«ДЛЯ НИХ ЧЕЛОВЕК УМЕР»: РУССКИЕ СПАСУТ МИР ОТ АГРЕССИВНОГО ПОСТГУМАНИЗМА

ФОТО: TZIDO SUN/SHUTTERSTОСK.СОM

Константин Малофеев: Очередная часть нашей «Азбуки традиционных ценностей» посвящена гуманизму. Буква «Г».

Александр Дугин: В определении гуманизма надо учитывать ситуацию, в которой мы находимся в глобальном контексте. Потому что сегодня на Западе открыто осуществляется программа постгуманизма, постчеловечества. То есть то, что раньше считалось современным, продвинутым, прогрессивным, гуманистичным, сегодня подвергается деконструкции, расчленяется. То есть гуманизм – это то, что отброшено современным Западом. Бернар Анри-Леви ещё лет 30–40 назад говорил: «Ницше объявил о смерти Бога, а я объявляю о смерти человека». То есть человек для западной современной постмодернистской либеральной культуры умер.

Для них человек умер. Соответственно, нам самое время его спасать. Для этого недостаточно просто сделать шаг назад и защищать ценности или идеалы эпохи Просвещения, от которых Запад действительно отходит. Всё-таки это не наша традиционная русская духовно-нравственная ценность. И мы должны говорить, скорее, о русском гуманизме или о русском понимании человека. А здесь мы уже никуда от духовной традиции, от религиозной традиции понимания человека как образа и подобия Божьего не уйдём.

Интересно, что богословы говорят: образ человека – это то, в чём Адам, первый человек, похож на Бога, а подобие – в чём не похож. И вот сходство и несходство с Богом – это грань, это двойственность человека. Который, с одной стороны, поставлен здесь представителем Бога и обладает колоссальными возможностями, огромным могуществом. Но одновременно он, как всякая тварь, несравнимо умалён перед лицом Бога. И вот такого человека – сложного, парадоксального, многомерного, созданного и по образу и подобию Бога, и совсем не такого, как Бог, в каком-то смысле максимально отдалённого от Него – мы сегодня и защищаем этими традиционными ценностями.

Протоиерей Андрей Ткачёв: Нашим традиционным ценностям отвечает человеколюбие. А гуманизм как философская категория – это вообще воинственная теория позднего Средневековья против Бога. Когда в теоцентрическом мире, где Господь – Альфа и Омега, от Которого всё, к Нему всё, Бог вытесняется на периферию сознания, а человек помещается в центр, то этого человека, потом съест червяк. Это и есть гуманизм.

Значит, Освенцим, да и вообще любые концлагеря, ГУЛАГ, ядерная бомба – это логическое продолжение гуманизма. А то, что сказал Анри-Леви про смерть человека, – это уже последние аккорды гуманизма, дошедшего до последней стадии. Поэтому, с философской точки зрения, гуманизм вообще никак не отвечает нашему сердцу. И надо просто называть его человеколюбием. Ибо многие так и делают. Это – сострадание, это – жалость и милость, о которой тоже уже не раз было сказано.

Вообще, кто знаком с фильмом «Адвокат дьявола», помнят гениальную речь хвостато-рогатого главного героя в исполнении Аль Пачино. Сатана говорит: «Бог даёт человеку инстинкт, дарит этот экстраординарный подарок, а потом устанавливает противоположные правила игры. Смотри – но не смей трогать, трогай – но не пробуй на вкус, пробуй – но не смей глотать. А я фанатично влюблён в человека; я гуманист, быть может, последний на Земле».

Предлагаю всем посмотреть последние 10 минут этого фильма. Потому что там с высокой художественной точностью показана апология сатанизма, выросшего из гуманизма. Лукавый действительно гуманист. А мы – человеколюбцы. Он ненавидит человека, поэтому оделся в тогу гуманиста, чтобы вытеснить Господа Бога из нашего сознания. А мы должны поставить Господа в центр нашего сознания и быть человеколюбивыми. Это – гуманизм в православном прочтении.

К.М.: Есть два типа гуманизма. Первый – это СМИ-гуманизм, который мы видим на наших экранах, читаем в разных статьях: гуманитарная миссия, гуманитарная акция, гуманитарная катастрофа. А второй, конечно, это человеколюбие. Это – не про тех, кто пишет в СМИ. Они понятия не имеют про истинный гуманизм, как он начинался, пока человек не заместил в центре мироздания Бога. Истинный гуманизм остаётся, и он, безусловно, является нашей традиционной ценностью.

Согласен с Александром Гельевичем в том, что гуманизм теперь стал достоянием истории. Потому что его уже разобрали, он стал путём вниз и постепенно привёл ко всем безобразиям современного мира. Но сейчас мы находимся на таком дне, что гуманизм находится над нами. Точно так же, как, например, появилось искусство эпохи Просвещения, когда возник гуманизм.

КОНСТАНТИН МАЛОФЕЕВ. ФОТО: ЦАРЬГРАД

Тогда же появилось живопись, которую мы сейчас называем «искусством эпохи Ренессанса». Тогда это тоже было путём вниз – от иконы. Они опять начали изображать голые тела, вернувшись в этом к язычеству. И это всё из великого Небесного мира, который до этого художественно олицетворяла иконопись, превратилось в мир, полный портретов соседки-домохозяйки или каких-то друзей. Поэтому, конечно, тогда это был путь вниз. Но сейчас, в мире современного искусства, это путь на недостижимый верх. Также и гуманизм сейчас, из той точки, где мы находимся, является путём наверх.

Он, конечно, и близко не является нашей российской традиционной духовно-нравственной ценностью. Потому что не было в тысячелетней истории нашей православной страны никакого гуманизма. Он разве что немного рядом постоял во времена Императрицы Екатерины II, когда она для интереса с Вольтером переписывалась. Всё остальное время было понятно, что в центре нашего мироздания, нашей православной Империи и Царства стоит Господь Бог.

Но сейчас, среди других традиционных ценностей, этот гуманизм уже не выглядит оскорбительно. Он выглядит как человеколюбие. И в нём есть что-то такое старое, из того, о чём говорил Достоевский: «Русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим». Старые камни Европы. Мы уже не помним, с какой горы скатился этот камень, какое аббатство разобрали для того, чтобы он здесь валялся. Но он такой красивый.

Мне кажется, что этот гуманизм уже утратил свой яд. Потому что у них он уже превратился в постгуманизм и начал нести для европейцев и западников консервативно-традиционалистскую коннотацию.

А.Т.: То есть сегодня человека нужно защищать как идею и как факт. Ибо он, с точки зрения идеи, убит, как сказали самые главные идеологи постмодернизма. Он убит, его больше нет. А значит, его уничтожают и с точки зрения факта. Уничтожают постоянно, 24 часа в день, семь дней в неделю.

А.Д.: Искусственный интеллект, современные генно-инженерные технологии уничтожают человека в самом прямом смысле этого слова. Сегодня Запад совсем не гуманистичен. Там царит открытая антигуманистическая идеология.

А.Т.: С этой точки зрения, мы, понимая разницу в философских терминах, должны выступить как защитники традиционных ценностей внутри своей страны и в мире. И защитниками носителя этих ценностей – человека. Ибо он является объектом уничтожения, циничного и беспощадного.

К.М.: Это, кстати, сказано в духе президента Путина, который, помните, защищал классический либерализм? Он говорил, что настоящий либерализм – это готовность умереть за вашу и нашу свободу. Чтобы вы могли говорить то, с чем я не согласен. А сейчас либерализм тоталитарный, который заставляет: я тебя убью, если ты будешь говорить не то, что я хочу.

Так вот, в классическом Западе, который уже перестал быть христианским, но не так давно от христианства ушёл, ещё оставалась нравственность. И из точки сегодняшней адской реальности, из нынешнего глобального Содома этот Запад выглядит уже как нечто, что необходимо защищать. Как традиционную ценность.

А.Д.: Да. И в самой гуманистической традиции тоже можно выделить два направления. Одно – индивидуалистическое, так называемое либеральное, которое сводило человека к ядру, полностью свободному от всякой коллективной идентичности. Это – чистый гиперэгоизм, почти сатанинский эгоизм. И была персоналистская, личностная трактовка человека. Хоть и не христианская, но близкая к нему, именно гуманистическая, которая рассматривала человека как личность, в которой пересекаются отношения между миром, обществом, людьми, стратами.

Есть ещё и гипериндивидуалистический гуманизм, который напрямую привёл к постгуманизму. Так вот, когда западная традиция, в том числе философская, выбрала индивидуализм и либерализм, она собственный персоналистский гуманизм полностью перечеркнула и открыла путь к концу человека, к искусственному интеллекту, постхимерам, генной инженерии. К фактической ликвидации человека, которая провозглашается сегодня теоретиками футурологии. Сингулярность, цифровизация – всё это предполагает конец человека.

Западные футурологи, либералы уже совсем не гуманисты. Они – постгуманисты, которые говорят: человек должен умереть, так как умерли предшествующие виды. То есть человек прошёл свой путь от обезьяны до искусственного интеллекта. А теперь ему надо сдать дела, и, дай Бог, искусственный интеллект, получивший всю власть над миром, оставит нас тут в качестве зоопарка. Чисто по «гуманным» соображениям. То есть искусственный интеллект проявит определённый «гуманизм» и сохранит человечество в качестве этакой занятной особи в некоем живом музее.

И эти планы выстраивают не экстравагантные шизофреники или наркоманы. Это основная модель современной философии, объектно-ориентированной онтологии, критического реализма, постмодерна, постгуманизма. Всё это обсуждается на научных симпозиумах в Евросоюзе. Это – своеобразная «дорожная карта» их дальнейшего развития, в которой с человеком уже попрощались. И в этом отношении даже персоналистская западная современная традиция может быть для нас важной. Потому что это всё-таки не такой продвинутый путь в бездну.

А.Т.: То есть, по сути, здесь мы вполне бы могли заменить слово «гуманизм» на слово «милосердие». В том аспекте, где мы говорим о любви к человеку, о жалости и милости, которых требует это падшее любимое дитя Божье. Это – наша традиционная ценность. А когда мы говорим о гуманизме, нам, в силу иностранного происхождения самого этого слова, нужно погрузиться в какую-то смесь философских категорий и понять, что мы здесь защищаем.

А защищаем мы старого человека Европы, старую философскую культурную традицию, уже приговорённую к смерти у себя на родине. И мы ведём себя достойно по отношению к нуждающемуся, страждущему человеку. А потому для себя необходимо разделять милосердие и гуманизм.

К.М.: Сегодня мы говорили о гуманизме. Буква «Г».

ПРОГРАММЫ ЦАРЬГРАДА