Много зла сделали укрофашисты на оккупированной ими территории. Зверское массовое убийство людей в одесском Доме профсоюзов потрясло всех, кто носит в себе человеческое сердце. Затем последовали жестокие обстрелы мирных кварталов Луганска, Донецка и других городов восставшей против хунты Новороссии. Простой народ Харькова, преданный своей элитой, тоже боролся как мог.

Поскольку меня лично в Харькове с 11 марта 2014 года уже не было, то картину дальнейших событий я сложил из множества свидетельств моих соратников. Что произошло в дальнейшем, наиболее подробно описал мой соратник по борьбе Юрий Михайлович Апухтин в своих воспоминаниях: «Записки очевидца» и «Узник киевского режима».

Приведу несколько выдержек из его повествования: «Крымский сценарий с “зелеными человечками” и по-следующее включение Крыма в состав России имели принципиальное значение для всех протестующих на Юго-Востоке. Все увидели, как быстро и эффективно Россия может действовать, и полагали, что таким же образом она поступит и с другими регионами Юго-Востока. Еще больше подстегнуло эти настроения постановление Совета Федерации 1 марта, разрешающее президенту ввести войска на Украину в случае необходимости.
ПУТИН 4 МАРТА: ВВЕДЁМ ВОЙСКА НА ЮГО-ВОСТОК, ЕСЛИ ЛЮДИ НАС ПОПРОСЯТ
Новая крымская власть и российские группы поддержки, по всей видимости, решили, что такой же сценарий можно реализовать и в других регионах Юго-Востока. Они начали приглашать в Крым представителей из регионов, убеждать их наращивать протесты и требовать выхода из Украины, обещая всемерную поддержку и помощь.
С начала марта эмиссары из Крыма потянулись и в регионы с аналогичными предложениями. Правда, люди эти были какие-то случайные, далекие от понимания происходящих процессов. За ними не стояли структуры и организации, готовые к конкретным действиям на местах. С такими предложениями столкнулись мы и в Харькове, часть групп сопротивления поверила этому и начала действовать по предложенному сценарию.
Чувствовалось, что у российских политических элит и руководства нет четкого понимания происходящего и конкретного плана действий на Юго-Востоке.
Протестное движение на Юго-Востоке, несмотря ни на что, в марте разрослось и постепенно начало выдвигать лозунги единства с Россией. Складывалось впечатление, что протесты организованы из единого центра. Распространялись слухи, что все это инспирировано Москвой. Ничего подобного не было, никакого единого координационного центра ни на Украине, ни в России не существовало. Народные протесты стали полной неожиданностью для украинских и российских элит.
В каждом городе сложилось несколько групп сопротивления, действовавших самостоятельно.

В Харькове на базе “Гражданского форума Харькова”, объединившего около двух десятков пророссийских организаций, было создано движение “Юго-Восток”, вместе с коммунистами проводившее массовые протесты в городе.
Между группами сопротивления нередко возникало непонимание о целях проводимых акций и методах достижения целей. Возникла нездоровая конкуренция, вылившаяся в противостояние групп перед захватом администрации. В результате переговоров конфликт был улажен, в начале апреля все объединились, и был избран единый штаб сопротивления.

Захваты обладминистраций в Харькове и Донецке и здания СБУ в Луганске произошли синхронно 6 апреля, и складывалось впечатление, что это все было заранее спланировано. Фактически это не так, по выходным во всех городах проводились митинги с требованиями к местным властям назначить референдумы о статусе регионов. Они организовывались независимо друг от друга, и никакого плана совместных действий после захвата обладминистраций просто не существовало.
После этого такое же предложение поступило лидеру одной из наших групп сопротивления (Антону Гурьянову), и тот согласился объявить ХНР (Харьковскую Народную Республику). К концу дня он сделал список “народного совета” в несколько десятков человек и в фойе обладминистрации провозгласил ХНР.
Вышедший из-под контроля Харьков на следующий день по команде Авакова был жестоко зачищен винницким спецназом “Ягуар”, поскольку харьковский “Беркут” отказался выполнять его приказы. В ходе этой операции были арестованы лидеры “Юго-Восточного блока” Логвинов и Юдаев и около семидесяти активистов харьковского сопротивления, на годы попавшие в тюрьму.

(В ХАРЬКОВЕ ПОДПОЛКОВНИК МИЛИЦИИ АНДРЕЙ ЧУЙКОВ ПЕРЕШЕЛ НА СТОРОНУ НАРОДА https://www.youtube.com/watch?v=0AqDOcJlmMA)
Власти стянули в город дополнительные силы и пресекали все попытки силовых акций. Несмотря на репрессии, протесты в Харькове продолжились, но захват мэрии в середине апреля и попытка поддержать арестованных в СИЗО ни к чему не привели…
Независимо от договоренностей в верхах, военное противостояние на Донбассе усиливалось, поднимались малые города Донбасса и брались за оружие. В Луганской области выступили казаки, участились прорывы российско-украинской границы, и с этого времени Донбасс стал практически непобедим. В Харькове и Одессе все было зачищено МВД и СБУ. Поэтому там подниматься было уже некому».
                                                                                                         (Ю.М. Апухтин «Записки очевид-ца»)
Дополню повествование Юрия Михайловича. Когда председатель Верховного Совета ХНР Антон Гурьянов огла-шал список депутатов ХНР, то вписал и меня, в надежде, что скоро я вновь окажусь в Харькове. Но вскоре после неудачного штурма Харьковского городского совета ему самому пришлось покинуть родной город.
13 апреля наши активисты предприняли попытку переломить ситуацию, захватить Городской совет. Кернес вызвал всеобщее негодование, когда помог уйти от ответственности укронацистам, на Рымарской убивших 14 марта двоих антимайдановцев, и лично вывез своего давнего знакомого Билецкого. А его попытки примирения с хунтой были восприняты харьковчанами как предательство.
Но отсутствие единоначалия и умелые действия внедренных сбушных агентов сделали свое дело. Толпа сторонников ХНР была разделена, и значительная часть людей пошла к СИЗО, где томились задержанные активисты. В итоге сил на штурм Горсовета уже не хватило.
В Харькове в апреле — мае 2014 года шла настоящая гражданская война с массовыми драками на улицах. Если в начале апреля бандеровцы были биты, то ближе к маю завезенные футбольные фаны разогнали участников Русской весны.
Харьковчане недвусмысленно говорили, что хотят вернуться в Россию. 16 марта, в день референдума в Крыму, участники сопротивления вынесли 120-метровый русский флаг и прошли с ним по городу, скандируя «Референдум!»

В городе расклеивались стикеры: «Россия, защити от геноцида», заборы раскрашивались в цвета русского флага.

ХАРЬКОВ, МЕТРО. СВИДОМЫЙ ПЫТАЕТСЯ СОДРАТЬ ЛИСТОВКУ «РОССИЯ, ЗАЩИТИ ОТ ГЕНОЦИДА»! https://www.youtube.com/watch?v=LKDI56H42xQ
Но постепенно борьба принимала характер партизанских действий, в городе горели банкоматы и отделения «Приватбанков». Важно было лишить спонсора нацистских батальонов, украинского олигарха Коломойского, экономической базы.
Взрывались военкоматы, горели цистерны с топливом для военных.

Почти каждый день горели автомобили и имущество оккупантов Харькова. Иногда доставалось и им самим.
В день «Незалежности» Украины (24 августа 2014 года) на центральной площади исчез флаг Украины.

ХАРЬКОВЧАНЕ ЖГУТ ХУНТУ И КОЛОМОЙСКОГО. 05.09.2014
Конечно, в новостях об этих событиях старались не сообщать. Сообщали только о тех, которые невозможно было спрятать.
Все, кто мог представлять потенциальную угрозу режиму, задерживались по поводу и без повода.
Участник мирной акции «Свеча памяти» на площади Свободы в Харькове Александр Петрунько впервые был задержан еще летом 2014-го, предъявить ему было нечего. При задержании ему в карман положили газету «Новороссия» со словами: «Не за что, говоришь? А вот теперь есть за что!»
Большинство жертв украинской хунты, оказавшихся в застенках и прошедших через пытки, не было ополченцами. Причиной ареста и пыток могло быть участие в митингах против Евромайдана, участие в программах российского телевидения, заявление своей позиции в интернете.
В июне 2014 года пропал без вести наш соратник Алексей Лукьянов, судьба его была нам неизвестна. Тогда я через свою интернет-рассылку (в моей базе рассылки тысячи адресов, в том числе СМИ и общественных деятелей) сообщил о случившемся. Пошла информационная волна, и через некоторое время родственникам Алексея позвонили и сообщили, где он находится. В той системе были люди, а может быть, и сейчас есть, которые тайно нам сочувствуют.
Как выяснилось, Алексея арестовали и привезли на тайную базу СБУ, замаскированную под автомойку, где несколько дней осуществляли допросы с пристрастием. Потом посадили в джип и отправили под Славянск, село Евгеньевка, где был штаб и по совместительству фильтрационный лагерь.
Впоследствии Алексея Лукьянова обменяли в Донецке на украинских военнопленных, и вот что он сам рассказывал после освобождения Украине.ру, о том, что с ним произошло:
«В данном фильтрационном лагере располагалось два кунга, которые служили местами временного заключения, это машины с будками небольшой вместительности с площадью примерно 16–20 кв. м. Там я провел больше двадцати дней, каждый день менялись люди, добавлялись новые, в среднем там люди проводили по пять — семь дней. Избиения были регулярные, меня поднимали ночью, выводили из этого кунга и отводили на допрос к военным. Ты выходишь в наручниках, а на голове у тебя мешок. Сажают тебя на стул, и с разных сторон задаются вопросы, а потом начинают бить по голове. Условия содержания, конечно, в фильтрационном лагере — это просто кошмар, потому что абсолютно все время ты сидишь с мешком на голове либо в целлофановом пакете, который замотан скотчем вокруг глаз, в наручниках, потом наручников стало не хватать, стали стяжками связывать руки, пальцы. Ну, конечно же, затягивали все очень плотно, туго. Самое плохое — это бывало так, что набивали в этот кунг людей до предела — на 20 кв. м сидели 17–18 человек. Ты даже лечь не можешь, и это на протяжении нескольких дней. Когда людей становилось много, переставали людей выводить в туалет, ставили ведро в углу, все мочились в это ведро. Еще засовывали в яму. Была выкопана яма метров пять, и туда водили — бывало, всех вместе, бывало, поодиночке. Там, бывало, несколько дней сидели в яме, под дождем, по щиколотку в воде. Потом меня перевезли в изолятор СБУ».
При аресте 30 июня 2014 года был зверски избит проректор Международного славянского университета Алексей Самойлов, ему была подброшена взрывчатка. Впоследствии он рассказал журналистам о своем аресте:
«Мне предъявили обвинение по трем статьям: незаконное обращение с оружием, боевыми припасами или взрывными веществами. Я якобы хранил вместе с гигиеническими принадлежностями тротиловые шашки, которые мне были подброшены сотрудниками СБУ во время обыска и ареста. Второе обвинение — нарушение территориальной целостности Украины путем вступления в преступный сговор с лидерами ДНР Андреем Пургиным и Павлом Губаревым и помощь в создании законодательной базы ДНР. Это, конечно, неправда, это не моя специфика, я в этом ничего не понимаю. Третье обвинение — это вообще феерично! — измена Родине путем передачи сведений, составляющих госу-дарственную тайну».
Из шести месяцев заключения два Самойлов провел в одиночной камере. В декабре 2014 года его обменяли на украинских пленных.
Маховик репрессий никому не делал скидок на возраст. 30 июня 2014 года арестована 67-летняя женщина, лидер компартии в Харьковской области, Алла Александровская.
Лидеру движения Юго-Восток, Юрию Михайловичу Апухтину на момент ареста было 66 лет. Первый раз его задержали 30 апреля 2014 года. Выпустили под залог с электронным браслетом. Вновь арестовали в июле и опять выпустили. Окончательно заключили под стражу в зале суда в декабре 2014-го. В застенках хунты Юрий Апухтин провел более трех лет, в декабре 2017-го его поменяли на украинских военнопленных в Донецке. Вот как он описывал свои впечатления:
«Сначала были профилактические беседы с организаторами и активистами протестов, а затем дошло до провокаций и арестов. Так было со мной и целым рядом других активистов-антифашистов. После нашей организации прорыва колонны автомобилей из Харькова с про-дуктами и лекарствами в осажденный Славянск нас решили арестовать.
В штабе нашей организации “Юго-Восток” проводится обыск с примитивным подбрасыванием гранаты Ф1 и пистолета. Меня и еще двух других руководителей организации арестовывают.
Нормальный человек, столкнувшись с тюремной действительностью, испытывает колоссальный шок. Со временем ко всему привыкаешь и, став частью этого спе-цифичного сообщества, невольно вливаешься в его жизнь. Так произошло и со мной. За мои политические убеждения украинское “правосудие” изолировало меня от общества и на три года упрятало в Харьковское СИЗО.
В камере было три человека, и я не сразу узнал своего соратника Алексея Самойлова. Он был жестоко избит, с изуродованным лицом, вместо одного глаза у него был громадный синяк, и я подумал, что ему выбили глаз. Потом, к счастью, зрение у него восстановилось.
В коридоре начали раздаваться крики избиваемых лю-дей, это два “специалиста” поочередно заходили в каждую камеру и всех подряд били. Зашли и к нам, я узнал человека, который меня задерживал, он начал зверски руками и ногами избивать всех в камере, в конце меня слегка задел и ушел. Через какое-то время меня забирают и обратно переводят в одиночку, временный перевод меня в камеру к Самойлову, видно, был затеян с целью моего запугивания.
Потом я узнал, что меня задерживал и избивал полковник Пухнатый, начальник контрразведки Харьковского СБУ. Этот садист не гнушался и такой работы. Как стало известно позже, полковник Пухнатый резко пошел на повышение в Киев, такие инициативные подонки там очень востребованы.
Не зря говорят, что все темные дела творятся ночью. Вот и на этот раз мне глубоко за полночь вручили подозрение не в организации протестов, а в сфальсифицированном обвинении в погроме автобусов. Впоследствии именно по этому гнусному обвинению я получил пять лет лишения свободы.
Формально я был свободный гражданин, до суда меня должны были отпустить, на что по наивности я надеялся. Но не тут-то было, меня пригласили в другой кабинет дать показания по покушению на мэра Кернеса.
(28 апреля 2014 года на мэра Харькова было совершено покушение, он был ранен выстрелом из винтовки. В результате ранения Геннадий Кернес получил инвалидность, был прикован к инвалидному креслу. Сам Кернес в покушении подозревает министра МВД Украины Авакова. Но режим склонен списать это покушение на «сепаратистов».)
Им нужно было меня продержать до утра, вот и вспомнили про Кернеса. Позже в СИЗО я узнал, что это обычная практика.
По истечении нескольких часов меня освободили, так как через организованную слежку и прослушку моих теле-фонов СБУ устанавливала мои связи и контакты. Таким образом, задерживать меня, по их мнению, было прежде-временно. На этот раз за время непродолжительного пребывания в СБУ мне наглядно продемонстрировали ме-тоды “убеждения” непокорных. Постепенно министр МВД Аваков поменял в Харькове все руководство милиции. Оно начало закручивать гайки и изменило тактику подавле-ния протестов. В качестве ударной силы начали использовать немногочисленные нацистские группы и уличную шпану, которых организовывали, хорошо финансировали и натравливали на протестующих. При этом им все позволялось, у милиции была команда не только не трогать их, а, наоборот, охранять.
На одном из митингов они обнаглели настолько, что начали забрасывать петардами и яйцами нас и милицию, стоящую в оцеплении. Не остановившись на этом, пытались прорывать оцепление и бить милицию. Один из милиционеров не выдержал и ударил одного из боевиков. Потом мне рассказывали, как этого милиционера завели в милицейский автобус и двое в гражданском, по всей видимости СБУ, жестоко избили его ногами!
На следующий день на площади ко мне неожиданно подошел капитан милиции и начал резко говорить: “Вчера после избиения милиции пришел домой, руки трясутся. Выпил стакан водки и до сих пор не могу успокоиться. Когда же вы уничтожите этих подонков?” К сожалению, милиция именно так себя и вела — лояльно к нам, но не более того.
К сентябрю 2014 и милиция начала серьезно готовиться к нашим акциям. Впервые в городе появилась водометная машина и БТР с вооруженными военными, харьковчане “тепло” их встречали проклятиями и криками “фашисты”. Уже в августе появился батальон милиции спецназначения, правда открыто на наши митинги тогда еще не нападали.
К середине сентября начались разгоны пикетов на площади Дзержинского, а к 29 числу власти решили сне-сти самый большой на Украине памятник Ленину. Дело было не в памятнике, он просто стал символом и точкой сбора сопротивления. Харькову надо было показать, в чьих руках власть. Организовывал и руководил всем лично Аваков, который мстил харьковчанам за нескрываемое презрение к нему. В Харькове у нацистов сил на эту операцию не было, пришлось завезти боевиков со всей страны и организовать публичное шоу, как “харьковчане” сносят памятник.
По команде Авакова вся милиция с площади была убрана. На случай обострения ситуации в резерве он держал снятую с фронта вооруженную группу из бандформирования “Азов”, готовых силой оружия подавить любой протест. Под громкие вопли свезенной толпы памятник снесли, и с этого момента в городе резко усилился террор, пресекались любые попытки проведения протестных акций.
В декабре 2014 ко мне пришли со вторым обыском, изъяли документы, всю оргтехнику и мобильные телефоны, снова никакого компромата не обнаружили. Когда уходили, я спросил, что же они не нашли под диваном гранатомет. Они юмор поняли и обещали, что в следующий раз обязательно найдут.
Через несколько дней следователь из другого подразделения вызвал на допрос, я понял, что это приглашение в тюрьму. В следственном управлении меня ждала уже группа “специалистов”, был даже переводчик с русского на украинский язык. Для формы допросили и предъявили новое обвинение по статье “призывы к захвату государственной власти”.
Следователь и прокурор начали оформлять документы в суд. На этот раз все заранее было подготовлено, судья уже ожидал, и конвой для доставки также был приглашен. Быстро рассмотрели мое дело и вердикт — взять под стражу.
Знакомая процедура — в зале суда надевают наручники и оттуда прямо в грязный автозак. Решили сразу везти в тюрьму, но вспомнили о браслете, в тюрьме он был мне как-то ни к чему. Пришлось заезжать к специалистам по браслетам, они мгновенно его сняли и сказали, что я готов к доставке на место назначения. Довольно быстро доехали, теперь уже без воя сирен, к тюрьме, и я почувствовал этот отвратительный запах, с которым мне предстояло провести в заключении следующие не-сколько лет…
Один из руководителей харьковского сопротивления, Егор Логвинов, когда мы пересеклись с ним в тюрьме, произнес знаковую фразу: “Для власти намного страшнее человек с микрофоном, чем человек с автоматом”».
«Узник киевского режима»
Там, где было хоть как-то возможно навести тень на плетень, СБУ это делало. В 2014 году в Россию и Новороссию выехало большое количество участников сопротивления. В Москве кроме нас оказались некоторые представители «Оплота» и «Боротьбы». Агенты СБУ, внедрившиеся в сопротивление, и те, кто был сломан в Харькове, работали на разобщение политэмигрантов и ополченцев. Так сказать, сеяли общественное мнение. Через них СБУ проводило спецпропаганду по взаимной максимальной дискредитации групп сопротивления. Всюду крик — рука Москвы. Но если бы они знали подлинное положение дел, то думаю, что даже враги прониклись бы к нам сочувствием.
На Пасху 2015-го схвачен атаман терского казачьего войска Михаил Резников. По Харькову агенты СБУ сразу разнесли слух о том, что Сергей Моисеев сдал терского казачьего атамана. Также Моисеев ворует деньги, выделяемые на поддержку протеста, и еще успевает подворовывать гуманитарку в Москве.
Некоторые верили, что Моисеев «сдал» атамана. Я же, как мог, в Москве хлопотал о его обмене, сразу поставил в известность об аресте Резникова депутата Госдумы, атамана Водолацкого. В итоге Михаила Резникова обменяли в декабре 2017 года. Когда мы встретились, Михаил сказал, что и в застенках не поверил в мою причастность к его аресту.
В мае 2014-го в Москве ко мне обратились жена и дочь священника Владимира Марецкого с просьбой о помощи.

Настоятеля Свято-Никольского храма в городе Новоайдар Луганской области задержали украинские военные за поддержку «боевиков» Новороссии и направили в СИЗО г. Харькова.
Я связался с православными женщинами в Харькове, объяснил ситуацию, что надо поддержать батюшку, который задержан и обвиняется в преступлениях против режима.
Женщины вышли к зданию Суда на молитвенное стояние и таким образом смогли привлечь общественное внимание к очередному злодеянию украинской хунты. Пошли телесюжеты, и священник-политзаключенный стал крайне неудобен хунте. Через четыре месяца отца Владимира обменяли в Донецке на пленных атошников. Конечно, режим моего участия в судьбе отца Владимира не простил.
Принцип работы спецпропаганду СБУ прост — за основу берется некий факт, но полностью переставляются значения. Андрей Бородавка в этой технологи поднаторел, он описал этот случай в своих опусах про меня, но добавил, что за это молитвенное стояние в Москве я у кого-то взял деньги, а бедные бабушки бесплатно молили Господа об освобождении отца Владимира.

Причем у кого сколько денег я взял, не конкретизируется. Ведь чем больше деталей, тем больше шансов проколоться на откровенной лжи. И так по любому эпизоду. Сначала описывается любой сюжет, а внизу делается незатейливый вывод — взял бабки!
Любое дело, за которое я бы ни брался, тут же находило объяснение в моей самой низкой мотивации: либо взял деньги, либо просто действовал по прямой команде СБУ.
Как-то в октябре 2014-го моя дочь Анастасия сообщила, что в Харькове арестован ее знакомый Андрей Бараненко, он молодой спортсмен-рукопашник, состоял в группе харьковских партизан. Группа была арестована, один из партизан, Антон Михайлов (позывной Угрюмый), при задержании был убит сбушниками.
Важно отметить, что действия харьковских партизан были направлены на уничтожение материальной базы укронацистов и вооруженных сил Украины, но не на уничтожение военнослужащих или милиционеров и тем более мирных граждан. Очевидно, что многие военные служили хунте не по своей воле, а, так сказать, по безысходности и малодушию.
Я вышел на Дарью Морозову, занимавшуюся вопросами обмена пленных в ДНР, предоставил ей список задержанных. И в целом включал в содействие обмену кого только мог. А Насте сказал, чтоб шла по храмам и молилась святой Анастасии Узорешительнице об освобождении Андрея. Когда через два месяца Андрея обменяли, а другие участники группы, бывшие в списке, в этот обмен не попали, то и это выставили таким образом, что Андрея выпустили не иначе как по моей личной договоренности с СБУ.
Эту пишущую братию даже можно как-то понять, они просто не могут вообразить, что в этой жизни можно что-то сделать без корысти и не по принуждению.
В среде политэмигрантов всем про всех рассказывали, что все вокруг сбушники. На некоторое время удалось посеять атмосферу всеобщей подозрительности. И все же после депортации из Москвы Андрея Бородавки и выявления круга его помощников, которые развили нездоровую гиперактивность в соцсетях, ситуация как-то нормализовалась.
В целом через украинские гестаповские застенки нацбатов и СБУ прошли тысячи людей.
В районе метро Архитектора Бекетова 20 апреля 2015 года был похищен нацбатовцами участник антимайдана Бестаев Антон Сергеевич 1985 года рождения. Стало известно, что он после пыток был зверски убит в лесу. Характерно, что исчезновение Бестаева по времени совпадает с периодом, когда Однороженко (имевший к Бестаеву личные счеты) был замполитом батальона «Азов».
Ветеран Афганистана Виктор Топчаев был арестован Службой безопасности Украины, а позже найден в бессознательном состоянии со следами пыток. Его пытали три дня, а потом выбросили на дорогу в районе ХТЗ. Не приходя в сознание, он скончался. Официально вменить применить ему было нечего. Его даже не оформили как задержанного.
У Виктора была проломлена лобная кость, переломаны рёбра, а все пальцы вывернуты. В свидетельстве о смерти врачей заставили указать «воспаление лёгких».

Сейчас мы не располагаем полной информацией о преступлениях нынешнего режима на территории Украины, многие факты тщательно скрываются от общественности, и погибшие в застенках уже не смогут рассказать всей страш-ной правды. Даже сейчас мы не в состоянии оценить весь масштаб репрессий и пыток на Украине, многие факты до сих пор скрываются. Около трех тысяч харьковских активистов пропали без вести или были арестованы.
Но важно помнить, что военные преступления не имеют срока давности! И важно помнить, что нет ничего тайного, что не станет когда-то явным.
Дальнейшие обстоятельства сложатся так, что преступникам все равно придется отвечать за свои злодеяния.
Но все же борьба не окончена, и под репрессивный каток режима попадают новые люди.
Из книги «Переход через пропасть»