ДЫРА В БЮДЖЕТЕ РОССИИ – 2,5 ТРИЛЛИОНА РУБЛЕЙ. ЧЕМ ЛАТАТЬ БУДЕМ?

KONSTANTIN KOKOSHKIN/GLOBALLOOKPRESS

Нефтегазовые доходы федерального бюджета в феврале составили чуть более 521 миллиарда рублей. Это следует из официальных данных Минфина. То есть на 22,5% больше, чем было в январе, но на более чем 46% меньше, чем поступило в госбюджет годом ранее.

За первые два месяца 2023 года нефтегазовых доходов в бюджет собрано на 946 миллиардов рублей. Дополнительных доходов от нефти и газа нет. В марте так называемое «бюджетное правило» вновь начнёт работать в обратную сторону.

Минфин сообщил, что не будет покупать валюту, а продаст ту, что была в резерве. В пятницу ведомство сообщило, что направит на продажу юаней на сумму более чем в 120 миллиардов рублей.

Между тем в Wall Street Journal вышла статья о том, как успешно Россия справляется с экономическими вызовами на фоне антироссийских санкций благодаря молодым технократам, которые получили образование на Западе.

Речь идёт, в первую очередь, о Павле Сорокине. Это заместитель министра энергетики России, который изучал финансы в Лондоне, был одним из авторов идеи группа ОПЕК+ и работал банкиром Morgan Stanley. Wall State Journal (WSJ) называет Сорокина и его команду «секретным оружием» Кремля по адаптации к санкциям.

Авторы отметили, что кремлёвские новички, несмотря на богатый опыт учёбы и работы на Западе, придерживаются «националистической идеологии президента Владимира Путина и сознательно решили работать в российском правительстве».

Сорокин и его сотрудники добились определённых успехов. В январе Россия экспортировала более 8 миллионов баррелей нефти. Это один из пяти самых высоких показателей за всю историю наблюдений. Во время войны Сорокин лично заключал сделки с новыми потребителями российских ресурсов в Африке и Азии, – пишет WSJ.

Также в эту молодую команду кремлёвских технократов, по данным издания, входит 39-летний заместитель министра финансов России Алексей Сазанов. Он получил образование в Оксфорде и работал с Сорокиным в Ernst & Young в Москве. Денис Дерюшкин, бывший аналитик Bank of America, в возрасте 29 лет стал руководителем отдела исследования Министерства энергетики, представляя Россию на консультативных встречах ОПЕК+.

И ещё один «герой программы» – Максим Орешкин, «самый влиятельный экономический советник Путина», по мнению издания, который получил эту должность в 38 лет. Ранее работал во французском банке Credit Agricole.

По словам ведущего «Первого русского» Юрия Пронько, это весьма интересный анализ, с точки зрения процессов, которые происходят. Но WSJ не упомянуло ни главу Центрального банка России Эльвиру Набиуллину, ни министра экономического развития Максима Решетникова, ни главу Минфина Антона Силуанова. Хотя именно эти персоны занимают первые позиции.

При этом называются имена и фамилии заместителей министров, такие как Сазанов и другие, в качестве не просто силы, проводящей финансово-экономическую политику, а триггера. То есть они являются тем самым движущим механизмом финансово-экономической ситуации, в которой Россия оказалась, – пояснил телеведущий.

Несмотря на санкции и давление со стороны Запада, экономика России устояла. Есть ли в этом заслуга технократов, рассказал финансовый аналитик Ян Арт в программе «Царьград. Главное».

Перемен требуют наши глаза

Юрий Пронько. Вот статья Wall Street Journal про технократов. Что скажете? Неожиданная публикация. Собственно, вот она, оказывается, новая сила Кремля! Молодые технократы, получившие высококлассное западное образование, но при этом занимающие жёстко патриотическую российскую позицию. Что думаете вы?

Ян Арт: На мой взгляд, теоретически, если это случится, это будет не худший вариант. Потому что есть разные подходы. Были примеры, когда политический авторитаризм сочетался с очень мощным кадровым обновлением в управлении.

Например, испанский военный деятель Франциско Франко обеспечил своей стране подъём экономический и стабильность, не меняя политического курса, но меняя правительство на молодых технократов. И вывел Испанию к не самому худшему варианту.

– А вот если проанализировать сегмент: энергетика, топливно-энергетический комплекс, поступления и вот эту публикацию в WSJ о том, что замы министра энергетики – очень продвинутые люди, ведут успешные переговоры в рамках ОПЕК+ и новых соглашений по сбыту российских экспортных товаров в Азии, в Африке. С этой точки зрения, как вы оцениваете?

– Я думаю, что сейчас, действительно, идёт отладка новых связей. Но мы не можем знать точно, насколько они станут альтернативой привычным и разваливающимся на наших глазах. Или уже развалившимся. Поэтому проблема российского бюджета этими действиями закрыта быть не может. Это действия впрок, на мой взгляд.

Дай Бог команде молодых технократов успешно провести свою антикризисную работу. Но пока понятно, что её масштаб несопоставим с масштабом «бедствия».

Перед страной стоит вызов. Края дефицита бюджета расширяются и пульсируют, их надо сшивать в обязательном порядке. Мобилизационными методами, методами свободного рынка, методами мобилизационной экономики. Всё годится, лишь бы давало эффект.

– Пресса неоднократно писала, что в Кремле – против мобилизационной экономики. Точнее, против экономики тотальной мобилизации. Да, оборонно-промышленный комплекс уже переведён де-факто в этот режим. В том числе через те же решения по жёсткому наказанию за неисполнение гособоронзаказа. Однако другие отрасли и сектора экономики не должны на себе чувствовать каких-то негативных сценариев. Вот, на ваш взгляд, насколько это совместимо?

– Юрий, знаете, я тоже против, как убеждённый рыночник. На мой взгляд, сейчас хорош тот, кто даёт конкретный modus operandi для страны (образ действий, некий план – ред.), с достаточно высокой степенью веры, что это получится.

Бывают периоды в истории страны, когда не до идеологических споров – рыночное или нерыночное, либеральное или нелиберальное, патриотичное или непатриотичное.

– Главное, чтобы эффективное?

– Да. Вот, сегодня у нас почти все проблемы упираются в бюджет. У нас госкапитализм, де-факто, очень силён. И бюджет – это становой хребет экономики. Даже если мы не бюджетники, мы косвенно имеем вот эти волны. Потому что бюджетниками могут быть наши клиенты, потребители нашего труда и услуг нашего бизнеса. Поэтому проблема бюджета касается всех. И её надо решать.

ФОТО: ЦАРЬГРАД

Тех мер, которые предпринимаются Минфином и правительством, мне кажется, недостаточно. И что касается единовременных сборов с бизнеса – это форсмажорная мера. Если проблема в бюджете не вызвана разовой тратой, как мы можем неразовую трату, дефицит, лечить разовым вливанием?

Константа не лечится, не закрывается переменной. Поэтому сбор – это дело правительства. Симпатии эта идея не вызывает ни у кого, включая само правительство. Оно же не с радости это делает? В любом случае, я не верю, что это лекарство.

Латаем в одном месте, рвётся в другом

– Смотрите, я сейчас подскажу, какое лекарство может быть. И специально спровоцирую дискуссию, может быть, даже не только между нами, но и в более широком понимании. Министр финансов Антон Силуанов в своё время заявил, что на налоговые изменения вводится мораторий до 2024 года. Мы с вами прекрасно понимаем, что если изменения начинать с 2024 года, то решение надо принимать в 2023 году. Многие сейчас скажут: мы вступили в предвыборный год, когда непопулярные решения не принимаются. Однако у нас нестандартная ситуация. У нас, как вы говорите, очень много неизвестных. У нас, в конце концов, уже образовался 2,5-триллионный дефицит бюджета. Понятно, что мы его легко можем покрыть. Живые, что называется, деньги у Минфина имеются. Они имеются и на счетах в ЦБ. В конце концов, через тот же госдолг, через размещение облигаций Федерального займа. Никто ничего не отменял, и это абсолютно рыночный механизм. Никто не будет возражать. Но у меня возникает другой вопрос. Я уже слышу среди наших коллег, Ян, о том, что надо готовиться к повышению фискальной нагрузки. Причём не единоразово, а надо готовиться к тому, что и по юридическим лицам, и по физическим фискальная нагрузка может быть увеличена. Ваш взгляд?

– Это системная мера, если просто брать техническую оценку. В отличие от разовых сборов или каких-то таких телодвижений.

– Просто, как и вы, я в разовые сборы не очень верю. И если это конкретное целенаправленное финансирование, ну, тогда называйте это как есть. Такое целеполагание, мы даём деньги под это. Получается, что вроде бы и надо, а по факту цифры не то что не бьются, они кратно различаются между собой.

– Да, мало того что это плохой приём, он ещё и не решает ничего. А что касается фискальной нагрузки вместе с бюджетным правилом, то это вечные инструменты для повышения эффективности, чтобы экономика давала большую отдачу для государства.

Я считаю, что это плохой путь. Ради затыкания дыры сегодня мы пожертвуем завтра и послезавтра. И очень серьёзно пожертвуем. Мне бы хотелось видеть другие методы и другие способы.

– То есть вы против увеличения фискальной нагрузки как на предприятия, так и на граждан. Я правильно вас услышал?

– Конечно, она чрезмерная. Мы видим дисбаланс доходов и расходов среди беднейших 10% и богатейших граждан, что впору ставить вопрос не об увеличении нагрузки на всех, а об отмене НДФЛ для тех, кто получает до 30 тысяч рублей…

Я считаю, что это реальные меры социально-экономического выравнивания, которые существуют последние 100 лет в политике всех стран. И в СССР было, и в России. В России с этим было плохо. Но для любой нормальной страны, которая понимает, что нельзя общество на разрыв… Пора ставить вопрос о снижении НДФЛ до 10% для получающих меньше определённой суммы. А увеличение нагрузки – это очень плохая мера.

Можно сказать: знаете, у нас бюрократический аппарат, оборонные расходы всех видов, включая внутреннюю безопасность, слишком велики. О чём ещё бизнесмен Олег Дерипаска говорил на форуме. Это логично. И было бы лицемерием говорить: ребята, а давайте сократим? Страна находится в политическом конфликте. Она сейчас это сделать не может. Значит, надо искать. Что именно – не могу сказать.

ФОТО: ЦАРЬГРАД

Значит, девальвация?

– Я думаю, что, возможно, будет реализовываться такой вариант, как девальвация. Старая классическая девальвация российской национальной валюты. Тем более, надо отдать должное Силуанову, он не скрывает, сколько принесёт в госбюджет девальвация к доллару, евро, юаню. Здесь уже не важно, какая резервная валюта… Но мы с вами прекрасно понимаем, и та же Набиуллина говорила, что если это начнётся, то мы получим инфляционный шок. И рост цен моментально скажется на покупательной способности домохозяйств, сбережении денежных доходов и так далее. Всё по классике: делаешь это – получаешь вот это и так далее.

– Налоговый-то сбор тоже уменьшает себе государство с помощью девальвации.

– Абсолютно.

– Если оно девальвирует мою зарплату, а потом берёт налоги, то свои налоги, взятые с моей зарплаты, оно тоже себе девальвировало. Поэтому девальвация предпринимается, когда государство прекрасно понимает, что сырьевые поступления для него куда значительнее, чем все налоги с нас с вами, сирых и убогих, взятые. И девальвация действительно беспрестанный метод нашей балансировки бюджета.

Чем он ужасен? Он выдавливает молодёжь из страны. Он выдавливает активность. Может, городских сумасшедших выдавливает. Но вместе с городскими сумасшедшими – он выплескивает и ребёнка с этой водой.

– Этот метод обнуляет любые длинные деньги, номинированные в национальной валюте.

– Да, он мешает созданию национального капитала, который состоит из наших с вами маленьких ручейков. Он обесценивает наш труд. И в конечном счёте уничтожает русский народ. Когда труд беспрестанно делают дешевле, чем в среднем на земном шаре, то это немножко смешно.

Я поперхнулся, когда в Госдуме сказали: давайте введём детские вклады в банках, это поможет деторождению. И вспомнил фильм «Тот самый Мюнхгаузен»: «Деторождению помогает кое-что другое».

Надо, чтобы труд народа, который нуждается в демографическом рывке, не удешевлялся. Если мы постоянно будем девальвировать русский национальный труд, то бюджет склепаем. А дальше что?

Набиуллина, скорее, против девальвации. У неё главная история в ЦБ – это таргет по инфляции.

– Это её идея-фикс, эти 4% то ли к 2023-му, то ли к 2024 году.

– Теперь уже к 2025-му, по-моему…

– А, уже к 2025-му…

– У неё, конечно, есть свои недостатки. Но в этом случае, полагаю, она отзванивает в Кремль и говорит: ребята, если мы идём этим путём, то вот здесь получим такую проблему. Поэтому девальвация – это инструмент, он не вреден. Но, не дай Бог, ему пойти дальше!..

– Если бы доходы росли более высокими темпами, чем инфляция, то никто бы этого не заметил. Вспомните, Ян, мы это уже проходили в начале нулевых.

– Да, конечно.

– И  получили очень хороший эффект и по росту покупательной способности, и по потребительскому спросу. А самое главное, по росту благосостояния домохозяйств.

– Я думаю, что остаётся ещё один метод, но он такой, слишком неяркий. Это «кишочки перебрать» в организме государственном, как говорил герой «Статского советника».

– Поясняйте, коль перешли на медицинскую тематику.

– Экономика должна быть экономной. Этот лозунг был реализован в японском экономическом учении. Суть в том, чтобы перебрать всё внутри государства и порезать то, что не является сегодня политически значимым и принципиальным для Кремля, о чём говорил Дерипаска…

Может быть, бордюры перестать менять. Или поребрики – из уважения к петербургским зрителям. Может быть, ещё что-то. Кто-то может возразить, что это даёт много рабочих мест. Согласен. Но это даёт рабочие места в основном странам ближнего зарубежья. И нужно просто перебрать. Пока молодые технократы зашивают часть бюджетной дыры. Потому что всю дыру они не зашьют.

ФОТО: ЦАРЬГРАД

Дальше – хуже?

– Я согласен по сути. А что мы имеем на практике, в том числе с нашими технократами молодыми, о которых написала сегодня газета Wall Streeet Journal. Смотрите, в базовом прогнозе ЦБ ожидаемая чистая прибыль российских банков в текущем году составит до 1,5 триллиона рублей. Что, а точнее, кто обеспечит этот рост чистой прибыли ростовщиков? Ответ: госбюджет. Так, по данным экспертов, новые займы Минфина обходятся госбюджету всё дороже и дороже. Доходность облигаций федерального займа ОФЗ достигла 10,76% годовых. Более высокая доходность была, напомню, в кризисном 2015 году. Наблюдатели в унисон отмечают, что ставка завышена. Не так давно Ростелеком разместил свои корпоративные долговые бонды с доходностью 9,56% годовых. Вот вдумайтесь: надёжность российского государства, как заёмщика, ниже, чем у Ростелекома. Ситуация выглядит абсурдной, на мой взгляд, для налогоплательщиков. Но не для тех, кто занимается этим делом. Это опять классика какая-то… Что скажете, Ян?

– Да, это, с одной стороны, норма. С другой стороны, мне иногда кажется, что безупречно работающая машина ОФЗ сейчас работает по принципу Скарлетт О’Хары. То есть мы решаем пожарные вопросы с помощью дополнительных заимствований, а чем отдавать – подумаем завтра. Хорошо, когда занимает государство, у которого ВВП растёт. Но когда растут займы и долги внутренние, когда ВВП начал падать – это тревожный сигнал.

Почти 25 лет, четверть века, российское государство очень чётко исполняло свои обязательства по внутреннему долгу. По внешнему тоже. Но будет ли так дальше, если ВВП начнёт падать, а долг увеличиваться? Большой вопрос.

– То есть вы хотите сказать, что мы вгоняем в долги не только себя, но и экономику наших детей и внуков? И им придётся расшивать эту проблему? Ситуация будет хуже, хуже и хуже?

– Да, получается неприятная история. Вот проблема. Как мы будем её решать? Можем за счёт девальвации, но тогда мы обесценим свой труд и нанесём удар по интересам народа и страны в целом. Можем за счёт налоговой нагрузки. Но тогда ещё больше затормозим в развитии и выдавим молодёжь из страны.

Можем решить за счёт внутреннего займа, и это станет бомбой замедленного действия. Можем решить за счёт какой-то серьёзной кастрации госсредств. Но задеть политические амбиции государства и его сегодняшнюю политику.

– Я к этому ещё бы добавил: интересы тех, кто «сидит на темах».

– Да. Их бы как раз порезать.

– Но они весьма влиятельная сила.

– Поэтому переберём вот эти кишочки, а там, возможно, раковые клеточки обнаружатся… Знаете, чего не хватает, на мой взгляд? Какого-то мозгового центра, антикризисного штаба, как это делают в компаниях. Перебрали бы все возможные вариации, попробовали по чуть-чуть то, это. Сделали бы ставку на то, что работает.

Пока что я вижу какую-то суетливую историю. Недавно одно предложение не возмутило, но заставило подскочить. А давайте создадим индустрию восстановления подержанных запчастей в России? Я выступил по этому поводу несколько саркастически. Мне говорят: ну это же есть в Индии и в Пакистане! Да, но не в стране, которая была на передовых позициях в области автомобилей и машиностроения. И это не через год после форс-мажора должно быть ответом на экономические вызовы. Можно было задуматься раньше.

– Вы знаете, Ян, я боюсь, если эта индустрия подержанных запчастей коснётся авиационной части, то оставшиеся у меня на голове волосы встанут дыбом.

– Да и в автомобильной части неприятно. Если это коснётся автобусов, например.

– Я имею в виду, с нашими-то масштабами. У нас есть масса точек, до которых, кроме как на самолёте, не долетишь. А я эти идеи периодически слышу. То мы начинаем заниматься разбором самолётов, чтобы получить детали, то ещё что-то. Надо развивать своё. Но у нас как-то не получается своё. А получаются распилы: пил, распил, пил, распил. И больше ничего.

– Знаете, Юрий, вопрос ведь не в том, что мы с вами такие умные, а они такие глупые. Надо, наверное, и это делать. Но когда через год после форс-мажора в парламенте ядерной державы обсуждают это, то встаёт вопрос дефицита каких-либо идей.

– Это та самая ситуация… Вот когда дети не все буквы выговаривают, они говорят: «опа!». И я с вами согласен, это «опа». Если российскому парламенту, кроме как заняться деталями… Боже, я никак не могу это в голове даже устаканить! Подержанные детали на подержанные автомобили! Мы вообще о чём! Вот с этими гигантскими денежными ресурсами, которые выделяются по разным направлениям. А может быть, Ян, ответ на вопрос более прозаичен? Перед эфиром я успел прочитать не только Wall Street Journal. Если помните, был такой персонаж Алексей Улюкаев.

– Да.

– Бывший министр экономического развития. Так вот, в интервью РБК он рассказал, что сейчас получает «кайф от жизни простого человека». Может быть, вот он, секрет успеха?

– В смысле?

– В смысле, когда вот оттуда – на самый низ! На землю русскую! Очень хорошо отрезвление происходит.

– Может быть… Но тут трудно судить…

– Я почему об этом говорю? У меня складывается впечатление, что очень часто чиновники, в большинстве случаев, оторваны от реальности. У вас такого впечатления нет?

– Да, есть такое впечатление. И поэтому есть надежда на этих молодых технократов.

Они, в силу возраста, не успели ещё оторваться от этой реальности. И недавно ловили попутку, ходили на сессию, в магазин ножками. И дай Бог им не забронзоветь и не превратиться в бояр, укутанных мехами, которые несутся на санях с мигалкой мимо простых смертных.

– Вы, скорее, оптимист, в том, что касается 2023 года в части экономики и финансов? Или пессимист?

– Я не думаю, что произойдёт что-то, что можно назвать катастрофой. Будет, скорее всего, в ближайшее время какое-то ухудшение.

– В чём оно будет проявляться?

– В наших доходах и возможностях. В оскудении этих возможностей, в зажатии съестного ассортимента. Вот в таких вещах. Боюсь, меня осудят, но я, как и моё поколение, много чего испытывал.

Август 1998 года, у тебя заблокированы счета, и даже просто плавленый сырок… Переживали и не такое…

– Ну, и особого оптимизма тоже.

– Оптимизма – нет.

– Это честный ответ. Спасибо большое!

ПРОГРАММЫ ЦАРЬГРАДА