Текст Ивана Ильина, в корне разбивающий миф о его симпатиях к нацистам в годы Великой Отечественной войны. Опубликован в 31-м томе его собрания сочинений. В электронном виде ранее публиковался только в моих соцсетях:
«СЕНТЯБРЬ 1941 ГОДА»
[Тезисы о России и неизбежном поражении Германии]
1. У России может быть много неприятелей в мире, но враг у нее один. Это есть единственный враг, который хотел бы и мог бы завоевать ее, расчленить и поработить.
2. Тягостно и опасно, что борьбу с этим врагом Россия должна вести, находясь в состоянии коммунистического тифа, не преодолев его и не оправившись от него. Однако сильный реактив войны может и должен помочь в этом преодолении.
3. Все разговоры о том, что эта война по намерениям вторгающихся имеет смысл «крестового похода» против коммунизма, суть разговоры лживые или глупые – лживые у пропагандирующих, глупые у доверяющих. Война эта ведётся не с коммунистами ради их «идейного свержения», а с Россией. Коммунистам для того и помогали захватить власть, для того и поддерживали 24 года, чтобы вывести Россию из классического фронта 1914-1917 годов, ослабить ее и подготовить к завоеванию. Таков же был смысл пакта о ненападении в 1939 году. Таково же было и предложение неожиданного парашютиста в Глазго: не желаете ли заключить мир за счет пространства на востоке.
4. Что Россия для выздоровления от коммунистического тифа нуждается в военном потрясении, ясно уже давно. Это военное потрясение началось при сравнительно благоприятных условиях.
a) Оно могло бы начаться не в контексте мировой войны, а один на один. Или – при условии нападения еще и с Д<альнего> В<остока>. Было бы несравненно хуже.
b) Оно могло бы начаться на условиях гнилой сдачи – уступки Украины и Кавказа, вовлечения красной армии в войну с Индией. Было бы бесконечно хуже и позорнее.
c) Оно могло бы начаться без польских, балтийских и финских подступов, приобретенных за последние полтора года. Было бы хуже.
d) Оно могло бы начаться без финского урока. Было бы хуже.
5. То, что ныне происходит в России – есть явление сложное. С одной стороны, коммунисты обороняются от национал-социалистов. С другой стороны, Россия обороняется от Германии.
Первое не удастся: коммунисты падут. Они падут или от поражения и свержения вражеской армией, или от внутреннего подъема и переворота. Надо, конечно, желать второго исхода.
Но если бы второй исход оказался неосуществимым, если бы осуществился первый исход – то Россия прошла бы через 6-18 месяцев господства завоевателей с тем, чтобы встать на ноги после их удаления. Удаление это состоится неизбежно, ибо Германия эту войну уже проиграла, и сама это чувствует.
6. Германия проиграла эту войну:
I) Вследствие внутренней трещины, обусловленной ее режимом.
II) Вследствие все нарастающего внутри нее фатального чувства собственной неправоты, собственного злодейства и чрезмерного посягательства.
III) Вследствие стратегически ошибочного разброса сил по всем странам.
IV) Вследствие непосильной по количеству и по длительности мобилизации.
V) Вследствие увода из страны войск и насыщения страны чуждым элементом пленных и наемников.
VI) Вследствие блокады, а также вследствие разрушения или повреждения самой Германией ее европейских житниц.
VII) Вследствие продовольственного, нервного, трудового и политического перенапряжения ее коренного населения.
VIII) Вследствие обычной для нее неспособности ее коренного населения психологически справляться с войною, ведомой на ее собственной территории. Операции RAF, только еще начинающиеся, имеют именно этот последний смысл и будут иметь решающее значение.
IX) Вследствие нервного, экономического, морского и амуниционного преобладания ее врагов.
X) Вследствие войны на два фронта.
XI) Вследствие размеров русского пространства, национального подъема в русском народе и русской национальной стратегии (отступление, истребление запасов, партизанство). Оккупация Европейской России германцами не погасит войну на два фронта и не даст им скоро и много необходимого сырья.
XII) Вследствие нарастающего национального подъема в оккупированных государствах.
7. Победа красной армии над германцами невероятна. Но деятельность борьбы и ее континентальная глубина грозят германцам потерями, новыми фронтами и огромным поглощением оккупационных сил. А может быть и коммунистической заразой.
8. План германцев при начале был такой: в шесть недель оккупация России до Урала; истребление коммунистов и евреев; отпуск плененных красноармейцев по домам (на обработку земли, освобожденной от коллективизации простым оккупационным декретом); вывоз запасов в Германию до зимы; разделение России на систему «Кроаций», управляемых «Павеличами» и «Квислингами»; попытка монархического провозглашения в Москве; угроза Индии с Кавказа; превращение Европейской России в стратегический тыл оси.
Русские Павеличи и Квислинги будут импортированы из продажных лиц эмиграции крайнего правого направления (Made in Germany). Всё это рухнет в час выяснившегося проигрыша войны.
9. Выступления эмигрантов в красной или в германской армии есть не тактика, а эксцесс, эксцесс психологически объяснимый, неуместный и практически нулевой. Сейчас необходима не жестикуляция из-за рубежа, а планомерная, выдержанная и солидарная работа за рубежом в пользу национальной России. Точка для приложения слабых сил эмиграции не «там», а здесь. Объединение под водительством Керенского – дело безнадежное.
О взаимоотношениях Ильина с нацистами.
13 октября 1938 года Ильин пишет уже из Швейцарии письмо писателю Ивану Шмелёву, в котором подробно расписывает перипетии своих отношений с национал-социалистическими властями:
«Гонение на меня в Германии началось еще в 1933 году за то, что я дерзал быть русским патриотом с собственным суждением. Вот список.
1933. Апрель—Июль. Первые посещения моего жилища политической полицией. Попытки разоблачить меня как «Франкофила» или же использовать меня против остальной эмиграции. Мой отказ.
1933. Август. Обыск у меня. Арест (так и везли под стражей через весь город на полиц<ейской> открытой колымаге). Запрещение «заниматься политической деятельностью» под угрозой концлагеря.
1934. Апрель. Предложение мне как профессору Русского Научного Института заняться пропагандой антисемитизма во всем эмиграционном рассеянии. Мой категорический отказ.
1934. Июнь. Мне отказано в праве на работу.
1934. Июль. Я уволен в два счета из Русского Института.
1935—1937 я работаю в частном порядке с Еванг<елической> Церковью.
1937. Август. Вызов в политическую полицию, где за четыре года скопились доносы на меня из среды «русского нац<ионал->социалистич<еского> движения». Доносы эти были читаны моими друзьями. Были доносы в 22 пункта.
1937. Октябрь. Два допроса в Гештапо.
Не служил ли я в Москве большевикам? Отв<ет>: нет.
Почему меня не расстреляли сразу, а выслали только
через пять лет? Отв<ет>: Бог не допустил.
Не масон ли я? Отв<ет>: нет.
1938. Февраль. Вызов в Гештапо. Запрет всяких выступлений — по-русски, по-немецки. Прекращен мой открытый философский семинарий.
Никакие протесты не помогают.
Узнаю стороной о новом накоплении доносов.
1938. Апрель. Приглашение к заместителю Розенберга. В беседе категорически заявляю, что Украина не в моей власти, но что на оккупацию ее и отчленение никогда не соглашусь.
1938. Май. Я готовлю мой окончательный отъезд из Германии.
1938. Июнь. Я получаю в частном порядке три уведомления:
1) Поход на меня будет продолжаться.
2) Пропагандное министерство объявило меня «разоблаченным масоном», а мои публичные выступления недопустимыми
— за отсутствие в них антисемитизма,
— за проводящуюся в них христианскую точку зрения.
3) Будет сделана попытка использовать мои силы в подготовке похода на Россию.
1938. Июнь. Я беру визу на Карловацкий Собор и получаю ее с правом возврата в Германию.
Я передаю свою квартиру.
Вещи и книги на склад.
Один из друзей получает от меня генеральные полномочия на все мое имущество и на ведение моих дел.
1938. Начало июля — я покидаю Германию совсем. Уезжаю в Швейцарию.
На Карловацкий Собор я не поехал по болезни. Все эти гонения причинили мне многомесячную ежедневную мигрень (с конца мая до сегодняшнего дня). Состав Собора был такой, что если бы я на него поехал, то я задохнулся бы от отвращения к мобилизованному там черносотенству, с привлечением целого ряда заведомых агентов Германии, руководивших травлею против меня.
В июле и в августе мне удалось вывезти все мои чемоданы с рукописями.
1 августа я подал прошение о праве жительства в Швейцарии. Ответа оф<ициального> еще нет, но решение будет положительное. Вмешался целый ряд влиятельнейших лиц, первый — Рахманинов. И это наладится.
1938. 17 сентября приехали все мои вещи: мебель, библиотека и прочее. И приняты беспошлинно.
Около 20 сентября — Гештапо накладывает арест на мою брошюру «Der Angrift auf die Ostkirche». Она очень корректная. Всецело против большевиков. Это речь, которую я за эти годы произнес 25—30 раз на собраниях и съездах евангелических пасторов (от 20 — до 400 человек). Она была напечатана еще в декабре 1937 и продана в количестве 20 000 экз<емпляров>. Остальные15 000 арестованы.
В начале октября узнаю, что Гештапо повсюду разыскивает мое германское пребывание и добивается моего адреса.
Вот, дорогой мой, картина…
Меня вынесло из Германии как на крыльях ангелов: нигде ни зацепки. Все спасено: до писем Врангеля, Шмелева, до записей и альбомов включительно.»
Самое неумное что могут сделать неосталинисты это размахивать как трусами цитатами из писем Ивана Шмелева 1941 года.
Дело в том, что это получается в чистом виде прогитлеровская пропаганда.
Иван Шмелев — великий русский писатель. Факт. Это вообще не обсуждается.
В ходе красного геноцида русских в Крыму был убит в числе прочих жертв его сын. Шмелев описал этот геноцид в «Солнце мертвых». Это тоже факт.
Если после этого старый истерзанный писатель надеялся что немецкий «рыцарь» освободит Россию — это говорит не о том, что он был плохой человек, фашня и тд, а только о том, до какого состояния довели многих русских людей коммунисты.
Мы умнее Шмелева своим послезнанием, что было дальше и что принесли немцы на деле — еще один русоцид. Более политически грамотные современики-антикоммунисты тоже были умнее Шмелева — как Ильин (характерно что его патриотическую и антипораженческую позицию краснота просто игнорирует, объявляя его «гитлеровцем»).
То есть правильное отношение к этим письмам Шмелева — просто забыть, оставить как филологический и биографический факт. Мало кто как ошибался. Вот М.О. Меньшиков тоже пару недель думал, что Ленин это сильный лидер, только кончилось это для Меньшикова печальней чем для Шмелева.
Если же красные будут бегать и требовать во имя Великой Победы запретить Шмелева (их корысть понятна, и «Солнце мертвых» и от противного «Лето Господне» убийственные для коммунистов книги), то это только подорвет основы того самого культа Победы.
Из образа Победы русских и для русских получится образ Победы как токсичного актива во имя которого от русских требуют отречься от самих себя, своих гениев, своей памяти…
Мне как антикоммунисту у которого так или иначе воевала и вносила свой вклад в Победу вся семья (а я внес немалый вклад в превращение ее в «гражданскую религию») — это очень неприятно. Уберите руки — и от Победы и от Шмелева.
Лучше платите и кайтесь за 1920 год. Если не можете платить, хотя бы кайтесь.
Крым. Набережная Ялты (евпочя). 05.07.2019
Нет Комментариев