11 мая 2014 года в Донбассе состоялся референдум — событие, кардинально изменившее судьбу региона. Народ (именно народ, а не население или просто жители), стоявший в длинных очередях на участках, высказался за создание собственной республики. Но голосующие явно имели в виду и последующее вхождение Донбасса в состав России. Это случилось намного позже — осенью 2022 года. Пришедший к власти в ходе госпереворота новый киевский режим не был готов к такому повороту событий — и направил в Донбасс войска, развязав войну против своего народа. Десять долгих лет республика платит страшную цену за желание быть и оставаться русскими — и строить Новую Россию.

В канун 10-й годовщины референдума «Антифашист» поговорил с Андреем Пургиным — человеком, стоявшим у истоков образования республики. Флаг его организации стал флагом ДНР, он сам — основателем республики, начав реализовывать свой замысел по её созданию ещё в далёком 2005 году. С чем регион пришёл к своему первому крупному юбилею? Почему история Русской Весны переписывается? Как обстоят дела с экономикой и планами на будущее? И окончен ли идеологический бой? Об этом и многом другом в нашем большом интервью.

«Люди, подобранные под возвращение на Украину, руководят российским регионом». Почему переписывается история Русской Весны, и что сейчас происходит с активными её участниками

— Андрей Евгеньевич, прошло ровно десять лет с момента проведения референдума о самостоятельности ДНР. Вы были одним из основателей республики, вынашивали эту идею с 2005 года, когда практически никто даже не помышлял о том, что Донбасс может стать частью России. Флаг вашей организации стал флагом ДНР. Чего вы хотели и что начинали строить 10 лет назад, и что в итоге получилось?

— Да, вы правы, республика носит флаг организации «Донецкая Республика», которую я создал ещё в 2005 году, что стоило мне 15-ти томов уголовного дела от СБУ, обысков, преследований, начиная с 2006 года. В 2006 году мы, как организация, уже пытались проводить референдум о Донбасской автономии, но судьбоносный референдум удалось провести только в мае 2014-го. Да, я один из самых активных участников Русской Весны 2014 года. Однако на сегодняшний день история переписывается, она переписана практически полностью в угоду одному человеку. И если вы сейчас попытаетесь узнать официально излагаемую историю, то с удивлением узнаете, что Русскую Весну едва ли не единолично провёл Денис Владимирович Пушилин.

По поводу того, чего мы хотели. Слово «Новороссия» весной 2014 года стало носить официальный характер, хотя в декларации о Новороссии указывалось, что это — часть федеративной Украины. Но! В головах людей это была Новая Россия. Это не было какой-то территориальной единицей, это была мечта о Новой России, которая должна была стать намного лучше, честнее, справедливее, чем Россия того периода. Поэтому к нам ехало огромное количество русских пассионариев, добровольцев — идея получила огромную поддержку по всей России, был невероятный народный подъём. И это настолько врезалось в память людей, что стереть те события очень сложно, кто бы ни пытался это сделать — притом, что большого количества свидетелей тех дней уже нет в живых. Кто-то погиб на фронте, кого-то устранили в результате покушений, а кого-то добивают в тюрьмах прямо сейчас.

— Что вы имеете в виду?

— У нас сейчас происходят довольно странные вещи: людей, которые живут в разных регионах России, арестовывают и везут к нам по делам 2014—2015 года, а тем, кто уже сидит, ухудшают условия содержания. В свою очередь тех, кто ждал Украину, отпускают на свободу. Так, например, человек, который готовил покушение на меня, отпущен, и сейчас он вернулся на Украину. Несмотря на имеющиеся доказательства его вины, переписку с ГУР, в итоге всё свели к тому, что он оказался виновен только в том, что следил за мной — и вышел на свободу, то есть, дело переквалифицировали. На самом деле, ситуация с идеологической точки зрения катастрофическая, как будто мы пребываем в ситуации до декабря 2019 года, когда ДНР активно готовили к возврату на Украину.

— 2019 год — это встреча в Париже по Минским соглашениям?

— Да. На мой взгляд, именно после неё Владимиру Владимировичу стало ясно, что эти соглашения не будут выполнены никогда, невзирая ни на что. Вы помните эти неприятные кадры, обошедшие весь мир, когда Путин что-то говорит, а Зеленский, сидя за одним с ним столом, открыто смеётся над его словами. После этого, видимо, стало понятно, что вся та политика, которая велась с февраля 2015 года по декабрь 2019-го, когда в Донбассе подбирался управленческий класс в рамках концепции «Донбас — це Україна», потерпела полное фиаско. И теперь эти люди, подобранные под возвращение на Украину, руководят российским регионом. Ну, вот так и руководят, что сегодня добиваются остатки людей, совершивших подвиг Русской Весны в 2014 году.

— 2015 год, когда вы и ряд ваших соратников были отстранены от власти, был неизбежен?

— Да. Мы с Алексеем Александровым (глава аппарата Андрея Пургина во время его работы в органах власти ДНР — ред.) даже удивлялись тому, что сумели всё же доработать до сентября 2015-го. Впервые я услышал о том, что готовятся выборы по законам Украины, 25 декабря 2014 года. В мае месяце 2015 года состоялась контрреволюция в МГБ — всех сотрудников, которые собирались, в основном, из оперативников Краматорска и Славянска, выгнали, а на их места завели сотрудников СБУ, которые ещё долгое время получали зарплату от Украины на карточки «Привата».

Всё начало реализовываться примерно с февраля, с Комплекса мер. В мае, как я уже сказал, состоялась контрреволюция в МГБ, куда зашли сбушники, которые уже знали, что «Донбас — це Україна». 22 июня Сурков в Ростове провёл совещание человек на 80, которым он рассказывал, что они — будущая элита Донбасса, которая будет заседать в Верховной Раде Украины. Понятно, что ни меня, ни моих соратников там не было. Мы не вписались, потому что сильно любили Россию, и согласиться с тем, что Донбасс — это Украина, не смогли.

Поэтому мечта о Новой России была растоптана и стёрта с лица земли, благодаря геополитике, которая оказалась обманом, о чём заявил сам президент. И это привело к тому, что сегодня весь 2014 год оболган, а история переписана. Сегодняшняя ситуация безвыходная, и она заставляет Россию сменить элиту — и это, надеюсь, произойдёт. Потому что да, у нас действительно, в той или иной форме, обкатывается будущая российская элита.

«У нас не работают федеральные законы». Власти ЛДНР заняты переделом собственности, пока «варяги» из Большой России восстанавливают регион

— В 2022 году надежда на то, что Новая Россия всё же может быть построена, забрезжила вновь?

— Осенью 2014 года движение к Новой России было поставлено на паузу. Господин Лавров (министр иностранных дел РФ — ред.) говорил нам тогда, что наши выборы — главы республики и в Народный Совет — будут признаны, однако этого не произошло. Мы рассчитывали на то, что эти выборы, признанные Россией, запустят новые процессы, станут точкой отсчёта новой эпохи. Сейчас мы постепенно возвращаемся назад — если вы заметили, президент регулярно вспоминает Русскую Весну. Потому что сегодняшний день, все его события — это порождение того периода. Мы возвращаемся туда, в ту точку, на которой мы встали на паузу. Ошибки, совершённые тогда, требуют исправления. А исправить можно только вернувшись в точку, где эта ошибка была совершена.

Новые регионы России, возможно, я надеюсь, станут испытательным полигоном для новой российской элиты, которая на сегодняшний день здесь обкатывается. Той самой новой элиты, о которой говорит Владимир Владимирович. Здесь бьётся сердце России. И те люди, которые сейчас в окопах защищают Родину, которые заняты в волонтёрских движениях, люди, приезжающие из регионов-шефов на восстановление Донбасса — они и станут новой элитой. Потому что те люди, которые таковыми считаются сейчас, по словам президента, являются случайными людьми. По большому счёту, мы становимся лицом России — не только сердцем, но и лицом, здесь происходит публичная легализация Новой России. Пока картина не слишком приглядна — там, где что-то делают, созидают «варяги» из Большой России, всё идёт нормально, то, к чему прикасается рука донецких чиновников, которых подбирали для возвращения Донбасса на Украину, превращается в коррупцию и тлен.

— Поясните?

— Территория беззакония и бесправия, отсутствие федеральных законов, массовый отжим квартир. Только один пример. Перед тем, как распустить ГКО (Государственный комитет обороны ДНР — ред.), за три дня до этого, в списки были внесены 351 тысяча квартир и домов, иногда туда вносились целые подъезды, якобы для надобности поселения — такая военная бронь, ссылаясь на военное положение. Сегодня люди приходят в Росреестр, и с удивлением узнают, что их квартира арестована государством в рамках бумаги уже несуществующего ГКО. Плюс мы отказались от федеральных законов, приняли местные, которые открыли в ДНР и ЛНР «ящик Пандорры» на массовый отжим любой собственности. Списки уже вывешиваются в Петровском районе, где боевые действия шли годами и продолжают идти, естественно, масса квартир пустует, люди переезжаю в более безопасные районы, а их квартиры и дома оформляются тайно как «бесхоз», где-то это выкладывается на сайте совета, ещё надо постараться это всё найти, и потом вдруг люди выясняют, что их квартиры у них уже нет. По магазинам, предприятиям ещё намного хуже, причём, пока хуже в Луганске — у нас, видимо, процесс пока только набирает обороты. Идёт массовый передел собственности, такой, какого не было в 90-е.

Ещё один пример. За годы разрушений у нас получена людьми микроскопическая сумма компенсаций — порядка 5 млрд рублей. Вы знаете, что с нашим масштабом разрушений в республике, это копейки. Почему так? Потому что местным главой был выпущен указ по выплатам, который потом ещё подгонялся четырьмя указами. Причём каждая новая версия указа ухудшала позиции получателей, начиная с того, что выплаты невозможны на карты, только наличными деньгами на почте, и так далее. Указ выписан так, что компенсацию получить крайне сложно, отказов огромное количество. Разрушения считаются при прямом попадании, а если выбило окна, разрушило мебель и так далее — не положено ни копейки. Если есть ещё жильё или даже доля в жилье — например, есть случаи, когда у людей разрушило дом, но им ничего не положено, потому что у них есть доля в бабушкиной квартире приватизированной сто лет назад за сотни километров от их дома. И оказалось, что настрадавшийся Донбасс, люди, лишавшиеся своего жилья, получали дополнительные страдания от местного чиновничества. То есть, у нас большинство разрушенцев не попадает под эти выплаты, а те, кто всё-таки попадает, там столько наставлено костылей и препон, чтобы дойти до финиша и получить хоть что-то — это удаётся мизерному количеству людей. И в апреле Денис Владимирович озаботился, что, оказывается, кто-то написал плохой указ, и люди не могут получить по нему выплаты. Кто же это мог быть? И он призвал — я только не пойму кого — «дебюрократизировать» выплаты.

Вот только два самых ярких примера, затрагивающие сотни тысяч людей. Но их, на самом деле, огромное количество.

— И что со всем этим делать?

— Происходит массовый передел собственности, ничего хорошего это не несёт. На всё это смотрит бизнес из Харькова, Одессы, Николаева, других городов, которые будут освобождаться нашей армией — и они видят вот это. И они думают, что это — Россия, потому что сюда же пришла Россия. Но, на самом деле, нет, здесь, как были, так и есть ДНР и ЛНР. И это — политическая катастрофа. Если захотеть пожаловаться, то никто никуда не достучится, полная тишина и покой. Чего-то добиться удалось только Януковичу (Виктор и Александр Януковичи, бывший президент Украины и его сын — ред.), который судился с местной властью за свои участки под застройку, но и то — он судился в Крыму, в Севастополе, и примет ли местная власть здесь вердикт севастопольского суда, неясно.

— Как Москва к этому относится?

— К сожалению, пока я не вижу здесь Москвы, потому что у нас не работают федеральные законы. Вот сейчас садят Вадима Погодина, «Керча», ополченца первой волны, за якобы убийство «правосека»*, который партизанил у нас. Так вот, его судит Верховный суд ДНР. Не России. В ДНР есть свой Верховный суд! Май 2024 года.

— Вы сказали, что там, где делами занимаются москвичи, есть положительные примеры. Приведёте?

— Например, я лично знаю человека, который получил кредит в 50 млн рублей под 1%. У него ушло на это 9 месяцев, теперь он консультирует других предпринимателей, желающих пойти этим путём. У нашего бизнеса пока нет понимания того, как работать в российском правовом поле, потому что до 2014 года он работал в украинском правовом поле, потом 8 лет безвременья, теперь российское правовое поле, которое кардинально отличается от всего, что было у нас ранее.

По ПСБ (Промсвязьбанк — ред.) хорошие результаты, насколько я понимаю, банк будет не кредитовать, а входить в долю, это как раз государственно-частное партнёрство. В Луганске я знаю порядка 30 предприятий, которые ведутся в рамках государственно-частного партнёрства, чтобы заманить инвестора, который пока боится новых регионов, а в рамках этой конструкции он чувствует себя более уверенно.

У нас сейчас меняют трубы, которые прокладывали ещё при Дегтярёве (Владимир Дегтярёв, руководитель Донецкой области в 1963—1976 гг. — ред.). Они прослужили несколько поколений, теперь мы кладём новые, которые должны прослужить 50—60 лет. То есть, у нас гигантское количество капитальных вложений, настоящих капитальных вложений, а это значит, что огромное количество людей занято, мы делаем что-то на 50 лет вперёд.

— В одном из прошлых интервью вы говорили, что понимания того, каким будет Донбасс теперь, ещё нет. Что-то прояснилось на этот счёт?

— На сегодняшний день на федеральном уровне, насколько я понимаю, никаких окончательных решений пока не принято. Угольная промышленность усилиями местной власти у нас была уничтожена ещё до возвращения в Россию. Что будет с металлургией и машиностроением пока не очень понятно. Ясно, что будет востребован Мариупольский порт. Пока регион занимается тем, что меняет старые коммуникации, восстанавливает разрушенное в ходе войны. Но стратегических решений о дальнейшем развитии ещё нет.

— Осенью состоялись выборы в Народный Совет. Как сейчас функционирует система местного самоуправления?

— Никак, её просто нет, совсем. Пример из последних, на котором всё сразу становится понятно. У нас в апреле объявили о повышении тарифов на проезд в городском общественном транспорте. А потом вдруг вспомнили, что по законам РФ должны были спросить об этом у тех, кого называют депутатами — а о них просто забыли. То есть, у нас отсутствие муниципалитетов и парламентаризма как такового вообще.

О подвиге Стрелкова, и почему история Русской Весны ещё не окончена

— Вы сказали о том, что история Русской Весны переписывается, а её истинные участники предаются забвению. На этом фоне вы сами рассматривали для себя возможность изложить настоящую историю, например, написать книгу о тех событиях?

— Я думаю, что эта история ещё не окончена. И моя личная история также не окончена. Книги, мемуары, на мой взгляд, пишутся тогда, когда уже есть некий финал, итог, когда история завершена. У меня нет ощущения, что я закончил свою политическую жизнь. История Донбасса тоже не окончена, потому что, как я уже сказал, мы возвращаемся назад, в точку, где встали на паузу в построении Новой России, чтобы исправить допущенные тогда ошибки.

Да и события Русской Весны, вот этот масштабнейший народный всплеск — это всё настолько огромно, объёмно, что потомки разберутся с этим и без нас. И вот даже этот открытый захват прошлого, который мы наблюдаем сейчас, он смешон, потому что это сиюминутные действия, которые в историческом масштабе не будут иметь никакого смысла.

— Одним из символов Русской Весны, существенно повлиявшим тогда на ход истории, был Игорь Стрелков. 10-летие этого события он встречает в тюрьме. Как вы это прокомментируете?

— Очень тяжело, я как бы разрываюсь. С одной стороны, на прямые оскорбления президента должна была быть реакция со стороны государства. Потому что здесь вопрос не столько в том, что он оскорблял личность, он оскорблял, прежде всего, один из самых важных, самых главных институтов в РФ. И это носило откровенно вызывающий характер. Возможно, он рассчитывал именно на такую реакцию и делал это намеренно — я не знаю. Примерно как Паша Губарев, который при аресте рассчитывал, что его не повезут в Киев в 2014-м, а оставят в Донецке, и мы пойдём его выручать из СИЗО здесь. С другой стороны, приговор в четыре года тюрьмы, реальная отсидка — я не считаю это правильным, он не должен сидеть в тюрьме. Несмотря на наши с ним, мягко говоря, большие сложности в общении. При этом у меня только один вопрос к АП: почему они допустили эту ситуацию, почему не разрешили её, когда она только начала назревать. Это вопрос к качеству управления. Потому что его выступления носили характер по нарастающей. Огромное количество людей работает на госслужбе, занимаются анализом, десятки институтов — но здесь, почему-то, все предпочли не заметить происходящего.

По поводу Русской Весны. Вы, наверное, в курсе, что он был номером пять в Крыму, заводил «вежливых людей» в Верховный Совет Крыма, был во главе этой группы. То есть, даже только одним этим поступком эта фигура имеет большой вес в современной истории.

Его настоящая роль в Донбассе немного отличается от общепринятой версии. Ни в коем случае не пытаясь приуменьшить заслуги Игоря Ивановича — я скажу дальше о том, в чём была его огромная заслуга — хочу напомнить всё же, что Славянск, в который он пришёл в апреле 14-го, уже был занят, в городе было достаточное количество оружия, мэр, фамилию которой сейчас не произносят, заставила перейти местную власть на сторону народа, на блокпостах стояли автоматчики. На 90% город находился под управлением восставшего народа. Поэтому это не Стрелков поднял Славянск, Стрелков пришёл в уже восставший Славянск. И Украина объявила АТО не потому, что в город пришёл Стрелков, Украина объявила АТО против своего восставшего народа. Киев боролся не с Игорем Ивановичем, а со своим народом. Он и сейчас продолжает это делать, убивая и взрывая людей, имевших отношение к 2014 году, потому что нацистские власти не забыли ничего.

А в чём на самом деле подвиг Игоря Ивановича? Это случилось 6 мая 2014 года — люди, имеющие на него в РФ непосредственное влияние, назовём это так, попросили его бросить всех ополченцев в Славянске и выдвигаться в сторону российской границы. И он этого не сделал, он не подчинился прямому указанию бросить Славянский гарнизон, тем самым перейдя Рубикон. И вот тогда началась персональная история Игоря Ивановича. Это было внутреннее решение разделить участь тех людей, во главе которых он встал. Это большой Рубикон. Такой же, как у Ходаковского 9 мая.

— Что было 9 мая у Ходаковского?

— У него, наконец-то, сломался его внутренний правоохранитель. Для него его гражданская война началась 9 мая, когда его государство, которому он служил, выдало кучу оружия, вместе с тяжёлым, «правосекам»*, для того, чтобы они линчевали жителей мирного Мариуполя. То же самое, в Красноармейске, когда «Днепр»* приехал туда и расстреливал людей перед референдумом. Его тоже вооружило государство Украина — отпетых боевиков, для борьбы с собственным народом. И вот это был тот Рубикон, когда внутри него сломался его правоохранитель. У Стрелкова это произошло 6 мая, когда он решил разделить участь с ополчением Славянска, какой бы эта участь ни была. И это поступок. Таких поступков не очень много в жизни бывает, чаще всего — один.

— Прошло 10 лет, но история ещё не окончена…

— …да, безусловно. Русская Весна — это уникальное событие, которое уже стало историческим. Но пока ничего не окончено. В 2014-м народ заставил элиту, любую элиту — Донбасса, Украины, России и всего мира — считаться со своим выбором. Мы стали единственными в новейшей истории, кому удалось добиться декларации, референдума — и со всем этим пришлось считаться. АТО была начата в ответ на подготовку референдума. Украина ввела войска, чтобы в Донбассе не прошёл референдум, самая демократическая процедура, которую только можно придумать — но она была проведена. И сегодняшнее новое поколение в Донбассе этим гордится, мы сумели передать наш подвиг нашим детям. Но пока ничего не окончено. Мы совершили рывок, но пока не достигли своих целей. Процесс был прерван и поставлен на паузу. Новая Россия ещё не построена.

* — организация признана террористической и запрещена в РФ

Андрей Булатов