Самодержавие – уникальная форма власти. Она была главной творческой силой Русского мира.

Феномен Самодержавной власти русских правителей – единственная земная причина появления Великой России.

Не стеснённая ни народными, ни барскими капризами русская власть смогла создать в своей государственной деятельности преимущества, позволившие ей победить всех врагов, окружавших маленькое Московское княжество, и создать величественную Российскую Империю. Свобода воли, неограниченность власти Самодержавия, особая внутренне осознаваемая подчинённость этой власти народу дала широкую творческую возможность использовать русскую силу в государственной экспансии.

Историческая уникальность русской власти состоит не только во властном объёме и юридическом верховенстве Самодержавия Государей, но и в той религиозно-исторической традиции подчинения Императору, о которой Основные Законы Российской Империи говорили: «повиноваться власти Его, не только за страх, но и за совесть, сам Бог повелевает» (Статья 4, т. I ч. I).

Монархии нет уже целое столетие. Но именно свободное единовластие длинного перечня Великих князей, Царей и Императоров, распоряжавшихся русской силой на протяжении многих столетий, сотворило то земное величие страны, на наследии которого мы живём и сегодня.

Недавно появившаяся в ареале Русского мира республика совершенно бездумно, а часто и просто преступно тратившая народные силы, так до конца и не смогла разбазарить накопленное за сто лет своего идеологического господства.

Монархоборцы в нашей стране всегда стремились представить Государей либо как представителей господствующего класса, либо как просто главных чиновников государства.

На самом деле власть Государей и их место в государственном управлении кардинально отличается от власти чиновников или положения в обществе любого из аристократов или богатеев.

Их служение выше обычной государственной деятельности. Они заведовали сохранением самой русской жизни, были архитекторами Русской цивилизации, громоподобным голосом русского суверенитета и единственными гарантами русской свободы. Без них русский народ стал статусно беззащитен, социально атомизирован и низведён до почти безгласного существования.

Обязательная функция любой сильной власти – способность менять правила игры и принимать свободные решения, не связанные с уже существующим законодательным порядком. Свобода Верховной власти государства состоит в том, чтобы иметь возможность принимать чрезвычайные меры для достижения определённых государственных нужд. Это главнейшая функция монархической власти, радикально отличающая её от республиканского правления, не имеющего права выходить за рамки писаного закона. Только такая свобода воли, стоящая выше юридического права, и есть государственное творчество, необходимое в критической ситуации, когда обычные законом прописанные пути государственного действия становятся безрезультатны.

Как только республиканский государственный деятель поднимается выше закона, такая республика встаёт на путь монархический. И верховный диктат способен привести к Монархии.

Другое столь же неотъемлемое свойство Верховной власти – право последних, окончательных решений в государственных делах. Право санкционировать или не нет, то или иное предложение или навязать своё собственное абсолютно обязательно для Верховенства любой власти.

Для этого власть и поставлена на возвышении в государстве, над всей народной массой граждан, чтобы иметь возможность двигать государственный корабль своей волей. Этой цели способствует и служебное верховенство Государей по отношению ко всем лицам, состоящим на государственной службе.

В республиканских конституциях прописано Верховенство народа в государственной жизни. По мнению демократических идеологов, Верховная власть республик таится в количественной сумме народных голосов. Народ – единственная универсальная республиканская власть, от которой исходят через выборы законодательная, судебная и исполнительная властные ветви. Но это в теории. Практика выглядит совершенно по-другому.

Действительно ли народ выделяет из своей толщи сам всех этих управленцев, всех этих «народных слуг»?

Нет конечно, нет. Это всего лишь благодушная теория. В реальности граждане любой республики, никогда не представляли и не представляют из себя гомогенную субстанцию с единой волей, равными финансовыми, организаторскими и интеллектуальными талантами. Напротив, граждане любой республики от своего рождения и до своей смерти всегда имеют совершенно различные возможности влиять на общее для них государство. Для одних власть в государстве и над себе подобными – это единственная цель в их жизни, которой посвящаются все их силы и способности. Другие вовсе не интересуются жизнью государства и не участвуют ни в каких выборах. Третьи вяло ходят на выборы и искренне считают, что сдача бюллетеней и уплата налогов – это всё, что требуется от хорошего гражданина.

К тому же индивидуальная, принципиальная разница способностей у граждан республики и их прирождённого, стартового положения в обществе глубоко противоречит главному республиканскому принципу «один гражданин – один голос». Диссонанс внутреннего неравенства граждан и равенства избирательных голосов пронизывает всю политическую систему демократии.

Если бы политическая система демократии и республиканская форма правления следовали бы своей теории, то демократические республики представляли бы из себя государства национального большинства. В республиках были бы запрещены любые партии, так как они стремятся завоевать всеми силами власть и через политическую пропаганду навязывают гражданам свою партийную картину происходящего, искажая и узурпируя тем самым свободное волеизъявление избирателей.

На самом деле, власть в республиках штурмуют со всех сторон различные группировки. Финансовые группы, политические партии, национальные сообщества (особенно меньшинства) – все стремятся уйти из-под давления принципа большинства. И навязать большинству свою повестку. То, что хорошо для политических олигархов — партий, редко когда хорошо для широких слоёв граждан.

«Идеальная» демократия должна была бы следить за материальным равенством своих граждан, так как отсутствие этого приводит к социальному расслоению и появлению различных клановых материальных лобби в обществе. И постепенному завоеванию государства богатыми и хитрыми. То, что хорошо для финансовых олигархов, редко бывает хорошо для слоёв средних и малосостоятельных.

Власть в республиках всегда является объектом холодной гражданской войны для различных финансово и политически организованных сил в обществе. И, как правило, это не представители большинства населения. Именно меньшинства стремятся контролировать власть в обществе. Деньги, организованность, пропаганда – всё кладётся на предвыборные весы демократии и радикально ограничивает свободу избирателей. Поскольку все выходящие на выборы заранее контролируются группировками различных меньшинств. То выбор как таковой просто отменяется.

Сами выборы в республиках — это всегда государственный кризис, это всегда определённая опасность для элит. А поэтому выборы никогда не пускают на самотёк, в зависимости от желаний граждан.

Демократия — как слабосильный мотор для государства, к концу каждого предвыборного периода оказывается изношенным, разбирается, а затем собирается заново на новых выборах. И совершенно не факт, что этот мотор похож на предыдущий. Так же, не факт, что богатыми и хитрыми собирается для государства мотор, а не очередная соковыжималка для остальных слоёв общества.

В монархиях единоличная универсальная власть более свободна от влияния богатых и сильных. Она соединяет в себе и законодательную, и административную, и судебную, и органично представлена правящей личностью. Единство воли, единство мировоззрения, единство действия в монархии не разбито на миллионы частичек разных воль, которые надо каждые несколько лет заново собирать. В Монархии власть всегда известна, всегда в деле. Её не требуется изобретать партийным группам, организовывая голосования, формируя ветви власти и пытаясь договориться (если удастся) о единстве действия.

Ни новгородская вольница, ни вечевые традиции, ни европейские парламенты, ни западная демократия никогда бы не создали на великой русской равнине от Балтийского моря до Тихого океана единого государства. И не продержались бы на ней полновластными владыками столько веков.

Самодержавная власть, боровшаяся за своё существование против сильнейших внешних врагов, из поколения в поколение упорно следовала своей цели собирания земель и заставила сплотиться славянские племена в единую русскую нацию, в единый политический организм. Неограниченность, свобода действия и умение мобилизовывать русские силы в нужном направлении давало Русским Государям существенные преимущества перед их соседями, не прошедшими столь суровой школы выживания.

Русская мощь, выкованная в северных лесах, разворачивалась в истории как туго скрученная пружина, пока не достигла Имперских масштабов.

Феномен Самодержавия стал главной творческой волей нашей истории. Будучи центром тяжести государственной власти, Государь сосредотачивал в России, в своих руках самодержавную власть лично, участвовал в распоряжении всеми возможностями, которые предоставлял ему государственный управленческий аппарат, но одновременно не являлся сам государством. Единоличный глава государства не был органом или институтом государства. Он был надгосударственной волей этого государства, его некоей Божией искрой, приводившей государственный механизм и народные массы в движение.

И только сильно поглупевшая и погрузившаяся в разрушительную культуру Серебряного века, наша прозападная интеллигенция отбросила этот национальный творческий инструмент в сторону, до времени. Наш несчастный XX век, век всевозможных авантюристов, социальных мечтателей и кровавых классовых войн, увёл нас с царских путей. Сто лет русского бродяжничества по задворкам всевозможных западнических экспериментов порядком уже надоел своей безрезультативностью и инородностью.

Пора начинать пользоваться своей головой и возвращаться к тем историческим инструментам, которые органично сложились в результате русской истории. Всё остальное, сколько не примеряй к нашей действительности, так никогда и не заработает в наших широтах и в наших государственных объёмах.