Национальный вопрос всегда был самым неудобным вопросом для любой российской власти. Национализм нерусских народов в России считается делом естественным и правильным, а национализм русских – неестественным и неправильным. Он всегда проходит слишком близко от уголовных статей за экстремизм и разжигание национальной розни, и говорить об этом нужно с максимальной самоцензурой.
Сейчас у России очередная проблема с Казахстаном. Там волной идёт поток русофобской (точнее, антирусской) активности в виде роликов в интернете, где пожилых русских женщин запугали так, что они вынуждены извиняться на камеру за то, что говорят по-русски, или в виде огромных сроков правозащитникам, защищавшим русских .
При этом полная политическая поддержка этому курсу в Казахстане была всегда, начиная с развала СССР, и длится это по сей день. Для российской власти это неудобная тема, она мешает всяческой интеграции, которую строят любой ценой, даже на грубую нитку, даже за свой счёт, лишь бы не уйти полностью из Средней Азии.
В 90-е это работало, так как информация о преследовании русских в Казахстане просачивалась в Россию только вместе с русскими беженцами. Сейчас в век интернета ни на один роток не накинешь платок. Предъявлять что-то казахстанским властям Россия не может, так как те не послушают, а требовать с применением давления опасно – можно порушить интеграцию. Не реагировать же вовсе никак – это удар по рейтингу, как всегда, в самое неподходящее время, – в России всегда какие-нибудь выборы, или на носу, или скоро.
Кроме Казахстана и прочих жителей Средней Азии национализм характерен для народов Кавказа, татарских регионов, практически всех бывших республик СССР, так как теперь там свою идентичность строят на национальном факторе. Это называется «строительство политической нации». Для этого нужен образ врага, тот самый «чужой», противостоя которому легче консолидировать «своих». Лучше русских никто на роль «чужого» не подходит.
Что делать России в таком случае? Как реагировать, чтобы не разжигать национальной розни? Логичнее всего провозгласить требование справедливости, то есть коллективной ответственности диаспор и тейпов за своих обнаглевших членов. Они очень глубоко вписаны в российский бизнес, и, если им там создать проблемы, они сумеют объяснить своим любителям танцевать лезгинку на Вечном Огне или ставить автомобили поперёк трамвайных путей, чтобы поболтать с соплеменниками, что так делать нельзя.
Одновременно наказывать русских за унижения нацменов по национальному признаку, если такое случится. Справедливость – это та позиция, что даёт вам силу. Никто не скажет, что мы спасаем своих негодяев, но нападем на чужих.
Но так у нас не делают, потому что коррупция. Нацмены вписаны в наши русские коррупционные цепочки. А это уже элитный консенсус во власти. Кто может позволить себе ради защиты русских его нарушить? Вот и получается так, что консенсус – это большая политика, а русофобия – нет. Ради консенсуса даже коррупцию трогать без сигнала сверху нельзя, а русофобию лучше громить за океаном, в СНГ сложнее, а у себя дома и вовсе табу.
Советская практика насаждения интернационализма осталась в России, утратив пролетарские корни. Какая же самоидентификация теперь в России? Она проблемная. Национальная запрещена, социально-классовая тоже. Была одно время либеральная демократия, но теперь о ней говорить неприлично. На чём же строить патриотизм?
Пока у власти здесь лишь попытки перехватить чужие дискурсы. Но это лишь предвыборная конъюнктура. Тема русского вопроса постепенно поднимается оппозицией, и она на этом окрепнет. Пока элита будет растерянно думать, контрэлита именно на национальном вопросе оформится и придёт к власти.
Опыт КПСС должен показать, что обладание властью не спасает от её эрозии. Национальный вопрос в России пора признать и научиться решать. Это уже созревшая проблема. Именно здесь будут корни легитимности любой правящей группы.
Нет Комментариев