Инициатива одного из российских парламентариев усилить контроль над православным духовенством, с одной стороны, понятна: увы, и среди священнослужителей порой встречаются преступники. Однако Церковь вполне способна справиться с ними сама и уж точно не заинтересована в излишней государственной опеке. Об этом и многом другом размышляет известный православный пастырь и проповедник, ведущий авторской программы «Святая правда» на телеканале Царьград протоиерей Андрей Ткачёв.
В связи с некоторыми сложностями в церковной жизни, такими, которые вырываются на поверхность и попадают в светские СМИ, недавно возникла инициатива господина Марченко, депутата нашей Государственной Думы, согласно которой он предлагает контролировать соискателей духовных степеней, кандидатов в духовенство на предмет психического здоровья, судимостей и так далее. Наверное, этот человек ничего плохого не хочет. «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Хотя бывает и наоборот: вечно хочешь чего-нибудь доброго, а получается «как всегда».
Предлагаю разобрать эту инициативу: стоит ли государству пристальным оком контролирующих органов наблюдать за психическим здоровьем, судимостями и прочими каноническими вещами, связанными со священством. Такие вещи уже были в Советском Союзе: были уполномоченные по делам религии, и они осуществляли довольно жёсткий контроль над духовенством. Священник практически был лишён власти на приходе: всё управлялось государством. Хотя у нас, по Конституции, Церковь отделена от государства, и государство само задекларировало своё нежелание вмешиваться во внутрицерковные вопросы.
И мы, в принципе, с этим согласны. Прекрасно: вы не лезете к нам, мы особо не лезем к вам, и каждый из нас может высказываться. Вы можете ругать нас или хвалить, мы можем ругать вас или хвалить, но мы не имеем законодательных рычагов, чтобы вмешиваться к вам, а вы – к нам. Но в связи с известными событиями, связанными с судимостями, странностями и неполной адекватностью одного раскрученного клирика возник этот депутатский вопрос.
На самом деле у Церкви есть целый ряд внутренних механизмов, фильтров, которые, если они хорошо работают, должны остановить попадание в священство психов или ранее судимых, причём ещё на стадии семинарского обучения. А современные требования к готовящимся к рукоположению постоянно повышаются. Кандидаты проходят различные аттестации, есть духовники в епархиях, которые принимают генеральную исповедь будущих священнослужителей, проходит собеседование с архиереем, подписывается присяга, даётся священническая клятва.
Владыка, в принципе, должен знать, на кого он возлагает руки при рукоположении. Более того, существует апостольская заповедь: «Рук ни на кого не возлагай напрасно, чтобы не быть участником в чужих грехах». Этот важнейшая вещь: случайно рукоположит кого-то, и потом рождается проблема в Церкви. Да, кадровый голод был всегда, но лучше меньше, да лучше. Потому что случайно пущенный в огород козел потом столько натворит, что будет трудно потом разобраться.
Повторюсь, у Церкви есть свои фильтры и механизмы недопуска до священства недостойных, двоеженцев-троеженцев и им подобным. Правда, если фильтры забиты или удаётся обойти фильтры, и люди попадают в священство, не имея на него права по канонам и правилам, это означает, что Церковь достойна справедливой критики со стороны тех, кто замечает недостатки. По идее, мы должны сами всё это решать, но иногда это не срабатывает. Из-за кадрового голода, из-за общего падения религиозности, из-за слабой образованности многих соискателей священного сана. Из-за банального недосмотра.
Тем не менее, государству не нужно позволять лезть в церковные дела и регулировать кадровые вопросы. Однако сама Церковь должна прислушаться к голосу государства в данном случае, раз критика раздается со стороны внешних, потому что нужно делать всё так, чтобы иметь добрые свидетельства и от внешних. Они тоже должны смотреть на нас с уважением и удивлением. И говорить: мы не с вами, но уважаем вас. А если они смотрят на нас и говорят: «Да у вас вот это, вот это и вот это», значит, мы накопили кучу проблем, значит, фильтры не работают или работали плохо.
Грехи, связанные с ошибкой при хиротонии, – это отдельная тема. Действительно, нельзя, чтобы человек, отсидевший в тюрьме, возвышался на какие-то высокие церковные степени. Хотя в житиях есть ситуации, когда покаявшиеся преступники доходили до дьяконского чина: например, преподобный Моисей Мурин и Ефрем Сирин. Но таких примеров не так много.
Так что мы сами должны всё это решать: начиная снизу, от духовного училища, от семинарии, от духовнической рекомендации на поступление, от ставленнической исповеди, от клятвы, от хиротонии, от первого богослужения. Всё это надо суммировать. И если бы эти сильные церковные фильтры все работали хорошо, никто, никогда и нигде не попадал бы в священство случайно. Но если у нас возникает такая проблема, то она, в принципе, решаема: главное, нужно уважать церковный суд и иерархию.
И последнее: у нас бывали и неправедно судимые великие святые, например, святитель Иоанн Шанхайский. Но и он признал решение суда, будучи до крайности послушным человеком. И святой Феодосий Черниговский однажды был несправедливо запрещён в служении, но в это время он боялся даже к епитрахили прикоснуться. То есть, бывает, и святых судят, и они принимают этот суд, хотя суд и ошибочный. А когда несвятого судят, он начинает бухтеть, кипятиться, осуждать, проклинать, анафематствовать. Даже если его судят за дело. Но если это происходит в Церкви, то нам нужно это решать самим, без участия государства. Государству и без нас есть чем заняться.
Автор:
Андрей Ткачёв
Нет Комментариев