СТРАТЕГИЯ НАТО: РЕВАНШ ПОСЛЕ ПОЗОРНОГО БЕГСТВА

ФОТО: MICHAEL RUNKEL / GLOBALLOOKPRESS

Несмотря на позорное бегство НАТО из Афганистана, в Брюсселе всё ещё рассчитывают на реванш – если не в Центральной Азии, то в арабских странах, некоторые из которых ещё далеки от стабильности.

Еще на Варшавском саммите 2016 года лидеры НАТО выдвинули программу обеспечения стабильности в ответ на продолжающийся хаос, охвативший большую южную периферию. Последствия «арабской весны» и активности ИГИЛ* (структура запрещена в РФ) охватили практически весь регион, обострив многочисленные противоречия и углубив кризис. По прошествии пяти лет ситуация на самом деле особо не улучшилась. Напротив, регион Северной Африки и Ближнего Востока скатывается в новую волну протестов. Социальные волнения заметны в Ираке, Ливане, Алжире, Судане и даже в Иране. Конфликты в Йемене, Сирии, Ливии и Сахеле продолжаются. Продолжающееся распространение COVID-19 подорвало и системы здравоохранения, и социальную защиту всех указанных стран.

В НАТО считают, что политический и последующий за ним военный уход США из региональных дел, а также отсутствие общей политической решимости со стороны европейцев проложили путь к возвращению в регион России и сделали возможным появление нового игрока в лице Китая. В то же время ослабление государственных институтов привело к всплеску насилия со стороны негосударственных субъектов, включая террористические организации. Ещё неизвестно, чем закончится «нормализация отношений» между Израилем и рядом арабских стран – ОАЭ, Суданом, Марокко и Саудовской Аравией.

Год назад НАТО запустила инициативу по повестке к 2030 году. В её рамках предполагалось разработать стратегию НАТО для Юга, контуры и последовательность которой довольно неясны. Кроме того, в связи со следующим саммитом лидеров НАТО генеральный секретарь поручил военным структурам НАТО при поддержке соответствующих подразделений Международного персонала подумать о путях усиления участия НАТО в регионе Северной Африки и Ближнего Востока и разработать инициативы для Сахеля. Поэтому было бы целесообразно определить структурные проблемы, которые в конечном итоге изменят региональный баланс сил к 2030 году, а также изменят характер угроз, с которыми НАТО и её партнёры могут столкнуться в будущем.

Ситуация в Сахеле чрезвычайно сложна, отчасти из-за числа различных типов кризисов, существующих параллельно, и отчасти из-за широкого круга различных заинтересованных сторон. Долгосрочные локальные конфликты, вызванные отсутствием продовольственной безопасности и нищетой, сосуществуют с расширением экстремистских сетей и размножением преступных группировок в ухудшающейся социально-экономической обстановке, в которой государственные институты не справляются с поставленными задачами. В сочетании с ухудшением ситуации в области безопасности, характеризующейся значительным увеличением числа нападений на гражданское население, несмотря на значительное внешнее присутствие, есть основания как для внешних, так и для внутренних субъектов пересмотреть нынешние стратегии и цели.

В НАТО считают, что стабильность в регионе БВ-СА глубоко коренится в дисфункциональных моделях управления: авторитарной стабильности; правительственных институтах, ослабленных присутствием разрушительных и насильственных негосударственных субъектов (террористических организаций, мятежников, преступных сетей и т. д.); и распадающихся государствах.

Хлоя Бергер из колледжа НАТО по обороне пишет, что «для каждой модели должен быть поставлен вопрос о прочности и легитимности пакта, который связывает руководителей и граждан: что связывает отдельных лиц с их правительственными учреждениями и наоборот? Таким образом, вопрос о социальном контракте представляется чрезвычайно важным для понимания природы нестабильности, которая затрагивает регион Северной Африки и Ближнего Востока. По этой причине мы утверждаем, что выживание существующих политических режимов во многом будет зависеть от их способности восстановить доверие к своему населению, предложив социальный контракт, который отражает чаяния всех групп, составляющих нацию.

Учитывая хрупкость институтов и степень фрагментации, которые влияют на эти общества, эта задача является сложной, а в некоторых случаях практически невыполнимой без проведения радикальных изменений. Реформа, а в некоторых случаях и прямое переосмысление социального контракта, затрагивает множество аспектов управления в государствах региона. Таким образом, пересмотр характера отношений между государством и отдельными лицами окажет значительное влияние на то, как государство управляет (и насколько терпимо относится) к оппозиции и насилию в обществе; но также это будет свидетельствовать и о характере и объёме прав и свобод, предоставляемых гражданам. В этом контексте отношения между политикой и религией будут оставаться особенно сложными и чувствительными для управления; эволюция политической исламистской сферы будет во многом зависеть от способности региональных лидеров провести интеграцию внутри политических структур».

Частично задачи НАТО пересекаются с интересами ЕС и отдельных членов союза (в частности, Африки и Испании) в регионе. По мнению профессора Лундского университета Нины Вилен, «требование более сильной политической воли, лучшего управления и большей координации – это часто повторяемая мантра внешних субъектов. Тем не менее само количество коалиций и инициатив, направленных на улучшение координации и сотрудничества в регионе, включая «Сахельский альянс», «Партнёрство в интересах безопасности и стабильности в Сахеле» (P3S) и «Коалицию за Сахель», по‑видимому, ясно показывает, что очень немногие участники – будь то местные или внешние – готовы к координации. Таким образом, любая новая координационная платформа, инициированная извне, не улучшит ситуацию на местах, а скорее увеличит путаницу, бюрократию и риск дублирования усилий. Во всяком случае, следует приложить больше усилий для более чёткого разделения задач, более плавного и быстрого принятия решений и улучшения управления существующими инициативами, чтобы избежать столкновений и повторения ошибок.

Поскольку ЕС разрабатывает свою новую стратегию в Сахеле, он должен обратить внимание на то, как внешнее присутствие влияет на динамику местной власти в регионе. Например, ориентированный на государство подход внешних субъектов, вероятно, укрепит правительства, находящиеся у власти, и тем самым ослабит давление в отношении более существенных реформ. Однако недавний переворот в Мали ясно дал понять, что, хотя давление может быть уменьшено, оно не исчезает, и неспособность отреагировать на него обнажит ложную безопасность, создаваемую внешним присутствием. В частности, переворот в Мали и готовность международных субъектов быстро смириться с новой ситуацией демонстрируют, что внешние субъекты намерены оставаться в течение длительного времени не только для того, чтобы решить проблемы безопасности в регионе, но, что важно, чтобы также продемонстрировать поддержку многосторонности и лояльность более крупным союзникам».

По всей видимости, НАТО будет пребывать в интеллектуальной стагнации, однако у альянса есть множество пунктов для обоснования расширения своего присутствия в Африке и на Ближнем Востоке.

В 2019 году вопросы о южной стратегии НАТО вызвали фундаментальные дебаты о том, что именно подразумевается под «Югом». Средиземноморье является явным центром притяжения в этом контексте. НАТО имеет партнёрскую программу «Средиземноморский диалог», охватывающую Северную Африку и Левант. Этой инициативе в 2019 году исполнилось 25 лет, и она значительно эволюционировала с течением времени. Она приобрела более практическую направленность с широкой целью наращивания потенциала и поощрения общей культуры безопасности во всем Средиземноморье.

Эти дебаты привели к пониманию, что эффективное рассмотрение стратегии НАТО, ориентированной на Юг, не может ограничиваться Средиземноморьем и его ближайшими внутренними районами. Влияние НАТО на Юг расширилось в политическом и практическом плане. За пределами Магриба Африка в целом в настоящее время является частью стратегического уравнения и со временем станет ещё более важной для НАТО. Миграция, распространение терроризма и незаконные потоки всех видов сделали Африку неотъемлемой частью европейской и трансатлантической системы обеспечения безопасности. США, Франция и другие члены НАТО в настоящее время имеют значительное военное присутствие в Сахеле и Западной Африке. Это становится ещё более актуальным в рамках партнёрских отношений по сбору разведданных, наблюдению и обеспечению безопасности. Развертывание новых средств НАТО, в том числе беспилотных летательных аппаратов Global Hawk, базирующихся на Сицилии, явно ориентировано на риски, связанные с этим регионом. Расширение этого пространства безопасности предполагает более тесное сотрудничество с такими институтами, как Африканский союз. Есть мнение, что в конечном счёте такие страны, как Сенегал, Нигерия и Южная Африка, могли бы стать значимыми партнёрами в усилиях НАТО по «проектированию безопасности» на Юг.

Соответствующая география для НАТО потенциально имеет ещё более широкие перспективы. Аналитики и политики уделяют более пристальное внимание незаконным потокам в Атлантическом бассейне. Бюрократы из Брюсселя всегда могут заявить, что интересы безопасности Европы и Северной Америки напрямую затронуты значительным потоком наркотиков и связанным с ними оборотом из Латинской Америки и Карибского бассейна через Атлантику в Западную Африку, Кабо-Верде и на север в Магриб и через Средиземное море. Это явление является примером транснациональной угрозы по преимуществу.

Более того, «Юг» для НАТО мог бы легко охватить всю географию от Западной Африки и её атлантического побережья до Южной и даже Юго-Восточной Азии. Афганистан, Африканский рог и Персидский залив уже являются частью этого южного направления, учитывая контртеррористические миссии и миссии по обеспечению безопасности на море, в которых уже участвовали члены НАТО. Как пишет Ян Лессер из Фонда Маршалла в Германии,

в конечном счёте эта перспектива согласуется с неуклонно растущим давлением на альянс с целью устранения рисков, вызванных ростом Китая и нестабильностью в Индо-Тихоокеанском регионе. Очевидно, что у этого огромного расширения оперативного пространства НАТО есть пределы. Насущные потребности в обороне на востоке Европы и разочарование по поводу миссии в Афганистане снизили аппетит союзников к экспедиционным стратегиям.

Иначе говоря, в политическом смысле «Юг» для НАТО может простираться настолько далеко, насколько это обозначат сами участники альянса. По всей видимости, они будут пытаться расширить свою зону, но так, чтобы не войти в прямую конфронтацию с Россией и Китаем, а также Ираном и другими странами, считающими НАТО угрозой для своей безопасности.

Материал об истинном смысле происходящего за пределами нашей страны предоставлен Аналитической группой «Катехон«.

*»Исламское государство» (ИГИЛ) – террористическая организация, деятельность которой в Российской Федерации запрещена.

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ГРУППА КАТЕХОН