. Автор этой публикации встречал «Ё-мобиль» на выставке и был впечатлён кузовом из сварных труб, покрытых лицевыми панелями. Конструкция экспериментального авто напоминала багги – не самый безопасный вариант для горожанина.

Интеллектуальным активом «Ё-мобиля», по словам разработчиков, стало создание силового агрегата, в том числе «суперконденсатора». Именно это в начале 2010-х инвесторы посчитали перспективным. Увы, видимо, они не читали журнал «Юный техник» за 1989 год. За двадцать лет до удачных инвестиций ОНЭКСИМа в концепцию «дешёвого современного российского народного авто» в «ЮТ» было опубликовано первое описание «суперконденсатора» и там он уже имел имя Ionix – под которым разрабатывался для «Ё». Так что не лишено оснований предположение, что «Ё-мобиль» строился всё это время на основании советской «детской» разработки.

Купили конструктор, продали, купили новый

Итак, «Ё-мобиль» записали в IP-активы (ну, кто помнит про советский «Юный техник»!) и приобрели, надо полагать, по интеллектуальной рыночной цене.

У Сбера в новейшей истории есть опыт развития автомобильной составляющей их многоплатформенного бизнеса. Не сказать чтобы успешный. Ранее Сбер организовал совместный проект с Cogninive Technologies под названием Cogninive Pilot. В нём велись разработки систем искусственного интеллекта для беспилотных автомобилей. Не далее как 10 дней назад участники проекта объявили о его заморозке – якобы из-за отсутствия нормативной базы в России для дальнейшего развития. Сколько Сбер вложил в этот проект денег своих вкладчиков, неизвестно.

Вообще-то заморозка из-за законодательных пробелов – слабое оправдание. Для примера, 11 декабря 2020 года правительство России на пять лет разрешило опытную эксплуатацию морского беспилотного автономного транспорта по уже имеющимся транспортным маршрутам в нескольких морях вокруг побережья нашей страны. Когда надо, законодатель всегда идёт инноваторам навстречу.

Может быть, всё дело в том, что в январе этого года сберовский Cogninive Pilot искал мегаинвестора на $400 млн и не нашёл? Интересно, почему не нашлось инвестора, верящего в реальность интеллектуальных активов Сбера? Видимо, сторонние инвесторы воспринимают все эти покупки-продажи-заморозки как недостаточно надёжное вложение средств.

А что ещё «удачно» покупал Сбер?

Как говорил капиталистический визионер Дж. Гэлбрейт, топ-менеджеры корпораций реализуют свои желания при обращении с деньгами компаний так же, как находясь в обществе прекрасных обнажённых и доступных женщин.

Нам удалось насчитать с десяток проектов Сбера, успех реализации которых под большим вопросом. Банк заявляет о том, что множество приобретений на рынке интеллектуальной собственности и в банковской сфере должны поспобствовать организации его уникальной экосистемы. Что же на сегодня является её элементами?

В 2019 году Сбер зафиксировал убытки в 73,3 млрд рублей от продажи своей турецкой дочки Denizbank банку Emirates NBD. Что послужило истинной причиной заключения такой удачной сделки, выяснить так и не удалось, отчёты об оценке и структуре сделки россияне на сайте Сбера не увидели.

В конце 2020 года Сбер отказался от сотрудничества с «Яндексом» и продал свою часть онлайн-маркетплейса (торговля потребительскими товарами онлайн) «Яндекс.Маркета». Это был крупный и очень дорогой проект. Размер зафиксированных убытков или прибыли останется для россиян коммерческой тайной.

Самый интересный вопрос, который возникает в связи с этими сделками, – об обоснованности оценки вкачиваемых Сбером в иностранные банки и «цифровые инновации» миллиардов рублей, которые, с иной точки зрения, могут рассматриваться как потенциальная прибыль федерального бюджета. Конечно, на это можно ответить, что в целом Сбер остаётся в прибыли каждый год, и не наше дело, куда он тратит свободные средства. Однако если речь идёт о деньгах государственных, важно, что эта прибыль могла бы быть больше без ненужных покупок, разработок, которые вряд ли когда-то воплотятся в полноценные товары на рынке.

Пока же нам предлагают, по сути, согласиться с концепцией капиталиста Гэлбрейта о развращённом топ-менеджменте – и смириться с тем, что Сбер тратит средства на игрушки, стоимость которых весьма относительна: то ли – $1 как активы «Ё-мобиля» для НАМИ, то ли 68 миллиардов – как убыток для Сбера по продаже иностранной компании.

ВЛАДИМИР ТИХОНЬКОВ