Ливанский просчет ближневосточной стратегии США

В ночь на 12 октября премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху и один из лидеров оппозиции Б. Ганц после формирования правительства национального единства выступили с совместным обращением.

Общий посыл и его тональность раскрывать, по всей видимости, нет особого смысла, но вот один тезис от Б. Ганца заслуживает особого внимания:

Что на себе ощущает Газа, видно по многочисленной хронике. На границе Израиля и Ливана на самом деле идут перестрелки и периодический обмен ударами, пока невысокой интенсивности.

Отношение Израиля к представителям движения «Хезболла» известно, как известно и обратное, но здесь Б. Ганц угрожает ковровым бомбометанием уже Ливану в целом.

Однако «Хезболла» – это далеко не весь Ливан. Да, это часть ливанского общественно-политического поля, но только его часть. Чем же провинились перед Израилем все остальные ливанцы, и может ли вообще это небольшое государство, раздерганное противоречиями и жестким экономическим кризисом, угрожать Тель-Авиву?

Бейрут страдал от военных действий не один раз, но все-таки угроз, аналогичных бомбардировкам сектора Газа, еще не слышал.

О подоплеке экономических проблем Ливана, особенностях политического кризиса, причинах, почему США уделяют такое пристальное, стратегическое внимание Ливану на ВО ранее вышло два материала: «О растущих рисках кризиса в Ливане» и «Почему финансы Ливана стали объектом пристального внимания США?»

Генезис палестинского протестного движения

В данном же случае, чтобы понять, что вообще имеет в виду Б. Ганц и зачем американцы гонят к Ливану уже вторую авианосную группу, следует немного погрузиться в генезис палестинского протестного движения последних лет и трансформацию его в плане вовлеченности в региональные группы влияния. Это даст относительную (по возможности) полноту картины к прошлым материалам.

Это тем более важный аспект проблемы, поскольку у нас в России в последнее время очень часто можно услышать на разных информационных площадках, что «дряхлый старик Джо Байден – самоходный дед на перфокартах» вместе с его ястребами еще немного и провалится на выборах, а дальше придет Д. Трамп и «все наладит».

Генезис палестинской проблемы и позиция республиканского крыла должны как бы несколько отрезвить этих оптимистов. Хотя, по идее, для этого было бы достаточно высказываний таких «трампистов» как сенатор Л. Грем. Это сегодня трамписты призывают расследовать историю появления западного вооружения у ХАМАС в свете коррупции на Украине, но это предвыборные политические маневры, а Ближний Восток – это вообще отдельная стратегия, и далеко не факт, что России с этой стратегией работать будет легче, чем с концепциями текущей администрации.

Часто можно услышать мнение, что палестинская проблема откровенно надоела правящим кругам на самом Ближнем Востоке. Отчасти это верно, хотя бы в силу того, что эти самые круги вынуждены ориентироваться на общественные настроения (а они вынуждены при всех королевских регалиях, поскольку все они являются главами еще и племенных конфедераций), жертвуя коммерческими проектами.

Но и арабская улица, если дело доходит до деталей, зачастую оказывается очень неоднородной. Когда речь идет о проблеме в целом, то за Палестину стоят все и стеной, но как дело доходит до конкретики, начинаются противоречия.

Причин тут много, но как основу можно выделить то, что палестинские арабы являются отдельным арабским если не этносом, то однозначно этническим феноменом. Особенностью арабской общности является очень большая историческая глубина родо-племенных связей. Арабские племенные конфедерации – это своего рода пятна, которые разбросаны по всему региону, но связаны между собой. Нити этой паутины так или иначе уходят в Йемен и аравийский Неджд.

Палестинцы в своей основе – это племенные конфедерации, которые корнями уходят собственно в Средиземноморский регион, западную Иорданию и Синай. В общем-то, когда один из представителей ХАМАС заявлял, что «мы все египтяне», то он был не сильно далек от истины, правда, он еще говорил, что половина палестинцев – это саудовцы.

Искать тут логику не стоит, потому что быть еще и «саудовцем» надо было обязательно или «йеменцем». Потому что родина арабов все-таки не в современной Палестине, а старшие племенные конфедерации существенной части палестинцев больше относятся к Иордании и Синаю.

Для региона это гораздо важнее, чем даже для современного «щирого украинца» поиск его национальной идентичности в горшках трипольской культуры. На Ближнем Востоке это реально живые связи и живые нити. Другое дело, что крутить эти нарративы в плане политики умеют там все. Ничем не отличался и алавит Х. Асад, который говорил так, что, казалось, был большим арабом, чем йеменские бедуины.

Эта проблема, что палестинцы вроде как «свои арабы», но все-таки «несколько отдельные арабы», во многом являлась причиной того, что ни Египет, ни даже исторически на самом деле и в буквальном смысле родственная Иордания, ни аравийские страны не стремились взять Палестину под свое прямое управление.

Форм поддержки палестинцев и использования проблемы как политического инструмента было много, но вот в определенные периоды часть этих территорий можно было взять не просто «на довольствие», а под себя, однако не брали. В этом плане надо понимать, что, когда некоторые израильские обозреватели говорят, что палестинцев им «навязали» сами арабы, они, конечно, лукавят, но лукавят только отчасти, а не полностью.

Современная палестинская политическая и общественная карта во многом сформировалась за счет нескольких волн палестинской эмиграции в соседние регионы, где они, опять-таки, были своими только отчасти. На самом деле это колоссальная трагедия народа, который можно назвать современным языком «палестинским субэтносом», который вынужден был эмигрировать в Ливан, Сирию, Иорданию, Египет, а часть его оказалась заперта в откровенном гетто, именуемом – сектор Газа.

Это не просто диаспоры. Так, в Сирии официально было зарегистрировано в 11 палестинских лагерях 0,5 млн человек, в Ливане – столько же народу в 12 лагерях, в Иордании в 13 лагерях 2,5 млн человек. Крошечный сектор Газа получил население в 2,4 млн человек также за счет этих волн миграции. Но это только зарегистрированные лагеря с официальным статусом, а всего в волнах миграции приняло участие за пятьдесят лет 6 млн человек, т. е. 50 % от всех палестинцев.

Но эмиграция была только частью палестинской трагедии, поскольку все эти анклавы использовались так или иначе в политической борьбе и стали прямо или косвенно выгодны вообще всем игрокам в регионе. Обычно главным бенефициаром принято приводить собственно Израиль, но все региональные политические и религиозные силы, региональные элиты, также были заинтересованы в таком «боевом активе».

Боевой актив

Тут надо выделить три параллельных течения.

Первое – это официальная администрация Палестинской автономии, т. н. ФАТХ, как прямой наследник ООП Я. Арафата. Одно время палестинцы в Сирии, Ливане и на Западном берегу представляли собой какое-то подобие единства. Более того, долгое время ООП/ФАТХ имел преимущественное влияние на ливанских палестинцев. Соглашения в Осло раскололи это сообщество, за которое одновременно боролись как официальные власти в Дамаске, так и ливанская «Хезболла», а еще ставший сегодня печально знаменитым ХАМАС.

Чтобы внести некоторую ясность, надо отметить, что ХАМАС создавался по большому счету для раскола общепалестинского движения во главе с Я. Арафатом, и тот же Израиль не препятствовал этому. Сегодня эти воспоминания участников событий стали цитироваться довольно широко, как, к примеру, слова И. Рабина о том, что создание ХАМАС было «фатальной ошибкой», но это только полдела, а другая часть заключалась в том, что ХАМАС был долгое время органической частью движения «Братья мусульмане».

Сегодня практически все, кто интересуется тематикой Ближнего Востока, знают, что основные центры этого движения относятся к Турции и Катару. Но прежде всего это движение представляет собой т. н. «политический ислам». У движения есть закрытые организационные формы, чем-то напоминающие смесь масонских лож и католических орденов, со своими практиками, иерархией, а также открытые – с мягкой религиозно-политической платформой. В России это направление представляли круги, связанные с семьей Джемалей.

«Братьев-мусульман» у нас в источниках принято отождествлять по старинке с западными спецслужбами, поскольку движение действительно шло как альтернатива гражданским, секулярным формам вроде «панарабизма», «арабского социализма» и т. п. Но сейчас это уже давно отдельное течение, которое выстраивает свою политическую модель. И вот одной из особенностей палестинской проблематики было то, что влияние этого течения на ХАМАС было значительным, а на силы в Ливане и Сирии – слабым. Собственно, и крупными целями этого течения были Египет, а также Ливия и Судан.

В самом Ливане ФАТХ раскололся на две неравные части: как продолжение собственно палестинского движения, против «соглашательской политики» официальной Рамаллы, как часть, тяготеющая к «Хезболле», и как часть, которая постепенно интегрировалась с радикальными группами, которые позже будут известны как «Аль-Каида» (запрещено в РФ). Последняя в Ливане оказалась в меньшинстве.

«Аль-Каида» постепенно сетью накрывала Ирак, Иорданию, Афганистан, Ливан, Сирию, Египет, но, как ни странно, именно палестинский компонент в ней был представлен относительно слабо, хотя именно за палестинцев в регионе боролись все местные игроки, даже официальная Сирия с близкими проектами вроде Народного фронта освобождения Палестины. Но подобные секулярные проекты на волне общей «повторной исламизации» Ближнего Востока перспектив уже не имели.

«Аль-Каида» постепенно выдавливала «Братьев-мусульман» не только с Ближнего Востока, но и из Африки, и даже из Европы. А что означает – выдавливала? Значит миллиардные пожертвования – как основная база любого подобного течения – уходили к конкурентам.

США, как и аравийские монархии, с этим радикализмом так и не выработали каких-то рабочих стратегий: то они в Египте делали ставку на «Братьев-мусульман», то пытались использовать некоторые из этих группировок в работе по проектам «арабской весны».

ЦРУ вело свою игру, осваивая деньги, отчитываясь об «агентурной работе» и параллельно курируя контрабанду, Пентагон гонялся за этими группировками на вертолетах. Но то, что получилось в Сирии, где эти группы оказались с частью палестинских эмигрантов в антиправительственнном лагере, не получилось в Ливане. Та часть палестинцев, что интегрировалась в лагерях беженцев с «Аль-Каидой», в итоге просто уехала из региона на другие фронты. В самой Сирии часть палестинцев вообще организовала такое явление, как лагерь «Ярмук» – анклав, присягнувший ИГИЛ (запрещено в РФ), где творились такие безумства, что его пришлось Б. Асаду выжигать каленым железом.

Но в Ливане такое движение по сути только усилило ту же «Хезболлу» и оппозицию официальной Рамалле. Разгром же костяка радикалов в Сирии позволил «Хезболле» постепенно нарастить финансовые ресурсы за счет денежного и товарного транзита (контроль потоков через Антиливан идет по их территориям). Палестинское движение получило также приток сторонников.

В самой же Газе, позиция Египта, который взял под контроль границу и в целом зачистил Синай от радикалов, сделал для братьев-мусульман уже ХАМАС не самой приоритетной целью – движение потеряло геополитический вес как часть большой региональной карты.

То, что ливанские палестинцы остались во многом на позициях собственно палестинского изначального движения, имело две причины: первая, там изначально была политическая чересполосица, в которой тот самый арабский радикализм «реформированного ислама» не имел почвы, а движение ихванов не было представлено и ранее, а вторая причина имеет корни в описанных в первый части предпосылках – они так и остались там «отдельными арабами», да еще в чужой среде.

Невнимание к деталям

США – это уникальное государство. Иногда поражаешься масштабу, с которым они подходят к геополитической карте, с каким упорством и стратегической глубиной умеют чертить новые регионы, запускать масштабные процессы, но вот додумать детали уже не позволяет либо сама система управления, либо какие-то пробелы в самой аналитической модели.

По сути дела, в Ливане они сами усилили «Хезболлу» и превратили именно ливанских палестинцев не в радикальных «джихадистов», а вернули их на рельсы национально-освободительного движения. При этом и ХАМАС в Газе вынужден был двигаться ровно по этому же пути, хотя там с «джихадистами» все было куда как богаче.

Более того, одно время они выступили как оппозиция Б. Асаду, пытаясь как-то встроиться в потоки финансирования, которые шли от аравийцев. Встроиться не получилось, но отношения Дамаска и ХАМАС ушли в минус и с большим трудом восстанавливались в последующем. Именно в этот период, когда в ХАМАС начали понимать, что по аравийской линии никаких прорывов не будет, там стали выстраивать отношения с Ираном и даже получать небольшое ежегодное финансирование.

Долгое время работая с официальной Рамаллой, постоянно прогибая администрацию М. Аббаса на уступки для подписания действительно знаковых и значимых для региона соглашений между Израилем и Саудовской Аравией, США отдали на откуп кабинету Б. Нетаньяху отношения с ХАМАС, причем с прогнозируемым результатом. При этом палестинцы в Ливане смотрели на эти соглашения с откровенным неприятием.

ХАМАС, понимая, что после соглашений ему и Газе уже стратегически не светит ничего, пошел ва-банк, но превратил в итоге операцию, безусловно, спланированную изначально весьма серьезно, чуть ли не в народную месть «за все и всех», выплеснувшуюся в бойню и зверства. Понятный, в общем-то, ответ Израиля вызвал рекакцию у ливанских палестинцев, которые неизбежно зацепили «Хезболлу», а в итоге могут просто отодвинуть официальную палестинскую администрацию на второй, а то и третий план.

Так что И. Рабин был традиционно прав наполовину – фатальная ошибка была не в создании ХАМАС, а в том, что за последние годы США и их сателлиты, созывая конференции по Ливану, плодя многотомные работы о плохой «Хезболле», фактически только усиливали и «Хезболлу», и собственно палестинское национально-освободительное движение в Ливане. Хотя последнее при определенных подходах могло бы даже выступить союзником США. И аравийские монархии тут по описанным выше корневым причинам для США ничего сделать бы не смогли, потому что это банально не их направление.

ХАМАС оказался в итоге не столь интересен спонсорам радикализма, поскольку не мог вывести достаточное количество штыков, катарским и турецким ихванам он не мог дать стратегической перспективы в Египте и Северной Африке, а ливанская национально-освободительная повестка проходила мимо и региональных, и западных игроков. Это интереснейший пробел стратегии самых разных игроков, причем в, казалось бы, одном из самых исторически значимых проблемных узлов.

В итоге нет ничего странного, что эту пустоту в вопросе собственно палестинского национального движения начал постепенно заполнять Иран, только к кому тут обращать претензии.

Само по себе пристальное внимание к Ливану было у США правильным, и учет Ливана в плане денежной системы, и влияние на стратегию Ирана, но вот ливанские палестинцы в этот анализ как существенный фактор не вошли.

Многие обозреватели пытаются во всем происходящем искать нити «глобального плана», ищут и находят с большим трудом, потому что эти нити ведут не к заговору, а к ошибкам США в работе на конкретных направлениях относительно Ливана в целом и ливанских палестинцев в частности.

Не только и не столько «Хезболлой» и игрой с ячейками «Аль-Каиды» надо было стратегам ЦРУ заниматься годами, а еще конкретно с палестинским национально-освободительным движением. Этим пренебрегли на фоне масштаба геополитических карт. Но еще более удивительно то, что отработкой этих сценариев не занимались в самом Израиле, где только сейчас начинают понимать стратегическую глубину просчета работы с Ливаном.

Теперь ХАМАС, «Хезболла» и ливанские палестинцы являются вынужденными, но союзниками не просто по «противостоянию Израилю», а конкретно в национально-освободительном движении палестинцев, хоть оно и будет традиционно идти в религиозной оболочке.

Справится ли с этой проблемой одна или две авианосные группы, да еще в ливанских горах и предгорьях, изрытых как муравейник – это большой вопрос.

И уж тем более надо как-то тут остыть и нашим сторонникам прихода Д. Трампа, который может все эти проблемы сделать еще более масштабными.

Если нынешняя администрация будет, грозя внешне громами и молниями, как-то купировать свои провалы, то от трампистов можно будет и в самом деле ждать чего-то вроде ковровых бомбежек условного (а может, и реального) Бейрута, просто за неимением иного подхода, о чем, собственно, нам и вещают сегодня личности вроде одиозного сенатора Л. Грэма, не говоря уже о ястребах в самом Израиле.