Это его глазами все видели самые страшные кадры войны в Донбассе, начиная с ее первых дней. Хлесткие наотмашь, обнаженные без ретуши репортажи – такой его стиль. Он не любит, когда его называют военкором, в первую очередь он боец. Боец с позывным Корреспондент, у которого, кроме оружия, с собой была камера. Мало кому известно, что сначала это была обычная китайская мыльница.
Корреспондентом стал по приказу
– Я хотел быть в ополчении рядовым бойцом. Но, как журналисту – по приказу Стрелкова, потом Моторолы – пришлось давать репортажи с позиций. Это уже позже у меня появился трофейный Canon владельца мясокомбината в Семеновке под Славянском. Персонаж этот спонсировал майдан, награжден орденом «Захыснык Витчизны» в день изгнания Януковича. И я бы фотоаппарат этот никогда не взял – на этот счет у меня жесткие принципы. Но в тот момент моя фронтовая мыльница попадает под осколки, от нее ничего не остается. Ребята говорят: «Бери. Работать-то надо. Это честный трофей». Вот этим трофеем сняты большинство моих репортажей.
— Ничего себе ирония судьбы – кадры войны в Донбассе на фотоаппарат майдановца… — говорю я.
– Нет, не ирония. Божий промысел. А вообще я никогда не хотел быть военкором, но хотел собрать достаточно материала, чтобы потом написать книгу обо всем, что тут было, художественную книгу. А когда ты снимаешь, то тебя постоянно об этом просят. В бою это страшно неудобно. Потому что ты должен выполнить боевую задачу, кроме того, что-то зафиксировать. И желательно остаться живым. Ребята потом, бывало, спрашивали: «Почему так мало снял о нас?». Говорю: «Я же с вами был в бою. Прикрывал слева. Если бы не прикрывал, вас бы смяли. Так? Отвечают: «Так».
– Да, дилемма.
– А сколько кадров было не снято именно из-за того, что меня не отпустили с позиций! Потому что есть приказ, и ты должен ему подчиняться. Но вместе с тем ты журналист и должен добывать материал. Слава Богу, в ополчении не было на сей счёт жёстких правил и, если на позициях нашего подразделения наступало затишье – я отправлялся на поиски боя. Особенно запомнились такие поездки с погибшими в августе 2014 года Андреем Стениным и Сергеем Коренченковым. В ту пору работали мы без всяких согласований и ограничений, по вдохновению. Увы, теперь не так. Позиционное противостояние, непролазная армейская бюрократия, цензура, съёмки на позициях почти под запретом…
Сколько человеческого горя он видел в окошко камеры.Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
О журналистике, которой нет
— Давай о журналистике, коль мы о ней заговорили? Как ты оцениваешь ее в ДНР?
— А ее у нас просто нет. Это что угодно, но не журналистика. У нас есть тупой мертвый официоз, и все. Об этом можно говорить прямо. Как-то я беседовал с Денисом Пушилиным и он согласился со мной в том, что товарищи журналисты сами понапридумывали себе запретов, правил, ограничений и страхов. То, как до недавнего времени работала пресс-служба бывшего минобороны, сейчас народной милиции, ну… это же ужас полный. Я у них спрашивал: «Ребята, вы зачем на передовую ездите? То, что вы показываете, можно в студии снять. Все ролики сколочены по одной схеме: на фоне окопа боец в чуть не только что отглаженной форме заученно тараторит: «Мы стояли и стоим за родную землю и т.д. и т.п.». И так – уже годами и километрами съёмок только лица в кадре меняются… А где информация? Где? Мне не понятно, а зачем для таких «сюжетов» ездить на передовую? Сейчас, кроме редких перестрелок ничего не происходит, снимать, по сути, нечего, а если ещё следовать цензурным требованиям – от любого живого сюжета остаётся мёртвый шаблон. Поэтому я сейчас эти почти не занимаюсь.
Совсем юные бойцы тоже знают Дубового, просят сфотографироваться.Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
Вот произошел обстрел на Южном фронте, официозные военкоры сняли ролик, его нужно срочно выкладывать, а его согласовывают неделю. Там, скажем, боец был с бородой, а это не по уставу. Вырезают бородача и вместе с ним самый интересный кусок репортажа. Или другой сюжет, с Белой Каменки – у нас были потери и всё снятое пришлось уничтожить, «поскольку нельзя показывать наших погибших». Или вот требование – не «светить» местность. На пятом году позиционной войны при работе беспилотников и той и другой стороне прекрасно известны все секреты. Да и не в секретах дело, любой мало-мальский опытный (а у меня это уже третья война) военный журналист прекрасно и без указаний цензоров знает, что показывать можно, а что нет. Излишними запретами, выхолащиванием информации с горячих точек мы, в конечном итоге, работаем против самих себя. Потому что люди утрачивают интерес к подобной «информации» и, в поиске интересных сюжетов обращаются к «информации», которую дает наш противник…
Рыцари Новороссии. Фото: архив Геннадия Дубового
Язык СМИ Республик – серый, скучный, официозный. Почему в 2014/15 гг. наши сюжеты разлетались по всему миру и обеспечивали нам информационное превосходство и массовую поддержку жителей многих cтран мира? Да потому что мы говорили на живом языке, улавливая и выражая дух эпохи, не были скованы официозными ограничениями, показывали в видео и текстовых материалах реальность без прикрас, давали самой реальности выражать себя через нас. Мы были лишь трансляторами, через наши микрофоны и камеры – говорила САМА ПРАВДА, теперь через них говорит ПОЛИТТЕХНОЛОГ-БЮРОКРАТ, для которого всё живое, спонтанное, искреннее, несистемное – государственное преступление…
На второй площадке Донецка.Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
Ладно, военную цензуру не перешибёшь, там свои «фишки». Но кто запрещает давать живую информацию гражданским журналистам? Власть? Неправда! ВНУТРЕННИЙ ЦЕНЗОР, И ТОЛЬКО.
— А если требуют согласования? Мне вот однажды для интервью с дворниками пришлось писать письмо мэру города, а вдруг дворники выдадут страшную военную тайну?!
— Я не согласовываю свои материалы, а если это требуется, отстаиваю каждую букву. Иначе это будет серая, кондовая фигня. Там не будет ни эмоциональности, ни авторской окраски, ни драматургии. В 2014 году все было иначе – мы работали максимально честно, и это было прекрасно. Почему теперь так? Да просто бюрократическая система живуча. Каждый начальник любой структуры должен показать, что он не зря ест свой хлеб и отстоять свое теплое кресло. У нас столько непрофессионалов везде работают, уровень их чрезвычайно низок, но зато они крепко держатся за место. Мальчики и девочки – копипаст, которые работать не умеют и боятся всего, а раз боятся, то на всякий случай ждут руководящих указаний. А эти указания дают такие же руководители, которые боятся в свою очередь. Вот и работают они так — по методичкам, которые 10 лет назад устарели. И что видят люди, включая телевизор? Воспевание светлоликих руководителей Республики раболепными подчиненными в обожающе-облизывающем стиле. Идолопоклонничество!
«Господа журналисты, не делайте Республику смешной!»Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
– Думаю, есть распоряжения давать такое.
– Распоряжение советников Главы не запретительно, а инструктивно: создавать позитивный имидж Республики. Но давать позитив – это не значит лепить тупой глянец, подобострастные билборды и сияющие лица руководителей Республики в буквально каждой газете! Ведь это карикатура на руководство, гротеск, люди смеются над такими новостями, а значит над событиями, которые происходят здесь. Мы сами сформировали это. А нужно всего лишь одно: максимально четко давать информацию, не бояться говорить о проблемах и о том, как они решаются. Я пробовал, это возможно. Не слушайте, что вам говорят: «Ой, это Ташкентское ведомство! У нас будут проблемы», «Ой, это нельзя, вдруг тетечке из пресс-службы Главы не понравится…». Да кто вам это сказал, что нельзя? Можно и нужно! Мало того, журналисты способны подсказать решение проблем. Функция журналиста какая? Обеспечить диалог народа и власти, обеспечить обратную связь. У нас этого нет! И все это работает против нас.
Его снимки также честны, как его тексты. Фото: Геннадия Дубового
Новороссия так пока и останется мечтой
— Так, с журналистикой ясно. А с войной что? Ты же не только журналист, но и боец, кому как не тебе знать?
— Я устал повторять, что война у нас окончилась в 2015 году после Дебальцевской операции. Точка. Жаждущие наступления почему-то жаждут его на теплом диване, а не в окопах. А те позиционные бои и обстрелы, которые происходят время от времени, будут продолжаться еще долго. Вместе с тем идет нагнетание в СМИ. По большому счету Донецк войны не видел. Той войны, которая была в Грозном или сейчас в Йемене и Сирии, где города разруинены в пыль… Даже в 2014, когда шло сражение в аэропорту, в центре – газ, горячая вода, транспорт, люди в кафе. По большому счёту, это не война, а политтехнология. Да кровавая технология, но, как заметил один воевавший у нас с 2014-го до 2017 года доброволец – «смотрите статистику: за месяц в автоавариях в Москве погибает больше, чем у вас за год…»
Часто это нагнетание военных ужасов отмечается у приезжих журналистов, которые и передовой не видели. Как-то, ещё в начале войны прочёл я репортаж в стиле пресловутого «распятого мальчика» про лесопосадку, набитую трупами наших военных, погибших в результате рукопашной схватки с ВСУ… Не было у нас за пять лет войны рукопашных схваток! Контактные бои – да, не раз, но ни об одной рукопашной (специально занимался этой темой) никогда ни от кого из бойцов не слышал. Не нужно сочинять, всё это на руку врагу.
— То есть мечты о Новороссии можно забыть окончательно?
— Загадывать что-то на достаточно большой срок – занятие неблагодарное. Все может измениться. Скажу одно, сейчас она никому не нужна и в первую очередь современной России. Крым до сих пор не признан, его продукция под санкциями, жители не могут поехать в страны ЕС, дипломаты на различных уровнях борются за признание. Что ко всему этому делать России с восьмью областями Новороссии? Их продукция на внешний рынок не пойдет, на внутренний – не даст ей идти российский паразитарный олигархат, сырьевая модель экономики.
Что касается Новороссии. Кто сказал, что нас там ждут? Оставьте иллюзии. Да, у части граждан были определённые ожидания пять лет назад, но, сейчас время упущено. Недавно пересматривал фотографии, где мы брали здание администрации в апреле 14-го, так вот там никаких флагов Новороссии нет. Само понятие Новороссии появилось в конце мая 2014 года, чтобы мотивировать людей. И люди до сих пор верят. Когда говоришь, что все окончилось в 2014 году, это воспринимается чуть ли не как предательство и диверсия. Помню, когда написал об этом в 2015 году, сколько людей на меня набросилось! А просто нужно снять розовые очки и жить реальной картинкой происходящего.
9-этажка на второй площадке, в которой нет живого места.Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
Чтобы выжить, придется расстаться с иллюзиями
— Ты знаешь с этой картинкой не так уж просто жить…
— Придется научиться. Хотя бы для того, чтобы понять — жить нужно сейчас. А чтобы тот маленький клочок, который все-таки де-факто Россия удержать и отстоять, нам придется держать оборону на линии разграничения. Просто мы попали в ситуацию, сконструированную не нами и нам ничего не остается, как играть по этим правилам. И так будет продолжаться до тех пор, пока не изменится сама Россия, ее социальный порядок, пока там не начнется неоиндустриализация, переход на новый, более высокий, технологический уклад. Что в свою очередь потребует изменения общественных связей, мобилизации человеческих ресурсов. До тех пор не может быть никакой Новороссии. Сейчас же это экономически невыгодно. Ну, представь, что сейчас конец 30-х годов прошлого века, и мы готовимся к возможной страшной войне. Запускаются все предприятия, изготовляется и используется сырье, задействуются все специалисты, мы совершенствуемся технологически и т.д. А самое главное – задействуется рынок сбыта – он внутренний. Потому что у нас есть сверхзадача – выстроить мощное в социальном, экономическом и военном плане государство, способное противостоять любому противнику. Сейчас же Россия – полуколониальная сырьевая держава. Вот сейчас строится «Северный поток». А почему там трубы не Харцызского трубного завода, а немецкие, например?
— Боятся санкций?
— Санкции касаются тех людей, чья собственность и финансы на Западе. Так или иначе, Россия после 1917 года всегда была под санкциями. Не тот повод, так другой. Вот эти самые люди, которые боятся потерять свои финансы на Западе и делают все, что только возможно, чтобы Россия оставалась в таком же прозябающем состоянии. Вопрос – зачем им Новороссия?
— И что остается нам здесь?
— А что остается? Жить нужно сегодняшним днем. От руководства Республики в глобальном плане слишком мало зависит, коридор возможностей — чрезвычайно узок. От рядовых граждан вообще ничего не зависит. Разве что воевать или работать и на своем месте стараться выстроить все на совесть. Рано или поздно Россия признает нас, как государство. Это максимум на что мы можем надеяться в обозримой перспективе.
В Украину впихивать не станут, но и в Россию не пустят
— Не секрет, что есть те, кто до сих пор ждет Украину.
— Украине нас не отдадут, это точно, надоело слушать вопли о том, что нас сливают. Если бы хотели, нас бы давно туда впихнули. Мы – контрплацдарм и это надолго. Тех, кто здесь ждет Украину, постигнет разочарование. Эти наивные люди представляют, что все будет, как прежде и мы вернемся в 2013 год, как будто ничего и не было. Но это невозможно. Вы посмотрите, что сейчас в Украине? Тотальная деиндустриализация, промышленность там никому не нужна, это территория, которая рассматривается, как резервуар свежей славянской крови, дешевой рабочей силы и для Запада, и для России. Байки об Украине, как аграрной державе, тоже забудьте. Никому ее сельхозпродукция и даром не нужна. Население разъезжается и вымирает. Сейчас уже честные украинские эксперты прямо говорят о том, что в Украине осталось 20-25 миллионов граждан. А когда газовые трубопроводы пойдут в обход украинской территории – она утратит своё значение и с точки зрения транзита. Экономический крах неизбежно вызовет рост сепаратистских настроений во всех частях страны. Возможно, любви к России это и не вызовет, но заставит людей искать кардинальных мер спасения в федеративном устройстве страны, автономии от Киева. Только тогда а нас появятся варианты вплоть до создания Новороссии с минимальным военным вмешательством или без такового.
За плечами три войны — Абхазия, Чечня, Донбасс. Фото: архив Геннадия Дубового
— А военное положение на Украине что может изменить?
— Ничего, Порошенко сейчас тянет время, чтобы сформировать под себя парламент. Он все равно будет вынужден проводить выборы. Нынешней американской администрации он не нужен, я даже не знаю, позволят ли ему перенести дату выборов. Шансы его переизбрания есть, но они ничтожны и будут зависеть от степени интереса Штатов к этой территории. Но поскольку Россия четко обозначила свою позицию, что с нынешним президентом Украины и его окружением она дела иметь не будет, можно с 99% прогнозировать, что будет другой президент. Все что Порошенко сейчас нужно это оттянуть время, чтобы уйти достойно, и чтобы его не тронули. Я более чем уверен, что никакого наступления не будет, потому что это будет колоссальный разгром, по сравнению с которым Иловайский котел – игры в песочнице. Тогда не то, что рейтинг Порошенко обнулится, но Украина будет согласна на любые условия, чтобы сохранить свою целостность. А потому, как были перестрелочки на линии соприкосновения, так и будут. Это выгодно всем – списать на войну можно абсолютно все. Это самый выгодный способ объяснения социально-экономических проблем.
Хитрого плана не существует
— Значит, те территории Донбасса, где у многих родственники и дома, так и останутся под Украиной?
— Я часто слышу лозунги отвоевать весь Донбасс и выйти на его границы. Но это количественное решение без качественного. Ну, допустим, отвоевали и дольше? Эту огромную территорию придется содержать России. А с той высокой плотностью заселения территорий линия соприкосновения в любом случае пройдет по городам и селам. И кто будет держать эти увеличившиеся границы? У нас нет достаточного резерва для этого. С другой стороны – сейчас на оставленных территориях Донбасса идет полная перекодировка сознания, начиная с детского сада, там воспитывается квазиевропейское поколение, враждебное России и всему русскому. Почему майдан был невозможен в 2004 году? Да просто не успело тогда вырасти стерильное в смысле общей исторической памяти поколение.
Очень скоро рядом с собой мы получим нищую страну-камикадзе, если она, конечно, к тому времени не развалится. Всем этим нужно было заниматься гораздо раньше, Россия же делала ставку на политические элиты, кулуарные договоренности, а деньги, направленные на интеграционные процессы, банально разворовывались по серым схемам. А какой вывод из всего этого? Говорят об этом постоянно, однако ничего не меняется… И всем давно понятно: никакого долговременного, проработанного и поэтапного проекта в отношении Украины у российского руководства попросту нет. Нет того самого хитрого плана, о котором так любят шуметь диванные эксперты. Есть только режим реагирования.
Возможно час Новороссии еще придет, как знать?Фото: ЮЛИЯ АНДРИЕНКО
— Как-то печально все это. Скажи хоть что-то позитивное нашим читателям.
— Многие в Республике уже сейчас отмечают: новое руководство адекватней предыдущего. А главное – более открытое. Прежних коррупционных схем не будет. Социалка должна увеличиться. Надеюсь, журналистская братия перестанет лизать зад вышестоящим, а вместо этого начнет адекватно информировать население о реалиях происходящего и обеспечит обратную связь власти и народа. В промышленном секторе прорабатывается ряд программ, предприятиям Внешторгсервиса поставлены вполне конкретные задачи по инфраструктурным проектам, по социальной сфере. Возможности развития есть, остальное зависти от всех нас.
Нет Комментариев