АНГЛИЙСКИЙ ЗАПРЕТЯТ: НОВЫЙ ЗАКОН ГОТОВ

ФОТО: ЗЫКОВ КИРИЛЛ/АГЕНТСТВО «МОСКВА»

Многие помнят шутливую поговорку советского времени, высмеивающую увлечение молодёжи англицизмами: «Нет кайфа без лайфа, хоть фэйсом об тэйбл». Началось это ещё в хрущёвскую оттепель – как модный сленг стиляг (позже – хиппи). Все эти «хильнуть по броду», «вписаться на флэт», «шузы», «гирла», «аскать» – и т. д.

Источником англицизмов было увлечение американской поп-культурой и британским роком, внешне гонимыми, но тщательно и умно насаждаемыми. «Нас так долго учили любить твои запретные плоды», – как метко заметил в своей известной песне позже Слава Бутусов. И всё это было до поры до времени прикольно и немного стыдновато – такая вроде маргинальная, «возрастная» ниша. Но когда рухнул Союз и даже ещё ранее – волна англицизированной лексики попёрла подобно цунами в СМИ, рекламу, а вскоре и в речи политиков, официальную документацию.

Хот-доги в шопах

Новая «открытость» Западу плюс новые экономические и культурные реалии мгновенно выплеснули в нашу речь брокеров и хакеров, маркетинг и супермаркет, чизбургеры и триллеры, бутики и ток-шоу. Люди постарше были нехорошо ошеломлены этим нашествием – о постсоветском новоязе ходили остроумные эпиграммы и матерные анекдоты. Но время шло, и к большинству этих терминов привыкли все: у них не было отечественных аналогов – сами явления, за ними стоящие, были в стране абсолютно новыми.

Одновременно с этим визуальное пространство городов – от столицы до глухой провинции – заполнили англоязычные вывески. Бизнесмены в 90-х норовили писать названия своих кафе и магазинов латиницей – «для солидности». Юрий Лужков, обратив внимание на это безобразие, разом его прекратил в Москве. Никаких официальных документов не издавал, а просто «довёл до сведения» всех предпринимателей, что вывески в столице должны быть на русском. Мэра тогда беспрекословно послушались – в одночасье заменили вывески, без жалоб на непредвиденные расходы. Во избежание, так сказать, более крупных проблем.

Но почти сразу началось другое хулиганство – уже русскими буквами обыгрывали те же иностранные слова, соединяя их с русскими в издевательских парах. Так возникли и до сих пор процветают всяческие «чебурек хаузы», «Урюково-плазы», «сантехника-шопы» и прочая вывесочная билиберда.

Мастер клининга – это звучит гордо

Рунглиш или русслиш как явление стал серьёзно угрожать не просто чистоте русского языка, но и общественному сознанию. Ведь лексический и даже фонетический «фон» в государстве напрямую влияет на менталитет его граждан. Причём влияет долгосрочно, определяя облик будущих поколений.

Некоторые иностранные словечки играют роль поднятия самоуважения людей, чувствующих себя в чём-то приниженными. Отовариться в «Second Hand» это вроде как не в магазине подержанной одежды, а работать «мастером клининга» – гораздо «престижнее», чем просто уборщиком. Быть обслуженным в барбершопе – «круче», чем подстричься в мужской парикмахерской.

Ну а уж пройти фул чекап вместо полной проверки – это вообще как бы принадлежность к определённой касте. Которая работает в коворкингах, входит в солидные комьюнити, имеет собственные кейсы, таргетирует в тренде, с высоким «кипиай». В сетях у этих «продвинутых» куча фолловеров, которые лайкают их спичи. Сами они полны драйва, всегда готовы на кастинг, лизинг и постпродакшн – смотря что предложат им чифы. В общем, сплошной респект и уважуха – смесь английского и сочинского.

Словесные уродцы кувыркаются, соединяясь в целые химерные речевые конструкции, входя в речь журналистов, чиновников. Сначала ради моды, а потом уже на уровне мышления. Отличая тем самым «винеров» от непродвинутых «лузеров» Что это, как не культурная колонизация туземцев?

Если добавить ещё, что на «нижнем» уровне с мала до велика обыденная русская речь уже не дополняется, а почти заменяется матом (с письменной речью – и вовсе беда), мы получим невесёлую картинку нынешнего речевого состояния нашего общества.

Языковая оккупация

Спрашивается, а можно ли её изменить? Вообще-то вопрос надо ставить по-другому: её необходимо изменить, если мы хотим сохраниться как народ и как политическая нация. Запрос национально мыслящей части общества на это есть давно, и политики вроде как откликаются. С весны этого года на фоне тотального разрыва с Западом ситуация серьёзно обострилась.

Изобилие вывесок на английском она назвала «плебейски неуважительным отношением к своей стране и к своему родному языку». Законопроект поддержали председатель Госдумы Вячеслав Володин и спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко. Последняя призналась:

Меня просто коробит то, что происходит с нашим русским языком. Когда на правительственном уровне говорят «кешбэк», «кешбэк». Не понимают пожилые люди, что такое кешбэк. Почему нельзя российский аналог – возврат денег?

И хотя законопроект не предлагал русифицировать или перевести в кириллицу названия устоявшихся зарубежных марок, речь шла только о функциональном обозначении объекта на русском, столичные рестораторы начали бить тревогу и плакаться: дескать, переделка вывесок станет в копеечку, оттолкнёт привыкших потребителей и чуть ли не обнулит весь их бизнес (при Лужкове, однако как-то перемоглись!).

Между тем ко дню русского языка 6 июня некая «группа художников» в центре Москвы провела акцию, заменив английские вывески некоторых точек общепита на самодельные русские. Например, ресторан Brasserie Lambic превратился в «Пивной Ламбик». Владельцы заведений остались, мягко говоря, недовольны такой самодеятельностью.

Чистка назрела

Законопроект ушёл тогда на осеннюю думскую сессию и пока не «всплывал». Зато появился нынешний проект о «чистке» русского языка от избыточных англицизмов. Вроде страшной «диджитализации пенсионеров».

Представлять законодательную инициативу в Госдуме будет замминистра просвещения России Татьяна Васильева. Одна из обозначенных целей: законодательно закрепить «недопустимость использования иностранных слов, за исключением не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке».

По задумке авторов, это «позволит повысить общий уровень грамотности граждан, корректность использования государственного языка Российской Федерации, обеспечить контроль за качеством подготовки «единого корпуса» грамматик, словарей, справочников, а также соблюдение всеми должностными лицами норм и правил современного русского литературного языка».

Времени на подготовку этой немалой работы отведено также немало – до 1 января 2025 года.

Пояснительная записка к законопроекту содержит «успокоительное» примечание:

В проекте федерального закона отсутствуют обязательные требования, оценка соблюдения которых осуществляется в рамках государственного контроля (надзора), муниципального контроля, при рассмотрении дел об административных правонарушениях.

Эта формулировка наводит на мысль, что закон будет носить некий «рекомендательный» характер, что для любого закона – оксюморон.

Так ли это – станет ясно при дальнейшем продвижении законопроекта. Главный вопрос здесь, как и с прежними «добропорядочными» инициативами: всерьёз ли эта борьба или так – для  «процесса»? Ведь вопрос-то неодномерный. И связан он с изменением сознания самих носителей языка – включая законодателей.

Грядёт «языковая полиция?»

В «окололиберальных» изданиях, а пуще того – в либероидной блогосфере по поводу законопроекта уже появились насмешки пополам с «пужалками». Самые начитанные тут же вспомнили про знаменитый спор начала XIX века между сторонниками обновления языка под «предводительством» Николая Карамзина и «архаистами» из «Беседы любителей русского слова» во главе с президентом Российской академии наук адмиралом Александром Шишковым. Мол, опять новые языковые пуристы хотят галоши в «мокроступы» и бильярд в «шарокат» переименовывать.

Другие понимают, что это явное передёргивание, и никто у нас не будет даже пытаться, как это сделали французы, заменить международное английское «компьютер» на «l’ordinateur». Но высказывают скепсис по поводу осуществимости подобного закона в принципе.

Так, ведущий научный сотрудник Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН Ирина Левонтина считает, что законопроект ни на что не повлияет:

Сам же закон о русском языке практически никак не влияет на нашу жизнь. Так и с поправками не будет функционировать. Язык – сущность свободная. Его трудно администрировать… Документы чиновников непонятны не потому, что они недостаточно хорошо владеют языком, а потому что нужно, чтобы эти документы были непонятными, чтобы можно было их читать в одном случае так, в другом случае иначе.

Не отказалась Левонтина, впрочем, и от «пугалки»:

Думаю, что закон будет применяться избирательно. Когда нужно кого-то прищучить, раньше посылали пожарную инспекцию, а теперь можно послать ещё языковую.

Председатель совета «Ассоциации учителей русского языка и литературы», член Совета по русскому языку при президенте России Людмила Дудова в комментарии Царьграду сказала:

У меня пока ощущение, что это очередной проект по распилу госбюджетных денег – и не более того. Языковой уровень тех, кто создаёт государственные документы и кто их запускает в жизнь, таков, что закон о защите русского языка им нужно применять первым делом к самим себе!
Состояние обыденной массовой речи в нашей стране сегодня говорит о катастрофическом падении культуры речи. И этого тоже никаким законом не поправишь – нужно прежде всего поднять из жуткого состояния преподавание русского языка в школе, а прежде этого – подготовку самих учителей-словесников, которые сами сегодня изъясняются так, что волосы на голове дыбом. Я не вижу, каким образом авторы закона собираются очищать язык от «избыточных» заимствований. Кто это определит? Как собираются наказывать нарушителей: рублём? Лучше бы ввели жёсткие штрафы за публичный мат!

Что с того?

Трудно не согласиться со многими мыслями в страстной речи уважаемой Людмилы Васильевны. И всё-же, понимая скепсис и претензии профессионалов, думается, что любые инициативы в защиту русского языка от засорения нужно сегодня приветствовать, а не принимать «в штыки». Пусть даже они и несовершенны поначалу.

Язык наш, по хрестоматийному определению Тургенева, действительно «велик и могуч». Но вряд ли стоит рассчитывать на то, что он, как и ранее, переварит всю чужеродную и доморощенную помойку, которую в него слишком активно и не без умысла валят. Положение слишком серьёзно. Как говорил один герой в бессмертном говорухинском сериале: «Ну что ты стоишь, Глеб? Надо что-то делать! Ведь они убьют его!»

АНДРЕЙ САМОХИН