Академик Сахаров создавал ядерный щит Родины, придумал самое страшное оружие в истории и сделал всё для того, чтобы Россия погибла. Его считали гуманистом и человеком не от мира сего, но помнят сегодня как одного из тех, кто больше всего виновен в распаде империи и упадке 90-х.
Проспект Сахарова в Москве – самая бесполезная улица города. Широкая и короткая магистраль, по которой ездит совсем немного машин даже в те дни и часы, когда вся Москва стоит в пробках. С точки зрения градостроительства этот проспект – путь из ниоткуда в никуда.
Именно поэтому на проспекте Сахарова с такой охотой предлагают проводить митинги любым «несогласным» – они здесь никому не мешают. Именно поэтому несогласные, несистемные, антигосударственные не любят проводить митинги на Сахарова и норовят «гулять по бульварам» и выползать на Тверскую – на большом, пустом и безопасном проспекте они могут кричать и самовыражаться, но остаются никому не заметными. Проспект Сахарова – отличная метафора для описания жизни, славы и посмертия академика, создателя оружия ядерного сдерживания и диссидента: он огромный, широкий, известный, шумный и оказавшийся никому не нужным.
С вершины и вниз
Принято считать, что жизнь академика Сахарова разделяется на две неравные части. В первой он – сверхталантливый или даже гениальный физик – учится, создаёт бомбу, становится одним из двух самых молодых академиков в стране (избран в 32 года, минуя статус члена-корреспондента Академии наук СССР) и трижды Героем социалистического труда. Во второй он – символ и знамя советских диссидентов и «правозащитников», лауреат Нобелевской премии мира, ссыльный в закрытом для иностранцев городе Горький и, в самом конце жизни, самый либеральный, «демократический» депутат Съезда народных депутатов СССР.
Вторая часть его жизни полностью затмила и перечеркнула первую, так что и проспект в Москве – памятник не патриоту и не создателю грозного оружия сдерживания, не человеку, предложившему разместить вдоль побережья США цепь ядерных зарядов чудовищной мощности, чтобы сделать бессмысленной гонку вооружений, а человеку, именем которого России был нанесен самый страшный в её истории урон. Невольному вождю изменников Родины, западных наймитов и прислужников.
Невольному. В этом, мне кажется, всё и дело.
Андрей Сахаров, как ни неприятно это для его поклонников, не был глубоким мыслителем. Он был сторонником и отчасти автором «теории конвергенции» двух враждующих систем, которая заключалась, по сути, в том, что СССР постепенно становится более либеральным, а Запад – более социалистическим, в результате чего должна возникнуть усреднённая социально-экономическая система, сочетающая принципы социализма и капитализма.
Главный текст Сахарова про конвергенцию, текст, который выражал, в общем, все его мысли про развитие общества, про борьбу за мир и про то, как должно развиваться человечество, назывался «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» был опубликован на Западе в 1968 году. С этого текста можно отсчитывать путь Сахарова не как русского учёного, а как антирусского политика.
Впрочем, теория конвергенции была всем хороша, за исключением одного незаметного, но важнейшего обстоятельства: она не имела отношения к реальности. Противостояние советского социализма и западного капитализма было лишь ширмой для борьбы насмерть, которую Запад вёл с Россией.
Не корысти ради
Много позже другой знатный диссидент, эмигрант, философ Александр Зиновьев сказал о «правозащитниках» и о «катастройке» – «Целились в коммунизм, а попали в Россию». Он был и прав, и не прав. Может быть, многие диссиденты и «целились в коммунизм», надеясь сделать для Родины что-то хорошее, но заказчики их деятельности, те, кто вручал им премии, оплачивал работу «Радио Свобода»* и публиковал статьи того же Сахарова, не заблуждались ни на секунду. Они использовали диссидентов – и прекраснодушных, и честолюбивых, и жадных, и бессребреников для борьбы с Россией как таковой. С государством. С русским народом и цивилизацией.
Сахаров, насколько можно теперь судить, был одним из прекраснодушных. Он не хотел ничего плохого. Он был гуманистом, требовал, чтобы людей не судили за их убеждения и образ жизни, чтобы гонка вооружений не разоряла человечество и чтобы не было войны. Он хотел, чтобы в России существовала «интеллектуальная свобода», которая, как ему казалось, есть на Западе. Поэтому он поддерживал диссидентов – то есть людей, которые сами себя объявляли «инакомыслящими» и именно инакомыслие (а не измену Родине и работу на НАТО) объявляли причиной своего противостояния с Россией. Сахаров протестовал против их преследований, отстаивал право на эмиграцию и заявлял, что права личности выше прав государства.
Особенно если речь идёт о выдающихся личностях, о мыслителях и учёных.
Главная мысль Сахарова звучит примерно так:
Учёные должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию – выше эгоистических интересов «своего» государства, «своей» общественной системы и её идеологии – социализма или капитализма – всё равно.
В самом лучшем случае эту мысль следует признать наивной: мир устроен так, что если ты отказываешься служить своему государству, ты автоматически начинаешь служить чужому. Платят ли тебе за это или нет, осознаёшь своё предательство или нет – вопрос важный, но второстепенный.
В случае Сахарова предательство, по всей видимости, осознано им самим не было. Однако плата, несомненно, была. Нобелевская премия мира за диссидентскую борьбу – это факт, который оспорить невозможно.
Да, конечно, Сахаров искренне верил в «конвергенцию» и искренне считал, что можно реформировать социализм так, чтобы он был «демократией». В ноябре 1989 года, совсем незадолго до смерти, он даже опубликовал в «Комсомольской правде» проект новой Конституции СССР, который, по его мысли, должен был стать «Союзом Советских Республик Европы и Азии», не федерацией, но конфедерацией, основанной на уважении прав личности и прав народов на собственную государственность. Проект даже для тогдашних «демократов» выглядел прекраснодушным, утопическим и находящимся вне всякой связи с реальностью, но всё-таки, наверное, имеет смысл сказать, что Сахаров не хотел развала Союза и полного отделения от него.
Наверное, это очень милосердно, что Андрей Сахаров скончался 14 декабря 1989 года и не увидел, что было дальше. Ни референдума о сохранении Союза, на котором и сам, несомненно, проголосовал бы «за», ни обречённых попыток создания «нового союзного договора», ни «путча», ни отречения президента СССР, который казался ему таким недемократичным. Ни, самое главное, ада 90-х, когда «конвергенция», которой он так жаждал, выпрямилась в России в полный рост и показала истинное свое лицо – лицо бандита, который «крышует» ларёк с «ножками Буша».
Нет сомнений, что Сахаров был бы неприятно поражён всем этим и, возможно, даже сказал бы вслух, что хотел чего-то другого. Нет сомнений и в его виновности – огромной и личной – в том, что произошло. Не ведая, что творит, он творил ослабление государства и работал против своей Родины – с конца 60-х до последнего дня жизни.
Токмо волею пославшей мя жены?
Говоря о странном изломе жизненного пути Андрея Сахарова, многие патриоты винят во всём его вторую жену Елену Боннэр. Говорят, что, женившись в 72 году (ему было уже 51) на почти ровеснице (Боннер родилась в 23-м), академик превратился в подкаблучника, который покорно выполнял всё, что требовала от него эта женщина – а она командовала знаменитым мужем, превращая его во всё более оголтелого антирусского политика.
Многочисленные воспоминания свидетельствуют о том, что она и в быту, и в общественной жизни даже в мелочах руководила его действиями (вплоть до категорического «Андрей Дмитриевич будет говорить только в моём присутствии» при общении с посторонними). Сам Сахаров давал повод так о себе думать, говоря, что его жена – замечательный организатор всей его жизни и общественной деятельности.
Но какой бы деспотичной и решительной ни была Боннэр, «Размышления о прогрессе» Сахаров написал до знакомства с ней. Убеждения, согласно которым для учёного Родина не важна, а интеллектуальная свобода выше патриотизма, были его собственными. Боннэр, возможно, выступила, как теперь сказали бы, продюсером при Сахарове – звезде «правозащиты». Но звездой он был сам.
Впрочем, ей была суждена долгая жизнь, она пережила знаменитого мужа больше чем на 20 лет и последние годы провела в Бостоне, в США. В статусе вдовы великого человека, председателя международной «Общественной комиссии по увековечению памяти Андрея Сахарова – Фонда Сахарова» и яростного борца с возрождением России.
Борцы с Россией должны отказываться от России и жить за океаном – можно сказать, что Боннэр подала им всем хороший пример.
*Включено в список СМИ, выполняющих функции иноагента.
При оценке таких деятелей, как Сахаров или Солженицын, следует прежде всего исходить из того, что и Россия (СССР), и Запад были тогда совершенно другими, различия просто фундаментальные. В СССР был тоталитарный режим с абсолютной идеологизированностью всей политической, экономической и общественно-культурной жизни страны, наполненной отвратительным лицемерием и культом личности. Репрессии против Сахарова и Солженицына вполне показывают уровень демократии того времени. А те, которые были менее известны, просто исчезали за критику. Естественно, это обусловило самое негативаное отношение народа к власти и всемерно содействовало падению патриотизма. Молодёжь 1970-х годов уже относилась к партии и правительству, как и к понятию патриотизма с едким сарказмом, об этом говорят хотя бы анекдоты про Брежнева. Запад тоже был абсолютно другим, хотя бы потому, что не было однополых браков, ювенального фашизма, да и политика этих стран была несравнимо менее лживой и оскорбительной. Народ позднего СССР воспринимал всерьёз только западную информацию и верил ей, так как она была намного более правдивой и честной, чем советская. Сейчас от этой правдивости и честности не осталось и следа. Именно Россия по сравнению с Западом была ещё недавно (до аферы с коронавирусом) образцом честности и порядочности в политике, хотя бы с оговорками. Не было у большинства населения СССР понимания, что противостояние СССР и Запада является не борьбой экономических систем и идеологий, а борьбой за уничтожение нашей Родины. Скорее всего, так считали и Сахаров, и Солженицын, и многие другие диссиденты. Объективно они работали в пользу Запада, но субъективно наверняка старались сделать добро для России. По-моему, грубость Горбачева к Сахарову за несколько дней до его смерти тоже говорит об этом. Вина Сахарова на порядок меньше вины теперешних представителей российской власти, просто продающих Родину ради собственного благополучия. Критика Сахарова и Солженицына должна быть максимально осторожной, по-моему, автор перешёл нужную черту. А то, что нынешние борцы против России не должны жить в России, совершенно согласен, ещё лучше им сидеть в тюрьме за подрывную деятельность (не путать с критикой, как в СССР и теперь на Западе). Пока сидит только Навальный, осуждённый на мизерный срок за несравнимо менее значительные преступления. Остальные продолжают работать на благо противника, да скоро начнут сажать патриотов и борцов за правду в России.