Характеристику Польше давным-давно дал сэр Уинстон Черчилль. Как премьер-министр Великобритании прекрасно знавший сей специфический объект. И вот что этот гениальный политик-русофоб писал о польской нации (дословно):

«…Немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии. Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения 30 сентября (19398 г.) польское правительство направило чешскому правительству ультиматум, на который надлежало дать ответ через 24 часа. Польское правительство потребовало немедленной передачи ему пограничного района Тешин. Не было никакой возможности оказать сопротивление этому грубому требованию.
Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. В 1919 году это была страна, которую победа союзников после многих поколений раздела и рабства превратила в независимую республику и одну из главных европейских держав.
Теперь, в 1938 году, из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, в Англии и в США, которые вернули их к единой национальной жизни и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел. Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости…».
Точнее не скажешь. Именно это я и наблюдал, путешествуя по Польше в 90-х. Большие города и маленкькие поселки, молодежные бары и ночные сторожки, долгие дороги и сотни самых разных лиц. Никакой русофобии, доброжелательность, ностальгия по рухнувшим отношениям… Среди этих людей, в одиночку, часто ночами, я чувствовал себя совершенно спокойно и уверенно.

А в это же время польское руководство надрывалось в криках и русофобской истерике ровно так же, как и сегодня. Именно потому, что «Храбрейшими из храбрых… руководили гнуснейшие из гнусных… пресмыкаясь в подлости…».