« Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, — и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли — ну так бежать!» — мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, Бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, — продолжал он, — все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, — все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами. — В такую минуту? — укоризненно сказал Пьер. — В такую минуту, — повторил князь Андрей, — для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение! — Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, — проговорил Тимохин. — Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку пить: не такой день, говорят. — Все помолчали.»

Л.Н. Толстой. «Война и мир»

https://ilibrary.ru/text/11/p.211/index.html

 

 

Российское руководство ни разу с момента прихода к власти не проявляло в военных конфликтах политическую волю. Все прежние решения по началу военных действий были фактически вынужденными. Мы не поддержали должным военным и политическим образом Муамара Каддафи и Саддама Хуссейна. Мы вынужденно, после нападения на Дагестан, начали Вторую Чеченскую войну. Мы с 2011-го по 2015-й год видели, как истекает кровью Сирия и не приходили на помощь – мы вмешались, и то не по-настоящему, только тогда, когда ситуация стала критической. Из-за нашей политической слабости Турция, США и Израиль оккупируют огромные сирийские территории. Мы вынуждены были защищать Южную Осетию в 2008-м году – после нападения на нее Грузии. Мы не помогли законному президенту Украины в 2014-м году и более того, признали законным незаконное украинское правительство. Сейчас, начав военные действия более, чем полгода назад, мы стыдливо назвали их «специальной военной операцией», не мобилизовав страну и общество на войну. Мы до сих пор не проявляем политическую волю, не уничтожаем железнодорожную и энергетическую инфраструктуру Украины, хотя украинцы не боятся обстреливать Запорожскую атомную станцию, мы до сих пор не наносим ударов по центрам управления в Киеве, не разрушаем мосты через Днепр, не создаем Украине никаких проблем помимо фронта, мы трусливо сбежали из Сумской, Черниговской и Киевской областей, хотя стояли под Киевом, мы потеряли военную инициативу, не наступали на Харьков и Николаев, тыкаясь лбом в стену на Донбассе и боясь переправится через великую водную преграду – 30-ти метровый по ширине тихий и мелкий Северский Донец. Мы воюем растопыренными пальцами – БТГ вместо ударных кулаков, мы не уничтожаем украинское ПВО, которое пока действует и поэтому не можем эффективно использовать нашу авиацию.

Как результат – мы отступаем из освобожденных районов, российский флаг над Купянском (третьим по величине городом Харьковской области) повержен на землю и топчется украинским нацистским сапогом. Мы воюем не с маленькой страной, мы воюем со страной с большим населением и с большими мобилизационными ресурсами, со страной, которой НАТО выдает целеуказания и поставляет вооружения и боеприпасы, со страной, которую спонсирую 53 других страны. Нельзя отступать, нельзя за день сдавать города – украинцы свои города обороняют месяцами, а мы сдаем за один день. Главное – не людские потери, главное в военном конфликте – территория, которую придется освобождать с еще бОльшими потерями.

Стыд и позор – других слов у меня уже нет. Когда же, наконец, российское руководство прекратит парадные мирные мероприятия и начнет руководить военными действиями, хотя бы как президент Украины Зеленский, который дважды в день совещается с военными? Когда мы начнем проявлять политическую волю, ибо сила без воли бессильна? Когда мы начнем воевать по-настоящему?

 

Михаил Ошеров для ИО «Русский дозор»