Трагедия, произошедшая в одной из школ Казани, никого не оставила равнодушным. Люди восприняли это горе близко к сердцу: мы скорбим по погибшим, а пострадавшим желаем скорейшего выздоровления.
Не осталось незамеченным и то, как учителя, невзирая на опасность, пытались спасти своих учеников: в эти минуты они фактически стали последней защитой для детей. О подвиге педагогов и о том, как избежать повторения подобных инцидентов, в студии «Первого русского» ведущая Елена Афонина беседовала с экспертами.
На следующий день после этой трагедии в Казани вместе с расстрелянными учениками похоронили и двух педагогов – 26-летнюю Эльвиру Игнатьеву, преподавательницу английского языка, и любимую учительницу первоклашек Венеру Айзатову.
Подвиг или выполнение инструкций?
Елена Афонина: Казанские педагоги и другие сотрудники школы, спасавшие детей, рискуя собственными жизнями, заслуживают и благодарности, и награды. Тем отвратительнее на этом фоне звучат некоторые комментарии, появившиеся в соцсетях: мол, что они такого сделали, да они сами себя спасали, а дети тут ни при чём.
Так совершили учителя подвиг или просто следовали инструкциям? Как вы оцениваете действия педагогов? Что они продемонстрировали в момент, когда обычно громче всего слышен голос инстинкта самосохранения «беги, спасайся»?
На этот вопрос ведущей ответил Александр Шевкин, преподаватель математики, заслуженный учитель России.
Александр Шевкин: Я думаю, что это было в высшей степени профессиональное поведение. Учителя работали с учениками, и, когда наступает такой вот неожиданный критический случай, к которому никто не был готов, все они повели себя исключительно выдержанно, правильно. По тем деталям, которые мы узнаём после этой трагедии со слов учеников, когда учитель закрывает собой или отталкивает ребёнка, оставляя себя в качестве мишени, – это, конечно, подвиг.
ТРАГЕДИЯ, ПРОИЗОШЕДШАЯ В ОДНОЙ ИЗ ШКОЛ КАЗАНИ, НИКОГО НЕ ОСТАВИЛА РАВНОДУШНЫМ. НЕ ОСТАЛОСЬ НЕЗАМЕЧЕННЫМ И ТО, КАК УЧИТЕЛЯ, НЕВЗИРАЯ НА ОПАСНОСТЬ, ПЫТАЛИСЬ СПАСТИ СВОИХ УЧЕНИКОВ: В ЭТИ МИНУТЫ ОНИ ФАКТИЧЕСКИ СТАЛИ ПОСЛЕДНИЙ ЗАЩИТОЙ ДЛЯ ДЕТЕЙ. ФОТО: VK.COM/REGION_KAZAN116/GLOBALLOOKPRESS
Обращаясь к другому собеседнику, руководителю Центра кризисной психологии Михаилу Хасьминскому, Елена Афонина спросила:
– Это действительно какие-то удивительные люди, удивительный коллектив? Может быть, каким-то образом подобранный? Что произошло в этот момент, когда этот ублюдок, этот убийца проник в школу?
Михаил Хасьминский: Это очень радует, что вы называете всё своими именами, этого сейчас явно не хватает в эфире. Потому что уже начались оправдания: он был больной, ещё какой-то, его обижали, травили – несут всякий бред. В данном случае «ублюдок» – самое правильное слово.
И те люди, которые задают вопрос «а что, собственно, сделали учителя?», – точно такие же ублюдки, простите. Их состояние когерентно этому уроду. Поэтому они и задают такие вопросы.
Странно спрашивать, откуда берутся героические учителя. В экстремальной ситуации человек с красивой душой становится ещё красивее. А человек с гадостью внутри – ещё гаже. Вот это и произошло.
А негодяев с их субкультурами, с этими «колумбайнами» надо называть своими именами. Это просто нелюди, их надо наказывать жёстко и неотвратимо.
Педагоги живут интересами своих учеников
– Я с вами полностью согласна. Но здесь возникает и другой вопрос. Мы сейчас уделяем очень много времени, чтобы выяснить причины поизошедшего.
Я сейчас хочу задать вопрос замминистра образования Республики Татарстан Алсу Асадуллиной, присоединившейся к нашему разговору по скайпу. Ещё и трёх лет не прошло с того момента, когда в Керчи молодой человек пришёл в колледж и открыл стрельбу. Как нам говорили, после той трагедии были сделаны выводы, многое собирались изменить, в том числе и в работе учебных учреждений. Что было сделано в реальности?
Алсу Асадуллина: Спасибо за ваше внимание к нам, нам дорого, что вы переживаете эту трагедию вместе с нами. Понятно, что и все эти проблемы мы должны решать вместе.
Я хотела бы отметить, что в этой школе были соблюдены требования по паспорту безопасности. Здесь были правильно обустроенные ограждения, была входная контрольная группа по карточкам, были камеры наблюдения, три металлорамки. То есть для безопасности созданы все условия, вплоть до тревожной кнопки и голосового оповещения, которые, к слову, и сработали в критический момент. Единственное, к чему не были готовы в школе, – так это к вооружённому нападению. Дежурный по зданию, который в дверях пытался преградить путь преступнику, сразу был ранен. После этого преступник и проник в школу.
О ПОДВИГЕ ПЕДАГОГОВ И О ТОМ, КАК ИЗБЕЖАТЬ ПОВТОРЕНИЯ ПОДОБНЫХ ИНЦИДЕНТОВ, В СТУДИИ «ПЕРВОГО РУССКОГО» ВЕДУЩАЯ ЕЛЕНА АФОНИНА БЕСЕДОВАЛА С ЭКСПЕРТАМИ. СКРИНШОТ: ЦАРЬГРАД
Что касается педагогов. Когда учителя приходят в школу, проработав там довольно долгое время, они начинают жить интересами своих учеников. Это, как мне кажется, обсуждению не подлежит. В момент нападения все учителя постарались чётко исполнить приказы директора, прозвучавшие по громкой связи, то есть выполнили все пункты инструкции. Но делали они это не по обязанности, а ради спасения жизней детей.
По кадрам, которые мы можем увидеть сейчас, педагоги всё делали правильно: они усадили детей на пол, сами забаррикадировали двери, открыли решётки на первых этажах – то есть сделали всё, что положено. И это спасло жизни большинству школьников.
Конечно, в эти моменты учителя не думали о себе – об этом теперь говорят дети, об этом же рассказывают сами педагоги, пережившие этот кошмар. Учителя успокаивали запаниковавших школьников, говорили им: «Всё будет хорошо, главное, тихо лежите на полу, не шевелитесь».
– На кадрах одной из видеозаписей видно, как учительница стоит в дверях одного из классов. Понятно, что, если преступник сюда ворвётся, первый выстрел из ружья достанется именно ей. Дети потом говорили: «Мы видели, что учительнице тоже было страшно, но мы понимали, что она нас защитит». Эта слова дорогого стоят, как мне кажется. Но скажите, после перенесённого стресса готовы ли учителя продолжать работать?
А.А.: С первого же дня у нас началась большая работа по психологической поддержке и детей, и педагогов, и родителей. В такой поддержке нуждались даже дети соседних школ – район, где произошла трагедия, густонаселённый, школы находятся рядышком. Психологические службы были развёрнуты везде, даже в детском саду по соседству. Психологи продолжали работать и на следующий день после трагедии.
Министр образования и науки Республики Татарстан Ильсур Хадиуллин провёл собрание педагогического коллектива школ с представителями психологического центра экстренной помощи МЧС, поговорили и с каждым педагогом отдельно. Пока учителя не готовы войти в эту школу, и мы их понимаем. Кроме того, в здании ещё проводятся следственные мероприятия.
Поэтому занятия для 9-11-х классов будут проводиться в соседних школах. А здание школы, в которой разыгралась эта трагедия, в этом учебном году открывать, скорее всего, не будем. Сначала сделаем там ремонт, приведём всё в порядок. Психологи советуют изменить внутренний дизайн, чтобы поменялось окружение.
Мы не знаем, к какой цели ведём наших детей, и это тоже проблема
– Михаил Игоревич, вы так активно реагировали на слова Алсу Мунибовны, вы хотели задать какие вопросы?
М.Х.: Мне не надо задавать никаких вопросов, я прекрасно понимаю, что там сейчас происходит. Но хотел бы сказать про эти нормативные акты, которые упоминались: они все были выполнены, но трагедия всё равно произошла. Вопрос: кто писал эти нормативы и зачем они вообще нужны?
Ещё один момент: даже если бы на входе в школу стояли пять росгвардейцев, они бы открыли огонь по вооружённому человеку? Нет, они не имеют права это делать. Зная это, преступник просто их всех перестрелял бы, забрал оружие и пошёл дальше. То есть что-то не так с самой системой.
Когда мы говорим «вот то-то надо было сделать, вот так поступить», когда мы это обсуждаем, мы занимаемся плесенью, а не сыростью, которая эту плесень создаёт. На самом деле нигде не ведётся просветительская работа по этому поводу, нет системной профилактики. Нет ничего реального, всё только на бумаге.
А.А.: Я могу согласиться с точки зрения того, что проходим мимо таких событий. Окончив школу, человек выпадает из нашего внимания. Конечно, это не оправдание, но он был действительно болен, об этом говорят сейчас медики, а мы не можем им не верить.
Но мы действительно многого не увидели, не распознали. Вот этот человек шёл по улице, а его словно и не увидел никто, не обратили внимания даже через видеокамеры. Но всё происходило утром, все были на своих рабочих местах, людей на улице было мало, дети ушли кто в школу, кто в детский садик. А парень жил практически за школой.
И ещё я не согласна с тем, что мы не проводим профилактику. Но мы же не можем только об этом говорить с нашими детьми. Хотя, возможно, готовить эту профилактику надо как-то иначе.
М.Х.: Я не это имел в виду, когда говорил о профилактике. Дело в том, что люди чаще всего совершают то, что соответствует их мировоззрению. А в школах, к сожалению, давно не формируют эти мировоззренческие конструкции. Идеология отсутствует, и сегодня мы даже не знаем, куда ведём наших детей, какие цели ставим перед ними. Вот в чём проблема.
А.А.: По поводу идеологии я не соглашусь. Эта критическая ситуация, что не всё так плохо с нашей идеологией, с нашим воспитанием поколений. Дети в этот тяжёлый момент тоже поддерживали друг друга, подбадривали тех, кто ударился в панику. Да, у многих появились психологические проблемы, но они приходят на беседу к психологам и выговариваются. Но я увидела, что наши дети умеют ценить друг друга и своих учителей, которым они очень благодарны. И это я говорю не как чиновник, а как учитель, проработавший в школе 22 года.
К сожалению, у нас нет системы распознавания неадекватных людей, и это сказывается на нашей безопасности, конечно.
Обращаясь к Александру Шевкину, ведущая задала следующий вопрос:
– Скажите, в вашей профессиональной практике были какие-нибудь ЧП? Вам когда-нибудь приходилось брать инициативу в свои руки, решать, что для вас важнее – чисто человеческий инстинкт самосохранения или профессиональный долг?
А.Ш.: Бог миловал, таких случаев даже близко никогда не было. Вот мы сейчас говорим о безопасности, о том, что нельзя предсказать поведение больного человека, возомнившего себя Богом. В этом пусть разбираются специалисты. Но у нас порушено очень многое, о чём сегодня уже говорили. Это действительно отсутствие целей, для чего мы учим детей, кого мы должны вырастить.
Вы не поверите, но в проекте образования у нас главной стоит цель войти в десятку международного рейтинга. Эта цель ничего нам не даёт, она не помогает нам развиваться, строить здоровое общество, развивать образование, науку и так далее.
– В последнее время мы видим, какой прессинг идёт на учителя. Педагоги иногда запуганы настолько, что не могут лишнее слово сказать, боясь, что ученики начнут их снимать, чтобы потом выложить запись в соцсети. Я не знаю, как в такой ситуации люди не ломаются и продолжают учить детей. При этом создаётся впечатление, что школьники считают своей миссией издевательство над учителями.
М.Х.: Безусловно, это приводит к выгоранию. Добавьте сюда безумное количество отчётов, никому не нужных тестирований и так далее.
Посттравматический синдром: Кто больше сейчас нуждается в психологической поддержке?
– А кто сейчас нуждается в большей помощи и поддержке? Дети, чья психика подвижна, или взрослые, на чьих плечах лежит двойная нагрузка? И действительно ли через три месяца может накатить посттравматический синдром?
М.Х.: Всегда ошибка – разделять в данном случае детей и взрослых. Это общая система – и учителя, и дети, и взрослые, и их братья и сёстры, их всех затронуло произошедшее. И те даже, кто сидел у телевизора, тоже испытали психологические перегрузки, и ещё неизвестно, кто больше.
Сейчас надо проводить индивидуальную работу, которой должны заняться серьёзные профессионалы своего дела, а таких в стране, к сожалению, единицы. Тем не менее психологическую работу проводить надо, иначе последствия могут быть непредсказуемыми.
– К сожалению, в этот тяжёлый момент находятся люди, которые пытаются заработать даже на такой страшной трагедии, открывая фальшивые счета для сбора денег.
Если вы решили помочь семьям погибших и пострадавших и хотите быть уверены, что ваши деньги будут им переданы, обратите внимание на то, что Сбер открыл счёт для сбора средств семьям погибших и пострадавших. Получателем средств является Общероссийская общественная организация Российский Красный Крест, выступившая с соответствующей инициативой. Назначение платежа: благотворительное пожертвование на помощь пострадавшим в школе №175 в Казани. Перечислить денежные средства для пострадавших можно через приложение «Сбербанк онлайн», банкоматы, терминалы и офисы банка. Это очень простая процедура.
И, на мой взгляд, немаловажно, что Сбер отказался от взимания комиссии за эти переводы.
Пора прекратить воспитывать инфантильных эгоистов
– Михаил Игоревич, по вашему мнению, что нужно было сделать для того, чтобы этой трагедии не допустить?
М.Х.: Нам надо наконец перестать говорить так непропорционально много о правах детей, но при этом ничего не упоминать об их обязанностях. Мы воспитываем инфантильных эгоистов с амбициями, с высоким уровнем притязаний – они эдакие пупы земли. А потом они же воображают себя Богами, живут с полной мировоззренческой кашей в голове. Мы сами формируем у детей мысль, что им всё дозволено, что им никто не указ. Это как машина с одной педалью газа, без тормозов.
Ещё что я хотел бы сказать по этому поводу: надо заниматься внутренним состоянием ребёнка. Человек делает только то, что соответствует его мировоззрению. У человека должна быть внутренняя структура, стержень, который не позволит ему ни «колумбайном» заинтересоваться, ни в группу суицидников попасть или ещё куда-то. А у нас нет системы воспитания.
Сейчас опять станем хвост по частям рубить, группы «колумбайна» или ещё что-то выискивать. А надо выстраивать систему, и заниматься этим должны профессионалы. Но их никто не зовёт.
Нет Комментариев