ФОТО: SVIATLANALAZA / SHUTTERSTOCK.COM
Каждый житель Донбасса сегодня – герой. И те, кто уехали, спасая своих детей в ходе массовой эвакуации. И оставшиеся на своей земле, чтобы защитить её от агрессора. Происходящее трудно понять, можно только пережить. Реальные истории героев Донбассе в эфире Царьграда рассказала Дарья Асламова.
Ситуация, сложившаяся в Донецкой и Луганской народных республиках, мало кого может оставить безучастным. Да и как можно не сопереживать людям, которые уже восемь лет живут между войной и миром. Что ждёт их в будущем? На этот вопрос может ответить только тот, кто лично видел происходящее в Донбассе. Сегодня Россия признала Донецкую и Луганскую народные республики. Но пока это – только начало пути к миру.
В окопы пришли совсем мальчишки…
В студии «Первого русского» ведущая Елена Афонина беседовала с военкором Царьграда Дарьей Асламовой, которая только что вернулась в буквальном смысле с передовой – она побывала на линии фронта в Донбассе. Восемь лет Дарья Асламова не просто наблюдает со стороны, что происходит в Донбассе, она постоянно ездит туда и видит ситуацию в развитии.
Елена Афонина: Дарья, кто те люди, которые сейчас находятся на передовой?
Дарья Асламова: Выросло новое, окопное поколение военных. Ещё три года назад в окопах сидели обстрелянные матёрые бойцы, мужики по 35-40 лет, многих из них называли «батяней» и так далее.
Сейчас я увидела пацанов. То есть, к моему ужасу, в окопы пришло новое поколение. Многие из парней – с высшим образованием. Они закончили университет – и пошли воевать. Потому что они местные, они выросли на войне, в стороне они остаться не могут. И вот эти мальчики заняли окопные позиции. Смотришь на них – тяжеленная амуниция, каска весом в несколько килограммов.
У них у всех рабочие руки. Донбасс же – это рабочая территория, эти пацаны выросли в семьях шахтёров, строителей, монтажников, сварщиков. Это парни, у которых в руках все движется, они с оружием обращаются хорошо. Когда их спрашиваешь, почему пошёл воевать, они отвечают – потому что остаться не мог, потому что дядя воевал. И они уходят туда, в окопы.
– Эти восемь лет события развивались по-разному. И были периоды, как казалось, вязкого затишья, когда было непонятно, чего ждать дальше. И, может быть, в эти периоды не было такой уж необходимости занимать эти передовые позиции. Почему эти мальчики идут туда, почему там не эти сто раз обстрелянные «батяни», понимающие, что может им грозить?
– Они там тоже есть – в качестве командиров. Но в чём проблема: там нет затишья как такового, максимум по две-три недели. Прилетело столько-то снарядов – это для них тихо. На самом деле, туда попало, сюда попало, все живы, не убиты – вот это для них тихо. Стреляют-то каждый день. Это мы отсюда думаем, что там затишье. Его нет уже 8 лет.
ВОЕНКОР ЦАРЬГРАДА ДАРЬЯ АСЛАМОВА. ФОТО: ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
Цивилизация здесь сузилась до центра Донецка
– Как сейчас Донбасс выглядит?
– Ужасно. Донецк был самым красивым городом Украины после Киева. А сейчас – это город, в котором кольцо цивилизации сузилось фактически до одного ресторана в центре, где люди отмечают свои праздники. Вот тут, в ресторане, отдыхают люди, а 15 минут отсюда – уже фронтовая линия.
Люди хотят жить – это понятно. Каждый раз, въезжая в город, я вижу, как сжимается это кольцо цивилизации буквально до километра, до центра, где ещё есть какие-то кафе. И все эти восемь лет никто ничего не чинит и не строит, потому что нет смысла это делать – никто не знает, откуда прилетит. Всё это такое обветшалое, что город превратился в разруху. И это Донецк – я не говорю о других городах.
Когда люди приезжают в Донецк, они изумляются: «Как так, мы же от фронта ехали всего 15 минут, а теперь приехали – и можем тут кофе попить». А вот так! Вот там ад – а тут тепло, сухо, и в тебя не стреляют.
– Я не так давно у Юлии Чичериной увидела фотографию из Донецка: какая-то оранжерея, райский тропический сад, пальмы, какой-то стеклянный купол, и она стоит в этом раю. Там есть такое удивительное место?
– Да, там есть такие места.
– По тому, что ты говоришь, совершенно не ощущается, что люди живут в предчувствии каких-то событий. Паника есть в связи с тем, что сейчас вообще происходит? Ведь ситуация меняется буквально каждый день.
– Знаешь, самое интересное было, когда я услышала панику в Ростове-на-Дону, то есть на российской территории. Когда люди интересуются, где находятся бомбоубежища, люди говорят, что «надо тикать». Есть одно правило: чем ближе к фронту, тем меньше паники.
Когда видишь бабок, которые сидят буквально в 500 метрах от линии фронта и слышишь, как они говорят: «Да какая там паника, мы ж оптимисты!» Они привыкли уже, что «прилетает». Вот что они рассказывают:
У нас украинское телевидение, они сказали, что завтра будет наступление. И мы ждём, кто первый придёт – вы или они. За восемь лет стало по барабану, кто придёт.
Эти оптимисты выползают из подвалов со словами «вы там в Ростове всех успокойте». Они говорят, что у них всё хорошо, а их собственные дома уже разбомблены, поэтому им приходится жить в пустующих. Они оптимисты, они ногти красят на фронте, они трусики надевают правильные – а то вдруг убьёт снарядом, ты лежишь, а бельё у тебя нехорошее. Это трудно понять, но это психология.
Или вот другая картинка: воронка, рядом две бабушки стоят, обеим лет под 70, и обсуждают: «Мать, как ты думаешь, это 120-я упала или 150-я?». Собачки лают, а они стоят и обсуждают, какая мина упала и водопровод перебила. Это психология людей войны. Им жить надо, иначе они сошли бы с ума.
«Это гнойник, который можно вскрыть только хирургически»
– То есть они войны уже не боятся?
– Они устали бояться. И они уже ждут эту войну. Мне моя подруга говорит, которая живёт там все эти годы и никуда не уезжала:
Мы ждём эту войну. Потому что это гнойник, который можно вскрыть только хирургическим путём. Мы понимаем, что мы станем жертвами, но мы больше так не можем. Сделайте это для нас.
Представь себе, что люди настолько уже дошли до ручки, что они говорят: «Мы ждём войны«. Давайте, только придите первыми. Это трудно понять. Зачем жить на войне, если это можно разом решить? Ты можешь погибнуть, но твои дети останутся жить.
– Вопрос, который редко задают: те люди, которые живут на линии соприкосновения, бабушки, люди активного возраста…
– Там есть и дети.
– Но там же негде учиться?
– Буквально позавчера в селе Ленинском, до которого долетает, женщина сидит и говорит: «У меня двое внуков, надо бы вывезти, а некому». А у неё от дома до линии фронта – 600 метров.
– А ведь через эти 600 метров – такие же русскоговорящие люди, только они – по другую сторону. И они будут убивать вот эту бабушку, её внуков. Есть возможность какого-то диалога между ними? Или это невозможно?
– Там есть сёла, поделенные на две части – одна украинская, другая – донецкая. Так война прошла. И родственники остались на той стороне. Пока можно было, туда ходили и обратно. А сейчас и ходить нельзя. Корова ушла за линию фронта – значит всё, ушла.
Кошки – они бегают туда-сюда, поэтому их зовут предателями – подъедаются с обеих сторон. А собаки приносят пользу – они первыми чувствуют бомбардировку, начинают лаять, и все бросаются в подвал.
ФОТО: KUTSENKO VOLODYMYR / SHUTTERSTOCK.COM
Война, с которой нельзя вернуться
– Есть такое деление: если ты в Донбассе, то ты предатель, а раз ты с украинской стороны – ты вообще ужас?
– Да, и такое деление тоже есть. Разное там есть. В Донбассе живёт более 100 национальностей – и русские, и евреи, и украинцы, и греки, и сербы, и куча кавказцев. Там был настоящий Советский Союз. Они люди с другим менталитетом. Там можно услышать: «Я хохол, но хочу, чтобы пришли наши» – это он про русских говорит. Многие прекрасно знают украинский язык, песни поют на украинском. У них нет ненависти по национальному признаку, у них ненависть только к тем, кто стреляет – «Что вы с нами делаете?».
Я помню, как мне одна бабушка сказала: «Наши люди сражаются здесь восемь лет, чтобы мы стали жить хуже и хуже».
– Есть такое выражение: «С войны нельзя вернуться». О чём это?
– С войны действительно вернуться нельзя – посмотри на меня, я 30 лет мотаюсь по войнам. В Донбассе уже выросло одно потерянное поколение, которое психологически уже не вернётся с войны. Даже если у них дальше будет нормальная жизнь, они не забудут, как они выносили товарищей из-под огня или, когда они были совсем детьми, играли с болванками из-под снарядов. Всего этого они не забудут.
– Но жить как-то надо. Они отвечают на вопрос, что будет дальше? И сколько продержится Донбасс, если Россия не придёт на помощь?
– Если начнётся большая война, без помощи России Донбасс едва ли продержится более 48 часов. Нельзя недооценивать противника. Сегодня ВСУ – это уже мощная армия, это не те бойцы, которые бежали из-под Дебальцево и Иловайска. Это совершенно другие, хорошо подготовленные и хорошо вооружённые люди, у которых уже другая психология. Они накачаны ненавистью. Это будет уже совсем другая война, с другой техникой.
И Донбасс прекрасно понимает, что им противостоит совсем другая армия – подготовленная и хорошо мотивированная. И сами донбассцы говорят: «Мы не продержимся, если вы сюда не придёте, нас просто сметут».
Если мы не вступимся немедленно за них, мы потеряем всю эту территорию, потеряем людей, большинство из которых имеют русские паспорта.
В завершение напомним, ДНР и ЛНР после признания Россией их независимости попросили о военной помощи. Принято решение, что именно наши Вооружённые силы будут контролировать режим тишины на линии соприкосновения.
Нет Комментариев