Случившееся в этот летний день 80 лет тому назад навсегда рассекло нашу историю на «до», «во время» и «после войны». Так закончился период, называемый исследователями «интербеллум», располагаемый между Первой и Второй мировыми войнами.
Интербеллум – период, когда практически неизбежная новая мировая война уже шла полным ходом, целиком занимая умы политиков, дипломатов, военных стратегов. Вот только стрелы на картах генеральных штабов должны были превратиться в реальные железные клинья позже.
Первая половина этого временного отрезка именуется «ревущие двадцатые». Период невиданного подъёма экономики в государствах Западной Европы, в первую очередь бывшей Антанты (Англия, Франция), обусловленного далеко не в последнюю очередь гомерических размеров репарациями, получаемыми ими от поверженной Германии. Фантастически разбогатели США, невиданно нажившиеся на военных поставках воюющим странам.
Немецкий плакат 1919 года о Версальском договоре: «Что мы должны потерять! 20 % промышленных районов, 10 % населения, все колонии…»
За этим последовал чудовищный спад производства и потребления. Имена ему – «мировой экономический кризис» или «Великая депрессия», период – 1929 – 1939 годы. Именно тогда в обессиленных телах западных «демократий» вспыхивает эпидемия национал-социализма и фашизма.
Ещё до прихода Гитлера к единовластному правлению (фюрер Германии со 2 августа 1934 года) при молчаливом согласии властей 1 октября 1932 года был зарегистрирован Британский союз фашистов Освальда Мосли, идеям которого открыто симпатизировали некоторые представители королевской семьи и яро благоволила группа английских аристократов («кливлендская клика») во главе с неукротимой леди Астор, прозванной в британском обществе Депутатом от Берлинского округа.
«День Германии». Чикаго, 31 мая 1931 года
В США 30 января 1933 года, будто в ответ на назначение Гитлера рейхсканцлером, случившееся в этот день, официально возникает американская фашистская организация, основанная Уильямом Пелли, чуть позже – германо-американский союз Фрица Куна. Конкордат (соглашение) с нацистской Германией заключает 20 июля 1933 года Ватикан, что оказало сильнейшее воздействие на католические страны, ориентирующиеся на «святой престол». Во Франции появилась фашистского толка «народная партия» Жака Дорио, в Норвегии – «Национальное единение» Видкуна Квислинга. Фашизм широко шагал по миру.
Произошла удивительная метаморфоза: дотоле победители в Первой мировой войне всеми силами выжимали соки «репараций» с миролюбивой Веймарской республики (наименование Германии в 1919-1933 годах), строго следили за выполнением требований по её демилитаризации (запрета иметь ВВС, ВМФ, сухопутную армию). Приход Гитлера к власти и убийство им Веймарской республики уже через месяц, 28 февраля 1933 года, кардинально изменило отношение Запада: режим санкций был минимизирован, в страну хлынул поток инвестиций из Англии, Франции, США. Что позволило фюреру в кратчайшие сроки возродить предприятия военно-промышленного комплекса, поднять армию с дозволенных Версальским договором 100 тысяч до миллиона, обеспечить вермахт, люфтваффе и кригсмарине всем необходимым для ведения войны.
«Коллективный Запад» рукоплескал германскому экономическому чуду. И безучастно, имея в виду реальное противодействие, разве что с удивлением наблюдал, как боевой немецкий покемон («карманный монстр») отменил статус демилитаризованной Рейнской зоны, «аншлюсировал» Австрию, оттяпал у Чехословакии Судетскую область, а у Литвы – Клайпедский край.
Аншлюс Австрии. Жители Вены приветствуют Адольфа Гитлера.
Вершители судеб Европы британский премьер Невилл Чемберлен и его французский коллега Эдуар Даладье по ходу взросления нацистского чудовища проводили политику «умиротворения агрессора», бросая ему в пасть, в меру возраставших аппетитов, всё большие куски им не принадлежавших территорий. Растили для того, чтобы набравший достаточных сил голем бросился наконец-то туда, куда ему было предначертано: на Восток.
По-иному складывались наши отношения с немцами. Советская Россия, не перенося зла Первой мировой войны с кайзеровской Германии на Веймарскую, Раппальским договором 1922 года вывела и её, и себя из международной изоляции, первой из стран всего мира заключив с «побеждёнными» после «позора Версаля» равноправное и взаимовыгодное соглашение. Такое сотрудничество, в частности, написало в истории этого государства яркую страницу, именуемую «Золотые двадцатые»: период расцвета немецкого искусства, культуры и науки на фоне восстановления экономики и достижения приемлемого уровня жизни.
«В обстановке доверия»: представители немецкой и советской делегаций при подписании Рапалльского договора Карл Вирт, Леонид Красин, Георгий Чичерин и Адольф Иоффе. Справа — «Духи этой зимы – Vogue». Немецкий рекламный плакат периода «Золотых двадцатых».
Ей, Веймарской республике, а не гитлеровской Германии, как некоторые ошибочно считают, СССР также помог сохранить запрещённую Версалем армию – один из атрибутов государственности, предоставив свои аэродромы и танковые полигоны, получив взамен технические и военные знания.
Отношения между Германией и СССР резко изменились после прихода Гитлера к власти. Но если Запад поначалу лишь коллективно умилялся и восхищался отребьем человечества, задабривая его, Советский Союз раскрывал людоедскую сущность нацизма, формировал единый антифашистский фронт, пытался поднимать народы на борьбу с мировым злом, используя трибуну Лиги наций, органы Коминтерна, средства пропаганды. Но тщетно: призывы СССР обуздать агрессора остались гласом вопиющего в пустыне.
Степень угрозы отлично понимал советский лидер Иосиф Сталин. В 1931 году на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности он заявил: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Сталин на трибуне конференции. Справа – строительство крупнейшего в СССР предприятия черной металлургии – Магнитогорского металлургического комбината имени В.И. Ленина. 1931 год. Кадр из кинохроники.
Речь эта была произнесена на третьем году первой пятилетки развития народного хозяйства СССР, близившейся к завершению (выполнена была досрочно, за четыре года и три месяца). То есть слова основывались на прочном фундаменте уверенности, что стране и её людям это по плечу.
Говоря крайне обобщённо, первая пятилетка создала мощные металлургию и энергетику, вторая – станкостроение, заложив основы создания современной оборонной промышленности, которая должна была в совершенном виде появиться в итоге лишь третьей пятилетки, к концу 1942 года. Процесс был прерван вероломным германским нападением. Однако очень многое всё же успели сделать. Оружие победы: основной танк РККА Т-34 стал выпускаться серийно с конца 1940-го, автомат ППШ имеет обозначение «образца 1941 года», реактивный миномёт БМ-13 «Катюша» был принят на вооружение лишь за день до начала войны, 21 июня 1941 года…
В целом военная мощь страны является слагаемым многих факторов. Это совокупность, как считают специалисты, «экономического, социального, научного и собственно военного, а также морально-политического (духовного) потенциалов». Последний включает в себя «оборонное сознание, уровень культуры и грамотности населения, его готовность к защите Родины». Кто дерзнёт заявить, что в этом направлении в Советском Союзе в 1930-х годах ничего не делалось?
Плакаты 1930-х годов в поддержку РККА
Был создан настоящий культ уважения к военнослужащим, особенно лётчикам. Молодёжь просто рвалась служить в армию: в пограничники (быть как легендарный Никита Карацупа), в танковые войска (как герой фильма «Трактористы» демобилизованный старшина Клим Ярко), в подводники, как герои другого популярного предвоенного фильма «Моряки».
Общее настроение выражали и массовые предвоенные песни: «Бейте с неба самолёты», «Если завтра война», «Ой, вы, кони стальные» и многие другие, которые с искренним воодушевлением распевала вся страна. Они, а также фильмы, книги, спектакли создавали стойкое убеждение, несколько позже сформулированное поэтом Алексеем Сурковым: «Нерушимой стеной, обороной стальной разгромим, уничтожим врага».
Германский посол Ганс-Адольф фон Мольтке, министр по военным делам Польши Юзеф Пилсудский, германский министр пропаганды Йозеф Геббельс и министр иностранных дел Польши Юзеф Бек на встрече в Варшаве 15 июня 1934 г., через 5 месяцев после подписания Договора о ненападении
Европа же отгораживалась от потенциального агрессора преимущественно стеной бумажной. Обычно принятой на то время формой защиты были «договора о ненападении». Подобный документ, известный как пакт Пилсудского-Гитлера, заключила 26 января 1934 года Польша, первая из европейских стран, пошедших на такой шаг. Последним стал СССР, заключивший пакт Риббентропа-Молотова 23 августа 1939 года. Сделано это было лишь после того, как зашли в тупик последние из длинной череды переговоров о создании коллективной системы европейской безопасности. Их вёл Советский Союз, в этом случае — с представителями Англии и Франции в Москве в течение весны и лета 1939 года. Переговорщики – третьеразрядные чиновники – приехали без письменных полномочий, а пославшие их правительства наотрез отказались дополнить политическое соглашение военной конвенцией, где были бы точно указаны силы и средства, выделяемые каждой стороной для подавления агрессии. Без этого договор терял всякий практический смысл.
Главы французской и английской делегаций на безуспешных переговорах в Москве генерал Айме Думенк (слева) и адмирал Реджинальд Дракс
Первой же в цепочке дипломатических неудач в деле создания системы коллективной безопасности стоит провал подписания так называемого Восточного пакта, инициированного наркомом иностранных дел СССР Максимом Литвиновым ещё осенью 1933 года, на фоне выхода Германии из Лиги Наций. Договор затронул бы Францию, государства Восточной Европы и Германию, которые взяли бы на себя обязательство хранить нерушимость границ и оказать помощь участнику, который подвергнется агрессии.
Пакт рассыпался, не собравшись: Варшава отказалась вступать в соглашение и объявила о категорическом запрещении пропускать советские войска через свою территорию в случае нападения агрессора на Чехословакию. Позицию Германии объявил группенфюрер СС Юлиус Шауб в 1935 году на конференции руководителей политорганизаций и комсостава СА и СС: «…фюрер скорее отрубит себе руку, чем подпишет акт, ограничивающий справедливые и исторически законные притязания Германии в Прибалтике, и пойдет на отказ германской нации от её исторической миссии на Востоке».
Данная «историческая миссия» началась 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу. Падение «европейской гиены» состоялось в течение пяти недель стремительно проведённой операции «Вайс». Только на неделю больше продолжалось сопротивление самой сильной армии континента – французской (10 мая – 22 июня 1940 года, план «Рот», «шестинедельная война»). Три недели упиралась Греция (операция «Марита»), 18 дней – Бельгия, 4 дня – Голландия. Британский лев, вцепившийся в Дюнкерк, выстоял неделю (26 мая – 4 июня 1940 года), после чего спешно, на чём попало, улепетнул на свои острова, теряя людей, вооружение, корабли.
Зная эти данные, как-то даже неловко говорить о том, что Красная армия была-де не готова к войне (а кто был к ней готов?). Особенно имея в виду тот факт, что именно РККА, в отличие от всех прочих армий, выстояла, провела в боях долгих 1418 дней и ночей и открыла дорогу на континентальную Европу всем прочим «победителям фашизма». В первую очередь британцам и американцам, которые стараются теперь забыть не только о своих давнишних симпатиях к фашизму, но и о решающем вкладе СССР в победу над ним.
Заглавное фото: жители Москвы слушают выступление по радио В.М. Молотова о нападении Германии на СССР. Внизу – газета «Правда» от 23 июня 1941 года. Коллаж с сайта Российского исторического общества.
Нет Комментариев