«…Удушение газом проводилось в изоляторах блока №11. Я наблюдал за убийством, надев противогаз. Смерть в переполненных камерах наступала тотчас же после вбрасывания [кристаллизованного газа «Циклон Б»]. Короткий сдавленный крик – и всё кончалось…».
Это – строчки из автобиографического опуса оберштурмбанфюрера СС Рудольфа Хёсса. С мая 1940 года по ноябрь 1943-го он был комендантом лагеря смерти Освенцим (Аушвиц), освобождённого советскими войсками 77 лет назад, 27 января 1945 года. По окончании войны Хёсс какое-то время скрывался, однако в марте 1946-го его всё же изловила британская военная полиция. После дачи свидетельских показаний на Нюрнбергском процессе Хёсса выдали Польше. Дожидаясь в Кракове суда Верховного Национального трибунала, Хёсс в течение десяти месяцев написал пространную рукопись под пафосным заголовком «Моя душа. Становление, жизнь и переживания».
Бездонность зла
Эсэсовец, руководивший крупнейший «фабрикой смерти», где за годы войны были уничтожены миллионы (!) людей (Советская историческая энциклопедия даёт цифру свыше 4 млн), нацистский функционер, апробировавший и поставивший на гигантский нескончаемый поток изуверскую технику массовых убийств, бывший комендант Освенцима умилённо и доверительно сообщает в самом начале своего «послания человечеству»: «Я хочу написать о своей внутренней жизни, достоверно воссоздать все события, все высоты и глубины моей психической жизни и переживаний…».
Эта преамбула, вызывающая в первую секунду оторопь и оцепенение, – прямой посыл читателю, до которого Хёсс хочет донести свою мысль: нет, он не примитивный убийца, не маньяк-ублюдок, не чудовище! Он – сложная, рефлектирующая натура, с глубокими и тонкими переживаниями. Финальная фраза повествования звучит в той же тональности: «Общественность может видеть во мне кровожадного зверя, садиста, убийцу миллионов – ведь широкие массы не смогут представить коменданта Освенцима другим. Но никогда они не поймут, что он тоже имел сердце, что он не был плохим».
Да-да, мы помним казуистические формулировки из этой же серии. Гитлер рисовал розы. Немецкий солдат мог угостить конфеткой советского мальчонку. Комендант Освенцима, отправивший миллионы людей в газовые камеры и печи крематориев, имел сердце и не был плохим…
Впоследствии рукопись несколько раз переиздавалась под названием «Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса». Это, без сомнения, один из самых страшных человеческих документов, приоткрывающих завесу над вопросом – как, откуда, из чего произрастает подобное зло? Ведь не родился же Хёсс сразу звероподобным убийцей?.. «Комендант Освенцима» – это чтение такого рода, за которым встаёт непроглядная бездонность зла, его многоликость и неизмеримость, не умещающаяся в человеческое понимание; и в то же время поражает страшная, прозаическая, будничная обыденность этого зла. К тому моменту, как Хёсс начал давать показания на Нюрнбергском процессе, об Освенциме уже многое было известно. И тем не менее, когда он с убийственной деловитостью пустился рассказывать о том, что происходило в концлагере, – его откровения произвели в зале эффект разорвавшейся бомбы. А тех, кто сидел на скамье подсудимых, они и вовсе ввергли в состояние шока, граничащего с параличом.
Вне закона
В «Записках» Хёсс вспоминает, что в детстве он, следуя решению отца, мелкого лавочника и фанатичного католика, собирался стать священником. Мальчика, впрочем, интересовали не столько религиозные постулаты, сколько рассказы родителя «о службе в Восточной Африке и о борьбе с мятежными туземцами, описания их жизни, привычек, их мрачного идолопоклонства»; у Хёсса-младшего разгорались глаза, когда отец заводил речь «о благодатной цивилизаторской деятельности». Вероятно, отношение Рудольфа к другим народам как к таким, которых необходимо «цивилизовать», а к себе как к будущему «цивилизатору» – точнее, первые ростки такого отношения – проклюнулись в его сознании уже тогда.
Начинается Первая мировая война – и Хёсс воюет на Месопотамском и Палестинском фронтах. Затем, вступив в Добровольческий корпус, продолжает воевать уже в Прибалтике, в 1922-м становится членом НСДАП. А в 1923-м он совершает жестокое убийство: несколько молодых головорезов, включая Мартина Бормана и самого Хёсса, вывозят в лес школьного учителя Кадова, избивают его палками, перерезают горло и завершают «казнь» выстрелами в затылок. Сам Рудольф высокопарно разглагольствует в «Записках» о политических мотивах преступления – дескать, Кадова ликвидировали как «предателя», при этом он умалчивает о зверских методах убийства. Однако в других источниках подробно освещаются все жуткие детали этой расправы.
История с убийством наталкивает на вывод, что Хёсс поставил себя вне всякого закона – и юридического, и морального – уже в молодости. Для него в 23-летнем возрасте существует, как он сам пишет, лишь один закон – «веление военного времени». Другими словами – руководствуясь собственным политическим инстинктом, он кого хочет, того и судит, выносит решение о смертной казни и зверски убивает в лесу…
За это убийство его приговорили к 10 годам заключения. Однако за решёткой Хёссу пришлось сидеть недолго: в 1928 году он вышел на свободу по амнистии. В тюрьме приобщился к чтению – друзья приносили ему книги. «Больше всего меня интересовали история, расовая теория и учение о наследственности», – отмечает он. Тоже очень симптоматично.
В 1934-м Хёсс по предложению Гиммлера вступает в кадровые части СС, в подразделение «Мёртвая голова», отвечавшее за охрану концлагерей. Он служит сначала в Дахау, затем в Заксенхаузене, где с осени 1939-го в его обязанности входят организация и исполнение казней. В «Записках» он то и дело упоминает, как «неприятно» (!) ему было этим заниматься, но в то же время поясняет: «Сострадание к врагам государства недостойно эсэсовца».
Здесь же Хёссу, по его словам, стало ясно, что он непригоден к службе, потому что «внутренне не согласен с порядками в концлагере», которые насаждал его шеф Теодор Эйке, один из создателей системы концлагерей в Третьем рейхе. «Мне следовало бы объяснить ему, что я непригоден к службе, потому что слишком сострадаю заключённым, – пишет он. – Но у меня не хватило мужества: я не хотел скомпрометировать себя, выдать свою мягкость». За этими рассуждениями, конечно, кроется стремление к самооправданию, к снятию с себя хотя бы части вины и ответственности: дескать, стеснялся признаться в собственной мягкости. Так стеснялся, что дослужился до коменданта Освенцима – на эту должность его назначил лично Гиммлер.
«Слушать фюрера, а не философствовать»
Говоря о евреях – узниках лагеря, Хёсс не ленится подчёркивать, что «лично не испытывал к евреям ненависти, хотя они были врагами нашего народа». Летом 1941-го Гиммлер приказал ему подготовить в Освенциме место для массовых уничтожений евреев. «Я не имел ни малейшего представления об их масштабах и последствиях, – пишет Хёсс. – Пожалуй, этот приказ содержал в себе нечто необычное, нечто чудовищное. Но мотивы такого приказа казались мне правильными. Я не рассуждал. Мне был дан приказ – я должен был его выполнять».
«Но до того, как началось массовое уничтожение евреев, почти во всех концлагерях в 1941 – 1942 годах уничтожали русских политруков и политкомиссаров», – рассказывает он.
3 сентября 1941-го были убиты газом 600 советских военнопленных и 250 польских узников, спустя несколько дней – ещё 900 русских. «Мой заместитель Карл Фрицш, – вспоминает экс-комендант, – использовал для убийства газ «Циклон Б», препарат синильной кислоты. Позднее он доложил мне об этом, и при поступлении следующего транспорта [военнопленных] газ снова был использован». На Нюрнбергском процессе, рассказывая о том, как оборудовалось «здание для истребления», Хёсс сообщил с нотками чуть ли не хвастовства:
– Одним из наших усовершенствований (!) было строительство газовых камер с разовой пропускной способностью в 2000 человек, в то время как в 10-ти газовых камерах Треблинки можно было истребить за один раз только по 200 человек в каждой.
Рассказывая об убийстве 900 советских военнопленных, Хёсс вспоминает: «Были сделаны многочисленные дыры в земле и в бетонной крыше морга. Русские должны были раздеться в прихожей, а затем они спокойно шли в морг, ведь им сказали, что у них будут уничтожать вшей. Двери закрыли, и газ был всыпан через отверстия… Спустя несколько часов двери открыли и помещение проветрили. Я впервые увидел массу удушенных газом. Меня охватило неприятное чувство…».
Но тут же комендант Освенцима сообщает: «Меня это удушение газом успокоило, поскольку вскоре предвиделось начало массового уничтожения евреев, но мы ещё не имели представления о способах убийства ожидавшихся масс. Наверное, с помощью газа, но как его использовать, и какого именно газа? А теперь мы открыли и газ, и способ». И добавляет, что раньше боялся групповых расстрелов, «но теперь успокоился: мы будем избавлены от кровавых бань, да и жертвы до последнего момента будут испытывать щадящее обращение».
С весны 1942-го в лагере начались массовые убийства евреев газом. Прибывших людей вели к камерам, при этом несколько блокфюреров старательно занимали их разговорами, чтобы жертвы ничего не заподозрили. Узники раздевались – им говорили, что они должны пройти дезинфекцию. Если кто-то вдруг впадал в панику, таких людей успокаивали, запирали двери снаружи и пускали газ. «Иногда случалось, – пишет Хёсс, – что женщины вдруг начинали пронзительно кричать, рвать на себе волосы и вести себя как безумные. Их уводили наружу и там, за углом, убивали выстрелом в затылок. Бывало, что в тот момент, когда зондеркоманда покидала помещение и женщины понимали, что сейчас произойдёт, они выкрикивали нам все мыслимые проклятия».
Снова и снова пытаясь хоть отчасти облагородить себя перед читателем, Хёсс пишет: «Сегодня я вижу, что уничтожение евреев было в корне ошибочным», «ужасы концлагерей лично я их никогда не одобрял». Но тем не менее, на протяжение всех лет службы в Освенциме, когда его спрашивали, зачем убивать миллионы невинных людей, он неизменно отвечал: «Мы должны слушать фюрера, а не философствовать».
Этого живодёра, одного из самых кошмарных в человеческой истории, этого создателя рукотворного ада на земле польский суд приговорил к смертной казни через повешение. Место для виселицы было выбрано символичное – возле крематория в бывшем лагере Аушвиц-I в Освенциме. 16 апреля 1947 года приговор был приведён в исполнение.
…Сегодняшние палачи и убийцы, те, кто отдаёт приказы об уничтожении мирных жителей на Юго-Востоке Украины, и те, кто их исполняет, те, что старательно подражают германским нацистам в идеях, символике, а во многом и в практике, – пусть они всмотрятся повнимательнее в лицо Хёсса, внешне малоприметного и невыразительного человека, и осознают, что покаянные фразы типа «я не был плохим», «я не одобрял ужасы концлагерей» и «я подчинялся приказу» не спасают от расплаты и возмездия. Они обязательно придут, рано или поздно.
Заглавное фото: Вид на блок №11 в Освенциме
Нет Комментариев