«Я хочу заверить членов новой семьи — собравшихся за этим столом, в том, что мы все собрались здесь с одной целью — с целью выиграть войну как можно скорее…», — сказал президент США Франклин Рузвельт своим коллегам Иосифу Сталину и Уинстону Черчиллю, понимая, что Советский Союз уже может самостоятельно разгромить гитлеровскую Германию.
77 лет назад, 1 декабря 1943 года, завершилась Тегеранская конференция, в результате которой было принято решение об открытии второго фронта во Второй мировой войне. Это событие показало, что люди доброй воли способны хотя бы на время забыть о противоречиях разных экономических систем ради борьбы с абсолютным злом, коим является фашизм. Но договориться было адски тяжело.
Место встречи изменить нельзя?
26 мая 1942 года в ходе визита наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова в Великобританию и США были подписаны англо-советский договор «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны», а также советско-американское соглашение «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». В свете подписания таких соглашений, Молотов требовал от союзников открытия второго фронта против Гитлера в Европе, однако те, не будучи уверены в гарантированной победе Советского Союза, не спешили.
В начале декабря 1942 года, когда наметился перелом в Сталинградской битве, Рузвельт предложил Сталину и Черчиллю провести «встречу умов», чтобы выработать окончательную стратегию совместной борьбы против Германии и разобраться с послевоенным переустройством мира. Главы стран-союзников идею одобрили, но место встречи стало проблемой, поскольку должно было соответствовать двум критериям – быть безопасным и находиться на таком расстоянии от всех участников, чтобы переезд занимал не более 3 дней. Впрочем, Черчилль был готов ехать в любое место, устраивающее остальных. Над его сговорчивостью даже посмеялся глава британского МИДа Энтони Иден, заметив на Московской конференции 19-30 октября 1943 года, что «англичане – это маленький мальчик. Куда два больших мальчика решат поехать, туда он и поедет». Министры не смогли договориться об открытии второго фронта, и Сталин начал со своей стороны форсировать встречу «Большой тройки».
Черчилль предложил несколько мест для встречи: от Лондона и шотландской гавани Скапа-Флоу до Кипра и Хартума. Но Сталин, будучи главнокомандующим, во время Сталинградской битвы не мог уезжать из Москвы далеко и надолго. Поэтому советский лидер предложил Астрахань или Архангельск. Рузвельт сначала настаивал на Северной Африке, но затем, когда предварительное время встречи согласовали на лето, он отказался от своей идеи из-за неблагоприятных климатических условий в том регионе. Предложенный затем американцами район Берингова пролива советское руководство в целом устраивал, но в августе Сталин был вынужден перенести встречу, поскольку немцы начали свою наступательную операцию «Цитадель» раньше, чем это предполагали в СССР. Ближе к концу августа Черчилль и Рузвельт предложили самостоятельно организовать прилет Сталина в Фербенкс на Аляске, но и этот вариант не сложился – именно тогда Красная Армия начала форсирование Днепра и главнокомандующий должен был быть на месте. Однако бесконечно откладывать было нельзя, поэтому Сталин предложил встретиться между 15 ноября и 15 декабря 1943 года на нейтральной территории, в Тегеране.
Что, если СССР победит Германию сам?
Столица Ирана была выбрана не случайно. Еще в начале осени 1941 года в ходе операции «Согласие» совместные действия Великобритании и Советского Союза предотвратили прогерманский переворот в Иране, после чего, зимой 1942 года СССР и Британия обязались гарантировать независимость Ирана в обмен на размещение своих войск на территории страны до окончания мировой войны. В марте 1943 там появилась и военная миссия США. Из Тегерана была протянута в Москву телеграфная связь, что стало главным аргументом в выборе Сталина. Черчилль согласился сразу. В целях безопасности он предложил условно обозначить конференцию архимедовским возгласом «Эврика», а сам Тегеран зашифровать кодом «Каир-III». А вот Рузвельту идея не понравилась. В это время он должен был принимать участие в сессии Конгресса, а телеграфной связи Тегерана с Вашингтоном не существовало.
Но проблемы американского президента уже не играли существенной роли. К осени 1943 года в войне произошел коренной перелом. Кроме блестящей победы Советского Союза на Курской дуге, англо-американские войска в ходе Сицилийской операции снесли режим Муссолини и новое правительство Италии объявило войну Германии и ее союзникам. Рузвельт понимал, что в сложившейся ситуации СССР раньше или позже разгромит Германию самостоятельно, поэтому продолжать откладывать открытие второго фронта становилось нецелесообразно. Мало того, в августе на встрече лидеров США и Великобритании в Квебеке американская делегация прямо дала понять, что будет «крайне опасно, если Германия будет побеждена силами Советского Союза». А чуть позже в письме своему сыну, полковнику ВС США, Рузвельт писал: «Ведь если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится». Ну а раз не понадобится, то участие западных демократий в формировании послевоенного миропорядка в статусе победителей фашизма становилось под большим вопросом. Больше ждать никто не мог.
Сталин осознавал, что находится в выгодном положении, поэтому отклонил последовавшие предложения о встрече в Каире, на Сицилии, в столице Эритреи Асмару, Багдаде, Басре, Анкаре, Эль-Хаббании и продолжал настаивать на Тегеране. Рузвельту пришлось согласиться и придумать хитрый способ, как при этом участвовать в работе Конгресса. Из Вашингтона материалы должны были отправляться в Тунис, а президент США – полететь туда, а затем вернуться в Тегеран.
Черчилль колеблется
Тегеранская конференция началась 28 ноября 1943 года в составе председателя Совета Народных ко миссаров СССР И. В. Сталина, народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова, маршала К. Е. Ворошилова, пре зидента США Ф. Рузвельта, специального помощника президента Г. Гопкинса, посла в СССР А. Гарримана, начальника штаба армии США гене рала Д. Маршалла, главнокомандующего военно-морскими силами США ад мирала Э. Кинга, начальника штаба военно-воздушных сил США генерал Г. Арнольда, начальник штаба президента адмирал У. Леги, премьер-министра Великобритании У. Черчилля, министр иностран ных дел Э. Идена, начальника имперского генерального штаба генерал А. Брука, посла в СССР А. Керра, первого морского лорда Э. Кеннингхема, фельдмаршала Д. Дилла, главного маршала авиации Ч. Портала, начальник штаба министра обороны X. Исмея.
Главный вопрос, который стоял перед делегатами стран-союзников – открытие второго фронта в Северной Франции. На открытии конференции Черчилль заявил: «Эта встреча, пожалуй, представляет собой величайшую кон центрацию мировой мощи, которая когда-либо существовала в истории человечества. В наших руках решение вопроса о сокращении сроков войны, о завоевании победы, о будущей судьбе человечества…».
Но что скрывалось за красивыми фразами? Британский премьер пони мал, что с продвижением Красной Армии на запад, Советский Союз неумолимо становился одной из двух доминирующих сил в мире и второй силой уже была отнюдь не Великобритания. Могло ли открытие второго фронта исправить ситуацию для Лондона? Однозначного ответа не было. Но представители СССР требовали установления твердой даты высадки англо-американских войск. На это Рузвельт ответил, что экспедиция через Ла-Манш (операция «Оверлорд») намечена на начало мая 1944 года, но возможен сдвиг на пару месяцев из-за десантных операций в районе Средиземного моря. Сталин не согласился с таким вариантом. По его убеждению, итальянское направление никак не влияло на ускорение победы над Германией.
«Я думаю, что «Оверлорд» — это большая операция. Она была бы значительно облег чена и дала бы наверняка эффект, если бы она имела поддержку с юга Фран ции. Я лично пошел бы на такую крайность. Я перешел бы к обороне Ита лии, отказавшись от захвата Рима, и начал бы операцию в Южной Фран ции, оттянув силы немцев из Северной Франции. Месяца через 2-3 я начал бы операции на севере Франции», — заявил советский лидер.
Однако Черчилль продолжал стоять на своем. Он сказал, но не готов жертвовать операциями в Средиземноморье ради того, чтобы начать «Оверлорд» именно в мае: «…мы могли бы предпринять диверсионные акты в Югославии, а также заставить Турцию вступить в войну, независимо от вторжения в Южную и Северную Францию. Я лично считаю очень от рицательным фактом праздное пребывание нашей армии в районе Среди земного моря. Поэтому мы не можем гарантировать, что будет выдержана точно дата 1 мая. Установление этой даты было бы большой ошибкой».
Переговоры зашли в тупик. На втором заседании 29 ноября Сталин прямо назвал срыв майского наступления диверсией.
«…Я хотел бы узнать у англичан, верят ли они в опера цию «Оверлорд» или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских», — спросил в лоб Сталин.
«Если будут на лицо усло вия, которые были указаны на Московской конференции, то я твердо убеж ден в том, что мы будем обязаны перебросить все наши возможные силы против немцев, когда начнется осуществление операции «Оверлорд», — уклончиво ответил Черчилль.
«Друзья по духу и цели»
30 ноября Черчилль уступил. В тот момент никто не понимал, что вызвало такие изменения в британской позиции. Сильно позже стало известно, что правая рука Рузвельта Гарри Гопкинс вечером прибыл в английское посольство и посоветовал Черчиллю «почетно капитулировать», поскольку США согласны с СССР в вопросе срочности наступления через Ла-Манш. Итак, утром 30 ноября британский премьер явился к Сталину и стал фактически оправдываться.
«В районе средиземного моря в 3-4 раза больше английских войск, чем американских…, поэтому не обходимо, чтобы эта огромная британская армия не оставалась в бездей ствии…, чтобы английские войска все время действовали на протяжении этой воины…», — объяснял он и даже попробовал свалить отсрочку наступления на американцев, которые собирались в марте 1944 высаживаться в Бенгальском заливе.
Впрочем, это было уже неважно. Когда началось заседание, британский генерал Алан Брук официально объявил, что операция «Оверлорд» начнется в мае и будет поддержана высадкой в Южной Франции. Советская сторона в свою очередь обязалась весной сковать немцев на Восточном фронте, чтобы облегчить высадку союзников.
Открытие второго фронта было не единственным вопросом Тегеранской конференции. Именно в Тегеране Сталин устно подтвердил обещание вступить в войну с Японией после разгрома Германии. Насчет будущего политического устройства в Европе на тот момент союзникам договориться не удалось. США и Великобритания требовали расчленения Германии. Представители СССР заняли в этом вопросе нейтралитет, не поддержав план Вашингтона и Лондона, но и не высказав по его поводу существенных возражений. Также не получилось и принять решение по Польше, хотя Черчилль предлагал на востоке провести границу по установленной в результате Первой мировой войны «линии Керзона», а на западе – по реке Одер, т.е. передав Польше часть немецкой территории.
Несмотря на это, результат конференции был феноменален. Подписанная по ее окончании «Декларация трех держав» гласила: «Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу… Наше наступление будет беспощадным и нарастающим… Мы прибыли сюда с надеждой и решимостью. Мы уезжаем отсюда действительными друзьями по духу и цели».
Увы, дружба продлится недолго. Будут разгромлены Германия и Япония, умрет Рузвельт, а Черчилль произнесет свою печальноизвестную Фултонскую речь, с которой начнется т.н. холодная война. И все же Тегеран, равно как и последовавшие за ним Ялта с Потсдамом показали, что мир достигается только в результате компромисса. Этот урок следовало бы выучить ряду современных деятелей, готовых положить десятки тысяч чужих жизней ради реализации замшелых, устаревших идеологических концепций и ничтожных политических амбиций.
Нет Комментариев