«Слово года – 2023» – операция.

Если окинуть взглядом последнее время, то начиная где-то с решения Владимира Путина вернуться в Кремль (2011 г.) нам западный новый Рим (и он же Вавилон) старался делать всё больнее и больнее. Болотная, пляски в храмах, украинский майдан, отлучение от мирового спорта за то, что у них же считается нормой – всё более унижающие и неприятные уколы нам наносились по неумолимой гибридной логике однополярного мира, с источником этих уколов в центре прибыли.

В 2020-21 годах принцип «разделяй и властвуй» добрался уже до каждого землянина, охваченного ковидной паникой, и Кремлю показалось, что имитация покорности общему замыслу (игра по их правилам) даст возможность придумать контрудар.

Контрудар был заготовлен ещё до 2018 года, когда расклады военной стратегии лишили НАТО перевеса в Черноморье (Крым), а затем и в Средиземноморье (Тартус), и стало понятно, что единственный шанс на эффективный удар по России это Украина, к тому времени захваченный прокси-полигон для НАТО. Вотчина семьи Байденов и экспериментальная площадка для МИ-6.

Кремль попытался в 2021 году выбить из «партнёров» договор о ненападении – пресловутый договор о гарантиях безопасности. Но наши собеседники по линии Совбез-Салливан (советник по нацбезопасности США) дали понять, что им интереснее увидеть, какой мы приготовим наш превентивный ответ. Вот в феврале 2022 мы этот шаг и увидели. Неприятную всем операцию по ампутации украинской угрозы.

Вышло своеобразно, как мы любим. С запретными словами, вооружением иллюзиями, верой в сделку. Один из вариантов операции был жёстким. С ударами по критической инфраструктуре и центрам принятия решений сразу, не позже марта. Владимир Путин выбрал сценарий менее жёсткий, более мучительный, сценарий хирургической операции в условиях, когда операционную бомбят, сестринский персонал в процессе меняется, а со всех сторон слышны советы хирургу вперемежку с угрозами и санкциями.

Мы оказались в реальности, когда цели операции потерялись, но обнаружились выгоды от неё. От самого процесса. Возникли драматические условия стресса, в ходе которого решено –сознательно или нет, кто ж разберёт – продолжить делать вид, что всё идёт по плану.

Вообще, это чудесный кейс постмодерна. Способна ли реальность формировать будущее без влияния субъекта деятельности. Много говорят о замораживании конфликта по корейской модели. Где «запретное слово» юридически не завершено, но де-факто установлен мир. Но известно, что все аналогии важны лишь как иллюстрация к исключительности.

Россия погрузила весь мир в шок покруче ковида, вот факт. Хотели доказать субъектность – получилось. Но штука в том, что шок выгоден самым крепким (толстый – сохнет). В том числе тем, кто программировал все предыдущие потрясения. А потому нас продолжают подталкивать к роли бастарда и дальше. Есть на кого списать задолженность.

В роли бастарда, занятого операцией, которую невозможно остановить ввиду своеобразной живучести пациента (развлекательный зомби-лэнд Украина), мы и начинаем 2023 год. Мы хотим мира, но мир нас не хочет. Пора привыкнуть, что мы живём в эпоху бесконечных перемен. А это и есть одна из ипостасей Апокалипсиса.

Источник