Если бы я тогда не попытался, никогда себе этого не простил бы

14 апреля 2014 года. В этот день и.о. президента Украины Александр Турчинов подписал указ о начале в восточных областях страны антитеррористической операции (АТО).

А меня как кандидата в президенты Украины в рамках предвыборной кампании пригласили на эфир программы «Свобода слова» на канале ICTV.

Моей маме позвонили и сказали, что меня могут убить 14-го апреля. Звонили православные из Одессы. Звонили настойчиво и не один раз. Просили, чтобы в этот день я поберёгся.

Четырнадцатого вечером я обязательно хотел попасть на эфир программы «Свобода Слова». Я никогда не верил в предсказания. Но чтобы успокоить маму, спланировал сразу после эфира, вечером, улететь в Москву с Украины. На Украине власть начинала войну.

До этого я посетил регионы, не принявшие переворот — все восставшие и бунтующие города. Установил контакт со всеми руководителями протестных движений. Это была непростая работа, но были выработаны единые три требования, при удовлетворении которых были бы освобождены все захваченные здания и сдано захваченное оружие. Эти требования: русский в качестве второго государственного языка, федерализация, амнистия для политзаключённых. Я представлял, в какой ужас втягивает страну украинская власть, начиная АТО. Я неоднократно обращался к ней с предложением выступить в качестве посредника при переговорах с восставшим Донбассом. Я хотел, попав на одно из самых рейтинговых шоу, использовать эту возможность, чтобы обратиться непосредственно к людям с призывом остановить войну.

Я понимал, что шансов у меня мало, понимал, что это очень опасно. Я посещал раненых беркутовцев в больнице и семьи милиционеров, погибших при противостоянии с Майданом. Я видел раненых и изувеченных на Майдане. Я знал, что я, пожалуй, самый ненавидимый Майданом политик. Поэтому вполне осознавал, чем для меня может кончиться мой визит в Киев и это обращение. Но, если бы я тогда не попытался, никогда потом себе этого не простил бы.

Когда я приехал в студию, понял, что угодил в спланированную ловушку. Мою машину с охраной сразу же заблокировали на улице. Здание окружили. Когда я выступал в прямом эфире, было ясно, что по окончанию эфира меня ждёт расправа, но всё равно, стараясь, чтобы не было заметно, как я нервничаю, повторял, обращаясь к людям: «Остановите власть, не дайте им начать войну».

По тем событиям мои друзья сделали фильм. Когда я впервые начал его смотреть, подошла моя мама, начала смотреть вместе со мной, но потом расплакалась и ушла.