Чем сильнее банкиры, тем слабее страна. Составители авторитетного международного рейтинга считают Сбер очень сильным банком.

Быстрее? Выше? Сильнее!

В начале 2021 года очередного имиджевого успеха добился Сбер – с результатом 92 балла из 100 возможных он признан strongest, самым сильным (не путать с самым дорогим) банковским брендом мира по версии Brand Finance Banking 500. На втором месте оказался совершенно не известный в России Bank Central Asia из Индонезии, годом ранее деливший со Сбербанком первое место. Третье-четвёртое места поделили Capitec Bank и FNB, поделившие между собой рынок ЮАР.

Ещё одно достижение Германа Грефа и его команды зафиксировано в общем рейтинге Brand Finance: 180-е место – на сей раз уже по стоимости – среди всех мировых брендов, первое место в России. Правда, по сравнению с прошлым годом Сбер упал сразу на 41-ю позицию, но это связано скорее со снижением курса рубля, чем с каким-то кризисом «зелёного монстра».

Можно радоваться? И хотелось бы, да есть нюанс.

Один в поле победитель

В обоих указанных рейтингах – чисто банковском и общем – есть сразу по несколько (в банковском по несколько десятков) американских, европейских, китайских, индийских, арабских банков. То есть эти финансовые организации существуют в условиях жёсткой конкуренции – где-то, конечно, сглаженной картельными соглашениями, но всё же конкуренции. Российский банк – один. Сбер получает половину прибыли всей отечественной банковской сферы, что, естественно, исключает попадание любого другого нашего банка в топы серьёзных международных рейтингов. И «сила» в трактовке Brand Finance Banking 500 – это, по сути, степень монополизации. Недаром в топ-10 ни одного банка из США или Германии, зато присутствуют Сингапур, Румыния, Индия, по два представителя уже упоминавшейся ЮАР, а также Индонезии и Малайзии.

Вот в этой категории – стран полутретьего мира с экономикой более запутанной, чем успешной, – именно там благодаря усилиям Сбера вынуждена находиться Россия. «Сила» в рейтинге – это не сила ума и таланта, это та самая рыночная сила, появлению которой в нашем антимонопольном законодательстве так активно сопротивляется олигопольная верхушка.

Политики отдыхают

«Сильный бренд» в понимании Brand Finance – это явный монополист, добившийся своего превосходства, скорее всего, нерыночным путем. Возьмём, скажем, «Единую Россию», к политическому доминированию которой есть множество вопросов. Найти на улице или в компании сторонника этой партии крайне затруднительно, но в день выборов, по версии избиркомов, эти люди появляются из ниоткуда и уходят в никуда. Так вот, «сильный» ли бренд у единороссов?

Исключительно сильный – полное и практически гарантированное конституционное большинство. Дорогой ли он? Практически ничего не стоит – как только у партии власти (мало ли форм у них было со времён «Выбора России» или, чуть глубже, КПСС?) возникают непреодолимые имиджевые проблемы, её кандидаты преображаются в самовыдвиженцев или сторонников каких-нибудь карманных движений.

И всё же Сбербанк сильнее «Единой России». Та хотя бы на словах принимает демократические процедуры, та начала путь к своему нынешнему положению через конкурентные выборы, а бывший единственный розничный банк СССР после недолгого периода сумятицы оказался лидером в совершенно зачищенном поле, с организационной господдержкой, лоббированием в парламенте и доступом к госуправлению.

То есть успех Сбера достигнут за счёт лишения жителей России выбора на этом рынке.

У банка 98 миллионов клиентов, это больше, чем всё экономически активное население России: «Сбер-диссиденты», конечно, существуют, но даже близкие люди относятся к ним с иронией, их влияние меньше, чем у поклонников не то что Навального, а даже, пожалуй, и Явлинского. Призванный изображать конкуренцию ВТБ давно стал банком на побегушках у олигархата (достаточно вспомнить историю с покупкой торговой сети «Магнит»), а амбициозный частный проект ФК «Открытие» на поверку оказался пузырём, одноразовым проектом для обогащения узкого круга лиц.

* * *

А что получим с этого успеха мы, клиенты Германа Грефа и просто жители России?

Монополизм всегда приводит к росту цен для конечных потребителей. Знаменитые комиссии Сбера для частных лиц – ничто по сравнению с его заботливо прописанными программами для организаций. Заходя на рынки такси с «Ситимобилом», Сбер демпинговал, а приманив водителей и клиентуру, поднимал цены и комиссии.

Сейчас банк хочет получить в своё распоряжение региональные авиаперевозки, и там мы, несомненно, увидим ту же картину: поставить низкие цены, обанкротить местные компании, после чего установить уже «рыночный» ценник при полном отсутствии конкуренции.

А учитывая, что Сбербанк контролирует до половины денег розничного финансового рынка России, не будет преувеличением сказать, что точно так же он поступает и со всеми нами. Демонстрируя признанную на международном уровне «силу» своего бренда.

МИХАИЛ МЕЛЬНИКОВ