ФОТО: АНАСТАСИЯ АНТОНОВА / ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
Русская союзная армия километр за километром перемалывает укронацистов, двигает вперёд линию фронта. Рядом с бойцами и мирными жителями в зоне боевых действий всегда работают медики. Без отдыха и практически без сна они ежедневно спасают жизни, возвращают в строй, становятся последней надеждой. Для них все раненые равны, все жизни – бесценны. Ехать добровольцами в Донбасс вызвались тысячи русских медиков-добровольцев. Они не ждали и не ждут от государства благодарности, но есть проблемы, которые просто-напросто мешают их работе. Подробнее – в материале Царьграда.
Начало мая, Мариуполь. Большая часть города уже освобождена, но днём всё содрогается от грохота взрывов с Левобережного района: русская авиация бомбит «Азовсталь», где засели нацбаты. Мы находимся в здании бывшей частной стоматологии, сейчас здесь работает пункт первой скорой медицинской помощи. На песочно-жёлтом кафельном полу носилки. Седая женщина с серой кожей даже не стонет – только иногда глухо мычит. И совсем не моргает.
Доктор в чёрной толстовке делает ей массаж сердца. Это Валерий Максимычев, анестезиолог-реаниматолог из Нижнего Новгорода. Он сейчас тут главный и у него уже должен был закончиться рабочий день. Вокруг суетятся фельдшеры и медсёстры, быстро берут анализы.
Перчатки несите, капельницу…
Подчинённые понимают шефа с полуслова. Быстро появляется кислородная маска, капельница, препараты. Красные резиновые перчатки.
ФОТО: АНАСТАСИЯ АНТОНОВА / ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
Её зовут Людмила, и ей чуть за 50. Я держу в руках её паспорт, где с фотографии серьёзно смотрит в камеру женщина с аккуратным, чуть ярковатым макияжем и каштановыми волосами до плеч. Мариупольская зоозащитница, раньше она содержала домашний приют для брошенных собак. Её квартира не пострадала – только разум. Пока район бомбили, Людмила перестала есть, все продукты отдавала своим питомцам – даже печенье, которое им было не нужно.
Подмосковные зоозащитники, узнав о ситуации из чатов, связались с русскими волонтёрами и попросили вывезти собак сначала в Донецк, потом в Россию. Но когда ребята туда добрались, оказалось, что спасать надо в первую очередь хозяйку. За вскрытой дверью в квартире царила полная антисанитария, метались голодные и озлобленные собаки, сама женщина лежала у стены без сознания. Когда мы везли её в клинику на Киевской улице, было непонятно, от чего в машине тяжелее дышать – от собак или от их совершенно запустившего себя человека.
И вот Людмила здесь.
– Она порозовела, смотрите. Моргает! Ей лучше становится на глазах! – я человек неопытный, радуюсь.
– Смотрите, как она дышит. Плохо дышит, – Максимычев поднимает на меня спокойный, сосредоточенный взгляд. – Это инсулиновая кома, судя по всему. Ей нужны были препараты, она их, видимо, не принимала. Шансов практически нет.
Я ничего не понимаю в том, как она дышит. Зато понимают медики, обступившие носилки. Седой фельдшер, сидящий у изголовья с кислородной маской, нежно убирает с грязного лба пациентки спутанные космы волос, смотрит ей в лицо и беззвучно шевелит губами. Молится. Становится страшно.
ФОТО: АНАСТАСИЯ АНТОНОВА / ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
Мы покинули клинику, только когда стало очевидно, что иначе не успеем выбраться из города до комендантского часа.
Поезжайте. И вы домой идите, – всё так же спокойно и строго говорит Максимычев нам и персоналу. И садится на стул рядом с носилками. – Транспортировать её уже всё равно невозможно. Я остаюсь.
В четыре часа ночи он пришлёт мне сообщение: «Людмила умерла». До последнего он пытался её спасти. Увы, помощь подоспела слишком поздно, но он не сдавался. Просто не мог опустить руки.
На первой линии
Мы привезли Людмилу в эту клинику, потому что я точно знала: здесь сделают всё возможное и невозможное, чтобы спасти жизнь. Валерий Максимычев и его товарищ, хирург Борис Полуосьмак из Волгограда работали в Мариуполе с начала апреля, когда город полыхал. Оперировали, спасали жизни, вывозили людей под обстрелами, под прикрытием русских БТР. Собрали команду мариупольских медиков – фельдшеров, медсестёр. Выстраивали работу так, чтобы коллектив смог работать и после их отъезда.
В командировках я не раз сотрудничала с Валерием и Борисом – просто потому, что понимала: на них можно положиться. Именно с их помощью удалось переправить брошенных стариков из-под «Азовстали» в тыл и помочь многим людям. Самой драматичной оказалась история с Людмилой. Да, с самого начала было ясно, что женщина обречена, особенно с учётом условий, но Валерий боролся за её жизнь до последнего, отказавшись от сна.
ФОТО: АНАСТАСИЯ АНТОНОВА / ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
Высочайший профессионализм и полное отсутствие профдеформации – редкое сочетание. Эти медики не могут оставаться равнодушными к чужой беде. Максимычев и Полуосьмак приехали сюда волонтёрами. Им повезло: устраивались через «Единую Россию», которая взяла на себя хотя бы их доставку от границы, размещение и питание. Но до Ростова-на-Дону добирались своим ходом, отпуска – за свой счёт. Другим медикам-добровольцам везёт меньше.
Самое сложное в работе медиков-волонтёров на освобождённых территориях – то, что решение ехать большинство из них принимают, не надеясь на государство, на свой страх и риск. По сути, они берут билет в один конец. Например, контракт с военной частью, где медики наиболее востребованы, – от трёх месяцев. Какой работодатель будет их ждать? Удастся ли договориться с начальством? Они едут трудиться с неизвестным результатом, не понимая до конца, где и как смогут устроиться и что с ними будет,
– рассказал Царьграду депутат новосибирского горсовета Ростислав Антонов, регулярно посещающий Донбасс с гуманитарными миссиями.
Что характерно – медиков, желающих ехать в Донбасс добровольцами, очень много. Но понимания реального запроса на их помощь нет. Где-то образуется хронический дефицит и нехватка рук, а где-то квалифицированные специалисты сидят без дела, пока у них не заканчиваются деньги, и уезжают домой невостребованными.
На сегодняшний день один из немногих «работающих» проектов – у «Единой России». Они стараются организовать систему, распределять потоки, берут на себя проживание и питание. Но один их проект не закрывает всех дыр, с которыми приходится сталкиваться. Проект «Тыл», в котором я принимаю участие, – чисто волонтёрский, у нас нет государственной поддержки. Мы завозим врачей «штучно» и постоянно сталкиваемся с необходимостью решать логистические проблемы. Трудоустройство, размещение, медикаменты… Когда ребята начинают работать, мы им постоянно довозим препараты и расходники,
– рассказал о положении дел Антонов.
Что с того?
В понедельник, 20 июня, премьер-министр России Михаил Мишустин утвердил указ, согласно которому командированным в Донбасс госслужащим и специалистам из подведомственных федеральным госорганам учреждений должны выплачивать зарплату в двойном размере и компенсировать им расходы по жилью. Теоретически медики, отправляющиеся на передовую, в эту категорию попадают – но по какому принципу их будут отправлять в командировки, и всегда ли на это согласится работодатель?
«Думаю, тут необходимо включать другие структуры – например, военкоматы. Медик может подать по месту жительства заявку, заполнить соответствующую анкету. И по мере необходимости военкомат будет высылать вызов в учреждение на этого добровольца. Специалист будет ехать с полной поддержкой государства, сохранением своего рабочего места и пониманием того, куда, зачем и на сколько он едет. Кроме того, через межведомственное взаимодействие именно военкоматы смогут получать системную информацию о потребностях военных частей и гражданских учреждений на освобождённых территориях, в ДНР и ЛНР», – поделился идеей Ростислав Антонов.
При подготовке материала я связалась с Валерием и Борисом, чтобы узнать их мнение по сложившейся ситуации. Они ответили чуть разными словами одно и то же: «Ни о каком поощрении мы не думали, когда ехали, мы просто должны были быть там».
Но это совсем не значит, что поддержка этим людям действительно не нужна.
Нет Комментариев