Визиты довольно подробно разбирались в отечественной медиасфере, в том числе в «Военном обозрении» было много сказано о реальной пользе развития отношений.
Критика
Однако одновременно стал очень заметен (особенно на ТВ: ток-шоу, аналитические выпуски на первых каналах и т. д.) крен в сторону довольно острой критики Китая. Причем некоторые спикеры умудрились договориться до того, что стали цитируемы в Поднебесной.
Нельзя сказать, что это все произошло неожиданно. Темные тона на аналитику российско-китайских отношений накладывались постепенно – примерно с конца января. Но последняя неделя уже побила все рекорды.
Причем критика Китая становится все более топорной, буквально в стиле всем известного детского стишка: «Ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок». Просто вместо игрушек и горшков в нарративы закладываются тезисы о том, что, мол, «вот Пекин еще пожалеет, когда придет время по-настоящему сцепиться с США», ну и совсем уж в лоб: «США прогнули китайцев».
Все это выглядит тем более странно, что эти же ресурсы несколько лет подряд убеждали всех как раз в обратном. Даже итоги саммита АТЭС в Сан-Франциско, где США и Китай действительно вели принципиальный диалог по поиску общих принципов сосуществования и конкуренции, там умудрились подать в том ключе, что «Китай послал США с их американскими претензиями», стороны не договорились, потому что Дж. Байден назвал Си Цзиньпина диктатором.
Американский президент на самом деле может ляпнуть в эфире разное, только вот не на все это «разное» элиты, принимающие решения, будут реагировать.
И вот после массированной (и многолетней) артподготовки на тему того, что «русский с китайцем братья навек, крепнет единство народов и рас… мы не боимся военной грозы… в мире прочнее не было уз» и проч., к июню освещение отношений Москвы и Пекина стало напоминать историю про подружек, дружков, горшки и игрушки.
Слова из песни «Москва – Пекин», что русский с китайцем браться навек, автор привел не просто так – во время посещения Китая российский лидер процитировал именно их в своей приветственной речи.
Что еще можно сказать в плане освещения визитов в КНДР и Вьетнам в разрезе Китая, если брать наши «аналитические сетки» из топ-рейтинга? Ну, например, можно уже неоднократно услышать о том, что «Москва забрала у Пекина Пхеньян», а также «теперь точкой входа на мировой рынок для России будет не Китай, а Вьетнам».
В общем, становится понятно, что такое изменение позиции в медиасетях верхнего эшелона идет вслед за проблемой с платежами по линии «Россия – Китай», и чем сложнее становится работа во внешней торговле, тем жестче критика и тем (скажем прямо, но относительно мягко) «неудобнее» выражения.
И они предназначены не только для нашего потребителя информации – российские ресурсы (практически все из топ-50) в Китае переводятся регулярно и периодически транслируются.
Наше топовое ТВ и топовые, как говорят в Иране, по-русски «анализоры», просто так нарративы транслировать не будут, значит где-то под ковром и в самом деле имеет место пока не явное, но вполне серьезное напряжение отношений.
Понятно, что наше отечественное ТВ (в особенности) уже давно представляет некий феномен, с аналитическими выкладками которого надо работать строго по методу инверсии.
Если там говорят, что «империя доллара закатывается за горизонт», значит надо ждать укрепления доллара, если там говорят, что Евросоюз разваливается, значит надо ждать саммита в ЕС, где будет продемонстрирована еще большая сплоченность, если говорят, что «правые одержали громадную победу», то можно быть уверенным, что у правых там результатов в реальной политике существенных не будет.
О Китае и об Иране наши медиаресурсы черпают информацию из западных Bloomberg, Reuters, Financial Times, даже Bild или (прости, Господи) The Sun, не находя даже малого места на ссылки хотя бы на такие источники, как «Женьминь Жибао», «Синьхуа» или IRNA.
Зачем, если есть главный авторитет в виде Reuters?
У нас даже не постеснялись выпустить в эфир «анализоров», которые после гибели Э. Раиси стали транслировать старый западный нарратив о том, что в этом есть якобы интерес сына главы Ирана – это на федеральном ТВ. Что сказать, прекрасная заявка на «крепкие отношения» с Ираном, от которой можно было только схватиться за голову.
Поэтому тут важно не столько что говорится, сколько то, как информация преподносится. А преподносится она в плане Китая уже в тонах откровенно темных.
Как это получилось и куда может нас завести, надо ли искать поводы для обид, и какой подход является оптимальным на будущее, попробуем разобраться, опираясь на ретроспективный анализ, который в данном случае будет исключительно полезен.
Ретроспектива
Вряд ли стоит в нынешнее время долго доказывать то, что начало СВО в феврале 2022 года было обсуждено и обговорено между Москвой и Пекином. Однако также очевидно, что к сентябрю того же года переход операции из срочной кампании в долгую и позиционную, не был воспринят Китаем с особым пониманием и радостью.
Длинная кампания на истощение – это ведь не только торможение развития России, это торможение экономики Евросоюза, который является для Китая и потребителем товаров, и поставщиком технологий.
После ковидного удара рынки ЕС перестали расти, после начала СВО возможности их восстановления вообще стали призрачными, и рост в виде ±0,3–0,5 % стал долгосрочным объективным прогнозом. При этом на фоне таких не самых выдающихся для ЕС результатов, политическая спайка стран ЕС вокруг Украины и под лидерством США окрепла максимально.
Для Китая это означало одно – главный рынок товаров расти не будет, а ограничения для китайской промышленности, связанные с лидерством в ЕС США, будут усиливаться и усиливаться.
Здесь надо отметить два знаковых события.
Первое – саммит ШОС, проходивший в Самарканде в середине сентября 2022 года.
Проходил он на фоне резко ухудшившейся для нас обстановки на украинском направлении и, если не по заявлениям, то по тональности встреч и общения лидеров, было заметно, что в отношении России действует позиция глубокого скепсиса. Особо тут можно было выделить поведение президента Турции.
Лидер КНР выглядел, мягко говоря, озабоченным. Было понятно, что от Москвы ждали относительно быстрой весенне-летней кампании, но, признаемся, что именно этого ждали и в самой России. Впрочем, это было неожиданно и для стран ЕС, которые готовились к длинному санкционному разводу с Москвой, но не к многолетней военной «тяни-толкай». Кстати, как по заказу, практически одновременно с саммитом начались полноценные военные действия между Киргизией и Таджикистаном – участниками ОДКБ.
Второе событие, вернее ситуация, складывалась вокруг экономики ЕС.
Цены на природный газ обновляли все максимумы, но дело не столько в самих ценах, сколько в том, что запустился в целом маховик инфляции, к которой экономика Евросоюза не имела иммунитета. Он просто не был заложен в самой модели. У России появлялся определенный шанс сделать для Европы цену военной кампании весьма высокой. Можно было закрыть ресурсную базу и просадить рынки ЕС сильнее, чем в ковид, причем с весьма туманной перспективой восстановления.
Мы не можем полностью доказательно утверждать, что Россия не закрыла поставки именно под влиянием Пекина, которому такая просадка главного рынка была совершенно не нужна. Может быть, здесь имела место просто иррациональная любовь российской элиты к Европе, а может, и все вместе.
Однако мы видим, что, с одной стороны, Россия не дала ЕС растянуться на скользких камнях инфляции, а с другой – уже со стороны ЕС были вполне сознательно оставлены бреши и дыры в санкционных пакетах, вроде изначально протекающего «потолка сырьевых цен».
Имелся ли тут стратегический интерес Пекина?
Несомненно, но объективно этот интерес понятен с учетом того, что на длительную военную фазу и ее последствия изначально никто не рассчитывал.
Следующий этап, если говорить о Китае, мы наблюдали уже в начале 2023 года, когда Пекин вышел с известным мирным планом из двенадцати пунктов, к которому позже добавятся и четыре принципа мирного урегулирования. Тогда еще наши «большие медиа» растекались в похвалах Китаю «за поддержку». Как раз в начале 2023 года начинает складываться тренд на то, что именно Китай становится для нас главным торговым хабом и основным внешнеторговым партнером.
В мае 2023 года Пекин подписывает со странами Центральной Азии грандиозную Сианьскую декларацию, где определяются перспективные проекты, критерии долгосрочного финансирования и много внимания уделено китайскому проекту-концепции «Сообщества единой судьбы человечества». Это китайская альтернатива новым западным глобалистским подходам разделенных экономик, впрочем, и строилась она изначально на связке со старыми проектами глобализации западного же толка, вроде конструкций известного «Римского клуба», создавалась для его усиления, а не для ослабления. Отсюда и естественный антагонизм идей «Сообщества» с нынешними американскими проектами.
Сиань у нас освещался относительно слабо, и есть некоторые подозрения, что слабое освещение связано с необходимостью признания того факта, что России придется выбирать – войти в этот концепт или действовать на свой, что называется, страх и риск.
То, что поддержка нас со стороны Китая имеет определенную цену, было понятно изначально. В политике все имеет свою цену. Просто о том, что хочет Китай, шла дискуссия. У нас было довольно популярно мнение, что, дескать, Китай нас поддерживает по причине будущих столкновений с США по Тайваню, и здесь ему нужна будет политическая, военная, а также сырьевая база Москвы.
Многополярность
Реальность оказалась и сложней, и одновременно прозаичней.
Ценой вопроса было то, от чего наши отечественные «анализоры» обычно отмахиваются, как от чего-то абстрактного и непонятного – принятие или непринятие Москвой участия в концептуальном проекте «Сообщество единой судьбы» под лидерством Пекина, а не ресурсы или ядерные резервы.
А где же так любимая нашими политиками и «анализорами» многополярность?
А оказалось, что объективные экономические тенденции заставили некогда почти глобальные рынки и системы поделиться на две крупные части и несколько частей поменьше, причем они вообще не совпадали в плане традиционной политики, но зато совпадали в плане создания общей стоимости. Многополярность, как некую идеальную полезную идею, вроде бы никто и не отрицал (даже, что интересно, США), но вот политические полюса и полюса экономические не совпадали совсем.
Так, для примера, в восточный кластер с китайским лидерством вошли Филиппины, Япония, Юж. Корея, кстати, Вьетнам. Совместное производство и торговля осуществлялись по одним схемам, а внешняя политика – по другим. Особенно это противоречие было заметно в отношении Японии и Юж. Кореи.
Такое дробление на стоимостные кластеры заставило Китай несколько раз пересматривать подготовку к саммиту «Сообщества единой судьбы» в конце осени 2023 года. Если вспомнить, то было очень заметно, что с июля 2023 года Пекин фактически взял внешнеполитическую паузу.
И это было для Китая вызовом, поскольку «Сообщество единой судьбы человечества» – это наследие ранних проектов глобализации, где все основные экономики и значительная часть развивающихся действовали в рамках общей модели, просто скорректированной на проблемные моменты прошлых лет, вроде волюнтаризма в санкциях и явного протекционизма.
А вот США дробление и разломы уловили раньше и поэтому принудительно стали сами дробить рынок ЕС и России, стыковать рынки аравийских стран и Индии, фактически оставили Пакистан, но добились состыковки Турции и ЕС без подписания евроинтеграции.
Т. е. Европу они готовили и готовят под себя, а раз так, то что там забыл с точки зрения США Китай?
Завершись СВО быстро, как все ожидали, все эти процессы перешли бы на уровень не военный, а чисто санкционный и экономический. Но СВО продолжалась и продолжается, градус эскалации повышался и повышается.
Объективно Китай должен думать и думает о том, что «Сообщество» именно как цельный глобальный проект не взлетает – оттуда выпадает Европа. Тренд на снижение европейской торговли и на сокращение европейского участия в китайской экономике – это реальность. Мы это, кстати, видели в нынешнем уже мае, когда Пекин решил в Европе подыграть на правом фланге, причем, что интересно, даже Э. Макрону. Искомого результата в максимуме в ЕС Китай не достиг, хотя и подписанные с Францией, Венгрией и Сербией контракты – это величины весомые.
С другой стороны, если США так нацелены сделать своего рода «балансирующий» экономический кластер с центром в Аравии и Индии, то у Китая остается опция из огромной массы африканских, азиатских, даже латиноамериканских стран для инкорпорации в «Сообщество».
Как двигались эти диалоги между Китаем и США, можно было видеть по саммиту АТЭС в Сан-Франциско, после которого российская экспертиза продолжала делать вид, что Пекин и Вашингтон ни о чем другом не думают, как о противостоянии, хотя там шла самая прямая «расторговка» по регионам, которые войдут в зоны ответственности каждого игрока с его концептуальным видением. Более того, можно было по резюме с китайской и американской сторон ознакомиться и с перспективными принципами такого сосуществования.
Глобальный Юг
Дальше мы наблюдали уже форум «Один пояс, один путь», где Китай собрал более 130 стран, чтобы обсудить не столько логистику, сколько снова и опять концепцию «Сообщества». России там было уделено подчеркнутое внимание, однако Москва просто прямым текстом пожелала Китаю удачи в построении проекта. Пожелала всего, в общем-то, самого доброго и положительного, но де-факто заявила о том, что у нас будет свой проект и своей полюс с прицелом на Глобальный Юг.
Политически тема Глобального Юга имеет на некоторое время определенные шансы на успех, поскольку таким образом тот самый Глобальный Юг получает возможность торгов как с Китаем, так и с США. Все помнят, сколько было и имеется сегодня заявок на вступление в БРИКС, а вот китайский большой проект ШОС вообще где-то скрылся в информационном тумане.
Но вот доволен ли Китай, что теперь придется на таких торгах платить больше? Вряд ли.
Самое интересное, что даже в странах Центральной Азии, которые пока выступают на саммитах как группа пяти «5+1», произошло некоторое разделение, ведь не вся пятерка приехала на китайский «Один пояс, один путь».
Кстати, туда не приехала и Белоруссия, поскольку Москва должна была выступить как первый номер от Союзного государства. Когда стало понятно, что в «Сообщество» мы не идем, глава Белоруссии примчался в Китай практически сразу.
И почти демонстративно подписал документы, где Минск принимает концепцию «Сообщества». Сейчас Пекин в ускоренном порядке занимается Казахстаном, Таджикистаном и Киргизией, куда уже за прошлый год плотно втянулись со стороны ЕС, а вот Москва выбрала номером первым в регионе Узбекистан с прицелом дальше на Глобальный Юг.
Стоит ли говорить, что такая позиция Москвы Китаю приносит, мягко говоря, определенные сложности.
В реальности полноценной концепции, которая бы подходила для обсуждения на глобальном уровне как альтернатива, у России нет. Да, есть тезисы о суверенитете, о самостоятельности, о противодействии агрессивному западному давлению, которые разделяются большинством здравых сил на том же Глобальном Юге или в Латинской Америке, но это тезисы, а не концепция. В экономике своего стоимостного кластера у Москвы нет, а в китайский мы идти не хотим, хотя сами же идем туда через не могу, ибо идти по другому не получается.
Коллизия
Теперь возникает занятная коллизия.
Вся внешняя торговля у нас завязана на Китай, юань – основная внешнеторговая валюта. Наши соседи, включая Белоруссию, вынуждены с реальностью кластеризации считаться. Даже у Ирана тут потенциально сильнее своя внешнеторговая сфера, учитывая Пакистан, Ирак, Ливан и Сирию, но и он вынужден дрейфовать экономически на восток.
Объективно это все так, проблема в том, что нам это не нравится. Ну не нравится и все – нам нужен свой полюс политический и свой кластер экономический. В Европу не пускают, в Китай не хотим, альтернативы абстрактны.
И вот дальше встает вопрос о том, что мы хотели бы продавать намного больше природного газа в Китай. Это логично, но со стороны Китая, который в таких объемах не нуждается, встает вопрос – зачем?
Если поддержать Москву как партнера по китайской глобальной концепции, то затраты, даже избыточные, понятны. Вот дорога железная Китай – Киргизия – Узбекистан, которую недавно все-таки согласовали по финансам, Китаю тоже не сильно нужна, но деньги туда Пекин вложит – концепция одна.
А зачем покупать избыточный газ, под который надо еще строить и строить внутри Китая инфраструктуру, если общего концепта у Москвы и Пекина нет?
Вспомним, как еще год назад вся наша экспертиза говорила о том, что Китаю нужна Россия в противостоянии с США, и чем дальше, тем Пекину будет нужно больше и больше ресурсов, мол, США Китаю моря перекроют.
А дело оказалось не в ресурсах даже, которые Пекин и так купит, в том числе и у нас, а в том, согласится ли Россия на место правой руки в концепте «Сообщества». Дешевый и постоянный газ – это же конкретные деньги, полагала наша элита, а все эти концепции – да просто слова. А оно вон как интересно получается.
Деньги
Аналогично и с вопросами платежей.
Кажется, что Пекин прогнулся под США, и вот уже Си Цзиньпин в свою очередь прогнулся под китайских западников – банкиров-либералов. Но еще полгода назад нам же доказывали, что сам Си Цзиньпин разогнал на съезде всех западников-либералов, поувольнял и вообще отправил их в космические дали. Что же получается, не разогнал, не отправил, не поувольнял?
Но дело в том, что вторичные санкции – это затраты и цена. Чтобы платить в экономике эту цену, для Пекина должен быть понятный и больший результат на перспективу, где затратами можно на время и поступиться. А зачем это делать, если в концептуальный проект Москва не идет? А ведь поддержка Москвы Пекином означает рост проблем на европейских рынках для Китая, и нет смысла даже приводить цифры торговли между Китам и ЕС и Китаем и Россией.
Просто в случае общего концептуального замысла цифры торговли вторичны, а замысел первичен, а вот если замыслы и концепции разные, то первичны как раз параметры своей торговли и своей экономики. Что ж в этом нелогичного?
Да и Китай ли виноват в том, что у нас такая «своеобразная» политика в промышленности, в финансах, виноват ли Пекин в том, что СВО стала длительной и изнуряющей военной кампанией?
Если собрать воедино все вышеизложенное, а тут представлены только крупные события-маркеры, всего их намного больше, то высказывать, как это делается сегодня в «больших медиа», претензии Китаю довольно сложно, а по большому счету абсурдно.
Мол, «Китай не друг и оказался вдруг…». Но если общего проекта-концепции нет, то при чем тут вообще дружба. Получается проекты-концепции разные, а нести убытки и всякие там финансовые «тяготы и лишения» Пекин должен вместе с Москвой? Если так и бывает, то в каких-то романах-утопиях. Это ж, в самом деле, не ток-шоу, где обсуждается тема вроде: «я его полюбила и поэтому терплю». Вот отечественная элита, та действительно так любит Европу, что терпит все, а у Китая здесь прагматизм и еще раз прагматизм. Причем, что характерно, именно прагматизм, а не цинизм.
В общем, претензии, которые высказываются через наши медиа в отношении Китая, выглядят странными и совершенно избыточными. Этот поток надо, очевидно, как-то сокращать, а вот что надо еще раз и еще раз обсуждать, так это те самые концептуальные смыслы, которые мы можем нести на Глобальный Юг, если уж мы туда так нацелились. Китай предложил свое – мы отказались и решили строить свое – так кто кому судья, если свои концепты не доработаны?
Посмотрите на тезисы концепции «Сообщество единой судьбы человечества» и сравните с нашим дискурсом – в первом случае пункты конкретики, во втором – абстракции, вроде «евразийства», духовности, традиции, где никто не понимает, что это, как это, сколько весит, чего стоит. Про то, как выглядит «российский экономический полюс» в плане общей торговли, общих производств, общей стоимости – так и вообще неловко говорить.
Вообще, у нас все довольно своеобразно. Там, где надо говорить о деньгах, мы зачастую говорим о духовности, там, где надо говорить о духовности, наоборот, зачем-то предлагаем партнерам деньги. Понятно, что все это работает в самом лучшем случае через раз.
Нет Комментариев