Самая юная и единственная из букв русского алфавита, день рождения которой точно известен, появилась на свет 29 ноября 1783 года, 240 лет тому назад. Произошло это на заседании созданной по указу императрицы Екатерины Великой Академии Российской. Проходило это заседание в стенах Петербургской академии наук, детища Петра Великого. Целью екатерининского учреждения стало «усовершить и возвеличить Слово наше»* то есть великий и могучий русский язык.
О времени и месте очередного заседания, обычно проводившегося раз в неделю, академики, в числе которых были Д.И. Фонвизин, Г.Р. Державин, Я.Б. Княжнин и другие, извещались присылкой специального серебряного жетона. В данном случае на календаре была последняя суббота последнего месяца осени того года.
Утомлённые рабочей неделей и очередным обсуждением проекта полного толкового славяно-российского лексикона, участники собирались уже расходиться по домам, но не тут-то было.
Екатерина Романовна Дашкова, снискавшая прозвище Екатерина Малая (в отличие от Екатерины Великой, своей патронессы), спросила учёных мужей: сможет ли кто-нибудь из них написать слово «ёлка»? Они, безусловно, справились, однако иных вариантов, кроме «іолка», ни у кого не нашлось.
«А правомерно ли изображать один звук двумя буквами?» – вновь задала вопрос госпожа председатель, тут же предложив свой вариант решения проблемы: «Для выражения слов и выговоров, с сего согласия начинающихся, как матіорый, іолка, іож, использовать новую букву „ё“».
Существует мнение, что начертание новой буквы Дашкова подсмотрела на этикетке своего любимого шампанского «Moët & Chandon», хотя совершенно непонятно: во французском алфавите её нет, фамилии Ришельё, Монтескьё, Депардьё произносятся французами как и по-русски, через «ё», но пишутся Richelieu, Montesquieu, Depardieu. А игристое вино – да, «Moët & Chandon», на этикетке именно так.
Как бы там ни было, но идея княгини академикам понравилась, её поддержал ряд ведущих деятелей культуры того времени, включая Державина: он первым стал использовать эту букву в личной переписке.
Но в печати она появилась только 14 лет спустя, к 1797 году, во втором томе книги «Аониды, или собрание разных, новых стихотворений», где Карамзин употребляет слово «слёзы», рифмуя его с «розы», считая необходимым отдельным примечанием объяснить, что буква «е» с двумя точками наверху заменяет «ïô», но не использует даже в рядом стоящих словах «осужден», «смеется», «нее», «отдается», «ее», где «ё» так и просится.
Более того, в изданной гораздо позже «Истории государства Российского» (первая публикация – 1816 год) Николай Михайлович вовсе избегает её применения, однако у других авторов она постепенно приобретает права гражданства, утверждаясь в качестве правильного написания слов «всё», «пенёкъ», «василёчикъ», «огонёкъ»; последнее из этих слов становится названием иллюстрированного литературно‑художественного приложения к газете «Биржевые ведомости», вышедшего в свет 21 декабря 1899 года, в советское время это один из популярнейших тиражных журналов.
Первой фамилией, напечатанной с буквой «ё», стала «Потёмкинъ»; это произошло в 1798 году с лёгкой руки Гавриила Романовича Державина, участника исторического заседания Академии Российской 29 ноября 1783 года, ревнителя нововведения. Но были у него и противники, полагавшие достаточным замену «іо» на «е» (многие до сих пор так считают).
В известной мере всё по полочкам разложил автор «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даль (первое издание – 1863-1866 годы). В нём он извлёк букву «ё» из конца алфавита, и поставил рядом с буквой «е», на сакральное, как многие полагают, 7-е место. Дал написание слов именно в такой редакции, как надо: «пёс», «пёстрый», «пётка» (драка), примеры взяты нами просто наугад. С тем бы и конец истории, но не тут-то было.
В начале ХХ века вновь началась возня вокруг «опрощения» русского алфавита. Происходило это не раз: в частности, царь Пётр I, имея азбуку церковнославянского языка из 46 букв, передававших все тонкости произношения, упростил её в так называемом гражданском шрифте 1708 года до 35.
Некоторые буквы потом возвращались, восстанавливались и вновь отменялись: к 1917-му, году последних крупных перемен, русский алфавит пришёл, имея официально 35, а фактически 37 букв («й» и «ё» за буквы не считались).
Не касаясь других сторон реформы 5 января 1918 года отметим лишь, что четыре буквы: Ѣ (ять), Ѳ (фита), І («и десятеричное»); а также Ѵ (ижица) тогда исключались из употребления («как раз те, знание употребления которых отличало образованного человека от невежды», отметил некий острослов).
О букве «ё» ничего не говорилось в декрете, подписанном наркомом просвещения А.В. Луначарским, и она хитро «затаилась», давая возможность грамотным людям хоть так проявлять свои знания. Остальные не заморачивались тратой времени на расстановку «лишних» точек над «е».
Гром грянул, где не ждали: 5 декабря 1942 года, когда чиновник принёс на подпись Сталину документы относительно награждения группы советских военачальников. На фамилии генерала Ерёменко глаз Верховного главнокомандующего «споткнулся», или на какой-то другой, но грамотей получил сильнейший разнос, и газета «Правда» вышла 7 декабря со списком награждённых, составленным по всем правилам сталинской орфографии. Буквой «ё» пестрели и все прочие материалы номера.
Полагают также, что ревностное отношение к этой букве было подогрето внимательным изучением Иосифом Виссарионовичем немецких карт, где топографическая точность была соединена со скрупулёзным написанием названия: если это была, скажем, деревня Ясенёво, то уж никак не Ясенево.
А через пять дней, 12 декабря, был обнародован приказ наркома просвещения РСФСР относительно обязательного употребления буквы «ё» в школе: отныне (и до 1956 года, когда использование «ё» стало опять факультативным), за диктанты и сочинения, где учащиеся неверно расставляли её, или забывали писать, оценки резко снижались. Кстати говоря, звали наркома Владимир Петрович Потёмкин.
Можно привести сотни примеров, когда игнорирование буквы «ё» приводит к неправильному произношению слов, в частности фамилий физиков Рентгена (правильно Рёнтген) и Андерса Йонаса Ангстрема (Ангстрём), а отсюда и единицы длины ангстрём, названной в его честь; микробиолога и химика Луи Пастера (Пастёр), математика П. Л. Чебышева (правильно Чебышёв), дворянина Левина (правильно Лёвина), персонажа романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина», что, понятно, сразу ставит героя в особую связь с автором произведения.
Сегодняшний юбиляр, буква «ё», с оптимизмом, как говорят в таких случаях, смотрит в будущее. В ходе цифровизации она исчезла поначалу с компьютерной клавиатуры, но достаточно быстро вернула свои позиции, став хотя и сбоку от раскладки, но на почётном верхнем месте.
Российскими художниками придуман специальный значок для маркировки «ёфицированных» изданий – «ёпирайт», и написана компьютерная программа, которая автоматически расставляет букву «ё» в тексте, называется она «Ётатор». Отрадно, что растёт количество изданий, где буква «ё» в чести, это заметно повышает качество публикуемых ими материалов.
Встречалось сообщение, что все документы Государственной Думы Российской Федерации ныне составляются с учётом применения буквы «ё», а в Белоруссии её обязательное использование закреплено на законодательном, государственном уровне: прекрасный пример для подражания.
* Из речи инициатора создания академии и её первого председателя княгини Е.Р. Дашковой по случаю открытия академии
Заглавная иллюстрация: памятник букве «ё» в Ульяновске, родине Н.М. Карамзина, первым из литераторов употребившим её в печати
Нет Комментариев