Часть.2. Окончание.
В день оставления Славянска военкор и поэт Юрий Юрченко встретил медсестру-доброволицу Анастасию, образ и имя которой сохранились лишь благодаря ему: «Меня срочно вызвали в штаб… Но я не мог пройти мимо этой девочки-медсестры, что-то задержало меня, я сфотографировал ее, записывать ничего не стал – не было времени, и не на чем: блокнот был уже в машине. Из очень короткого нашего диалога с ней я запомнил только, что ее зовут Настя, ей 24 (или 21?) года и что она приехала сюда из Краснодарского края. Я, конечно же, задал ей неизбежный вопрос: почему она решила сюда приехать, и она что-то (мол, не могла иначе и т.д.) ответила. Я пожелал ей удачи и всем нам Победы и побежал уже к машине с нетерпеливо выглядывающим в мою сторону водителем. «Подождите! – услышал вдруг я Настин голос и обернулся. – Хотите, я скажу, почему я здесь?.. Конечно, я приехала сюда, там фашисты, «правосеки», надо с ними воевать, всё понятно, но я, если честно, не очень еще соображала, что здесь происходит, и не знала, надолго ли я тут или нет… Но в первый же день в Славянске, я увидела девочку 4-х лет, она играла в песочнице: строила из кубиков какой-то домик, я подошла к ней, присела рядом и похвалила ее: «Молодец, – говорю, – хороший ты построила домик». А малышка посмотрела на меня и ответила: «Это не домик. Это бомбоубежище». И вот только в этот момент я поняла, зачем я здесь, и поняла, что теперь я буду здесь до конца».
…Вчера я узнал, что Настино подразделение попало в окружение, и с ними уже четвертый день нет связи… Настя, у меня к тебе еще очень много вопросов, и кроме тебя, мне на них никто не ответит. Ты нужна и мне, и всем здешним малышам, которые сейчас строят из кубиков, из песка, из щепок для себя, для своих пап, мам, бабушек, дедушек, для своих кукол, для своих любимых собак и кошек бомбоубежища, в Снежнóм, в Шахтерске, в Торезе, в Иловайске…»
В Иловайске начался боевой путь Светланы Гущиной (Алана).
В этом городе она родилась и жила до войны вместе с дочерью, работала на железной дороге. Летом 2014-го каратели убили её лучшую подругу с мужем. Едва не погибла и сама Светлана, оказавшаяся в окружении в одном из зданий. После освобождения Иловайска она с дочерью ненадолго уехала в Россию, но оставаться там не смогла. Вернувшись на Донбасс, вступила в подразделение Моторолы «Спарта» в качестве санитарки. В конце 2014-го Алана вышла замуж за одного из ополченцев. Свой брак они собирались зарегистрировать в России, но положение на фронте было слишком тяжёлым, чтобы уезжать. Службы Светланы проходила в Донецком аэропорту. «Санитарка преисподней», — так называла себя эта жизнерадостная отважная женщина.
Журналистка Наталья Батраева, снявшая сюжет об Алане за неделю до её гибели, писала: «Мы со Светой не были подругами, познакомились там, в Донецком аэропорту, она и Елена, моя прежняя знакомая, предложили остаться — я согласилась.
Ночь, проведенная там, стала каким-то безумием, постоянно приводили ополченцев раненых, больных, им оказывали первую помощь; постоянно приходили «гости», принесли даже невесть откуда взявшийся на передовой торт.
Снаряды ложились где-то совсем рядом, потом по рации передали, что в нашу сторону движется укровская техника — я представила возможность штурма и ужаснулась…
…Они находились в аэропорту четвертый день — их группу направили на неделю. Было очень холодно, грязь, антисанитария, печка постоянно чадила.
Под утро Светка, совершенно измученная, задремала прямо в кресле.
Утром мы вместе прошли по «дороге жизни» до подземной стоянки, я осталась с ополченцами и, отвлекшись, не успела попрощаться с девчонками.
14 февраля, в два часа дня, в Донецке Светка возвращалась из госпиталя от раненого мужа, она не успела дойти до своего подразделения несколько десятков метров — осколок разорвавшегося снаряда угодил в грудную клетку.
Она была очень веселой, разбитной, смелой — «бой-бабой», настоящей русской женщиной, исполнившей свой долг и не пошедшей против своей совести».
«Горе сближает всех. Мы становимся единым целым. Единомышленники. Одна цель у нас — победа!», — так говорила Алана в том интервью. Погибла Светлана Гущина (в крещении – Фотинья) всего за 10 часов до начала очередного «перемирия»…
Медики с самого начала войны стали мишенями для украинских террористов. 3 мая была убита 23-летняя медсестра Юлия Изотова.
Машина, в которой она перевозила раненых из Краматорска, была буквально изрешечена пулями. Девушка стала одной из первых жертв войны.
Любовь Коробка пришла в ополчение тогда же и принимала участие в обороне Славянска, а затем в боевых действиях в населенных пунктах: Мариновка, Дмитровка, Дубровка, Новозарьевка, Солнцево, Старая Ласпа, Новая Ласпа, Ждановка, Углегорск и др. Позже она доставляла медикаменты на передовую, на должности санинструктора спасла не одну солдатскую жизнь. Любовь Николаевна погибла при артобстреле в марте 2019-го…
7 июля 2018 года каратели обстреляли медицинскую машину, убив 21-летнюю врача Марию Недову и 50-летнюю Людмилу Галчкову.
Они ехали на помощь раненой мирной жительнице… 28-летняя Анна Александровна Чабанова (Сирена) неоднократно вывозила раненых с боевых позиций и оказывала им первую медицинскую помощь. Санитарный автомобиль, в котором она находилась, спешил эвакуировать раненого бойца и был уничтожен карателями.
От разрыва снаряда погибла 35-летняя Елена Владимировна Вороненко, волонтер и санитарка в госпитале.
31 января 2015 года под Дебальцевом была убита 44-летняя медсестраиз Новоазовска Марина Хочай. Ее семья поддерживала ополченцев с первых дней борьбы Донбасса за независимость. Весной 2014 года женщина твердо решила, что ее помощь может пригодиться там, где гибнут мирные люди и бойцы ДНР, и самостоятельно изучила основы оказания первой медицинской помощи, чтобы в качестве медсестры отправиться на передовую. В роковой день она вместе с колонной ополченцев вышла на позиции под Дебальцевом, чтобы оказать помощь раненным в первые дни. Увидев раненого бойца, Марина спрыгнула к нему с БТРа. В этот миг начался минометный обстрел. Осколком женщине буквально срезало лицо. У нее остались трое детей и внук.
Ещё один пример служения людям среди разверзшегося ада явила луганская семья Рыжковых. Начиная с июня на своём старом микроавтобусе супруги привозили на нем из Москвы медикаменты, продовольствие и одежду для нуждающихся жителей Донбасса.
В родном Луганске у них был небольшой бизнес, двухэтажный дом в городе, две машины, четверо детей (младший – с детства инвалид по зрению) и пятеро внуков. Несколько раз в год супруги ездили на отдых за границу. Мирная счастливая жизнь… Но в июне на окружённый карателями Луганск посыпались мины. За два дня до этого Галина Ивановна, женщина с тремя высшими образованиями, отметила своё 51-летие.
Когда Рыжковы узнали, что среди их знакомых уже есть погибшие, то срочно собрали семейный совет. Они понимали, что каратели пришли убивать. Понимали и то, что ни 51-летней Галине Ивановне, ни 60-летнему Михаилу Васильевичу на фронте делать нечего – силы и навыки не те. А вот помогать людям – дело другое. Сперва раздали из дома все, что было, но тот скоро опустел. Тогда, заколотив его, поехали в Россию – собирать помощь там.
«Люди голодают, — рассказывала Галина Ивановна. — Первые несколько поездок мы привозили продовольствие. Работники администрации помогали и в организации, и в раздаче круп. Одна кружка крупы в одни руки — досталось каждому. Если не хватало, то люди всегда делились между собой. Я, глупая, сначала боялась. Думала, будут ссоры. А вышло наоборот, люди так сплотились перед общей бедой, что все делили по справедливости».
Украинские каратели пытались ликвидировать «семейный конвой». Не раз машина Рыжковых побывала под обстрелом. Однажды в неё попал осколок снаряда 5 сантиметров длиной. В другой раз осколочное ранение получил один из сыновей Рыжковых. Но это несчастье не остановило из гуманитарной миссии. «Что вы, какие мы герои, — говорила Галина Ивановна. — В Луганске ребята — вот про кого надо рассказывать! В третьей больнице в подвале уже месяц живут человек 600, больные вместе с врачами. И сотрудники не уходят по домам, работают круглосуточно. Инга Алексеевна одна сама сейчас принимает роды у всех рожениц. Женщина еще есть одна. Ей под 80, а не отходит от раненых: и днем и ночью бегает к ним обтереть (воды-то нет), помочь с туалетом. Вот это подвиг! Или вот Женя по кличке Джексон. Совсем мальчишка. Не знаю, права-то у него хоть есть? По Луганску воду развозит. Машина вся в дырках, сам как только живой до сих пор, а не бросает… Один, чернявенький, детей под огнем из завалов доставал, а там девочки остались с брошенными новорожденными…»
Ещё одна героиня-благодетельница Луганска — Валентина Величко. Московская гуманитарщица и журналистка Галина Созанчук сообщала о ней следующее: «Почти с самого начала войны она с болью смотрела, как разъезжается её дружный квартал Пролетариата Донбасса, как голодают оставшиеся 200 человек, которые выехать не могут, поскольку некуда, не на что, да и просто не хотят. Люли сидели без света и воды, в холодных домах, без какой-либо помощи. И Валентина договорилась с хозяевами одной покинутой квартиры на первом этаже, что будет там делать социальную столовую. На свои оставшиеся от мирной жизни небольшие сбережения провела тут газ (электрические плиты естественно тоже не работали), затянула плёнкой выбитые взрывами окна, люди всем кварталом собрали оставшиеся продукты — у кого что было, и стала Валентина готовить обеды на всех. Для многих это стало единственной возможностью хоть что-то поесть.
«Продукты вскладчину» давно закончились, официальная помощь ей для этой деятельности не полагается, иногда что-то подкидывают волонтёры, как это сделали и мы. Ложится в 2, встаёт в 5, чтобы успеть приготовить три блюда на такую толпу своих соседей, беспомощных покинутых стариков, не получающих всю войну пенсию, в глаза не видевших никакую гуманитарку. Все предрекали ей, что она не выдержит, бросит это. Но она не бросила, и в 13.00 здесь неизменно собирается целая толпа, чтобы взять домой в баночках горячего супчика, кашу, булочку, компот на два дня.
Такой вот ангел-хранитель своего района, как здесь говорят — квартала.
Война очень хорошо выявляет светлых людей».
Нынешняя война действительно поразительно ярко выявила светлых людей. Даже святых. Геннадий Дубовой некогда писал, что, если станет не нужна Людмила Ежунова, то мы все – не нужны. Людмилы Владимировны нет на этой земле уже два года, как и большинства героинь этого очерка. Но они по-прежнему нужны нам как ангелы хранители, молящиеся и болеющие о нас в лучшем мире. И если они станут нам не нужны, тогда действительно не нужны будем и сами мы.
Автор: Агидель Епифанова
Нет Комментариев