«Рука в кармане работающих людей»: Что подорожает в 2021 году?

Овощной неликвид

Первым в информационное пространство с неожиданной идеей ворвался Картофельный союз России. Его руководство предложило ретейлерам ввести в торговый ассортимент картофель класса «эконом» – мелкие корнеплоды диаметром от 3,5 до 5,5 сантиметра. Такие клубни сейчас не проходят – вернее, не должны проходить – строгий «фейсконтроль» торговых сетей. В организации посчитали это дискриминацией и предложили продавать такой неликвид дешевле его родственников с модельными параметрами, дабы накормить самую необеспеченную часть населения.

За картофелеводами потянулся Национальный плодовоовощной союз. Там сверкнули инициативой сортировать и отдельно продавать крючкообразные огурцы. Независимый эксперт розничной торговли Вадим Корсунский рассказал о ценовом дисконте на продукты, которые ранее относили к категории неликвидных:

Реально увидеть цену неликвидных товаров ниже на 30%, а, может быть, даже 40%. Всё зависит от того, есть ли у производителя альтернатива по реализации этого товара. Если товар прежде выбрасывался, то он будет стоить на все 40% дешевле. Если товар реализовывался где-то ещё, например, шёл на корм сельскохозяйственному скоту, то тогда 30%.

Нет ничего плохого в том, чтобы на полках появились овощи, которые, что называется, «лицом не вышли», тем более что они и сейчас вполне себе просачиваются в магазины эконом-класса, где закупается 90% населения. Но всё же заметная доля такой продукции скармливается скоту, а то и просто утилизируется. Между тем в салате кривой огурец и ровный выглядят одинаково. Так зачем платить больше? Особенно бабушкам, пенсии которых на эталонные овощи хватает только в сезон.

Посредники в шоколаде

Но речь тут, скорее, стоит вести не столько о стандартах красоты овощей, сколько о стандартах наценки. На закате «развитого социализма» маржа торговых точек была ограничена 20%. Потом ушла статья о спекуляции, а вместо неё пришёл капитализм, «рыночек порешал», и надбавка выросла до 100, 200, а когда и 500%. Пожалуй, самый высокомаржинальный легальный товар – бутилированная вода. Стоимость литра качественной простой питьевой воды составляет не более двух рублей, а на полке магазина среднестатистическая литровая бутылка стоит от 30 рублей и выше. Такая же история с лимонадами. Так, может, государству – тому же Минпромторгу – стоит всё-таки несколько ограничить аппетиты коммерсантов-монополистов? Но, увы, когда такие предложения озвучиваются, в ответ тут же сообщают, что это не рыночная мера, и производители с посредниками уже вместе начинают через СМИ угрожать правительству подорожаниями и социальным напряжением. Сельскохозяйственный рынок в России, как и торговля, тоже поделён между несколькими крупными компаниями, и они тоже далеко не белые и пушистые, хотя, конечно, представляют для страны несравненно бо́льшую ценность, нежели цепочки перекупщиков.

Запретов недостаточно

Пока государство осмеливается вмешиваться в «рыночек» и вводить ограничения лишь на товары первой необходимости. Такие, как, например, сахар, подсолнечное масло или хлеб. В конце прошлой недели премьер Михаил Мишустин подписал распоряжение о выделении 4,7 млрд рублей для стабилизации цен на хлебобулочные изделия. Часть средств пойдёт на покрытие затрат по приобретению продовольственной пшеницы, часть – на выплату возмещений хлебопекарным предприятиям. Это помощь, правда. Но в пересчёте на число жителей России получается всего по 32 рубля на человека – спасёт ли это от подорожания?

Есть и другой способ контроля цен – просто директивная фиксация розничных цен и мораторий на их рост. По талмудам рыночной экономики так делать нельзя, но в реальной жизни иногда приходится. Но это, как правило, всего лишь отложенное подорожание, напоминает Вадим Корсунский:

Когда мы заставляем производителей продавать товар дешевле, либо теряется смысл реализации, либо накапливаются долги, которые они потом вынуждены как-то компенсировать позже. Было много случаев, когда цены регулировались, потом отпускались и выстреливали, потому что производителям приходилось компенсировать все недополученные прибыли.

Так может произойти с ценами на сахар. В декабре прошлого года кабмин установил предельную цену в рознице на уровне 45 рублей и ни копейкой больше. Производители погоревали-погоревали и подняли оптовую стоимость. Таким образом, издержки легли на плечи кондитеров – точнее, в любом случае, потребителей – только не сахара в чистом виде, а зефира, мармелада, тортов, пирожных и пастилы.

«Рука в кармане работающих«

Сладкой никак не назовёшь жизнь российских автомобилистов. Цена АИ-95 и так то и дело бьётся в потолок 50 рублей за литр, а тут новые ожидания по росту цен на топливо вслед за котировками на Петербургской товарно-сырьевой бирже. Биржевые цены на бензин в России поднялись до максимумов 2018 года. Нетипичные для января условия сложились на фоне увеличения экспортной альтернативы из-за сокращения экспортной пошлины и роста цен на нефть. Обычный потребитель, как правило, недоумевает: почему, когда нефть растёт, цены на бензин в России тоже растут, а когда цена на нефть падает, то цены на бензин отказываются падать? Президент Союза нефтегазопромышленников России Геннадий Шмаль объяснил: всё просто – в цене литра бензина нефти немного, львиная доля – налоги, размер которых меняется так, чтобы розничная цена оставалась более-менее стабильной. А она все равно растёт:

В стоимости нефтепродуктов – бензина или дизельного топлива цена нефти это только 10%, а всё остальное – это другие составляющие цены. В том числе примерно 60, а то и больше процентов составляют налоги. Поэтому у нас нет корреляции цен на внешнем рынке и цен на внутреннем рынке нефтепродуктов. Налоговая нагрузка в России слишком завышена. Черчиль ещё говорил: «Налогов хороших не бывает». И он прав, потому что любой налог – это всегда рука в кармане работающих людей.

Но взять и снизить налоговую нагрузку – не вариант. По крайней мере сразу и резко. Потому что продажей нефти кормится федеральный бюджет, из средств которого платятся пенсии и пособия, строятся дороги и детские сады. Чиновники с высоких трибун говорят нам о развитии несырьевого сектора экономики, но пока это более обещания, нежели реальные производственные прорывы. При зачем-то запланированной Центробанком инфляции в 4% ежегодный рост цен как минимум на эту величину совершенно неизбежен – дорожают бензин, сахар, картофель и огурцы любых калибров. В этой ситуации, возможно, имело бы смысл сосредоточиться не столько на рычагах и ограничениях относительно «обнаглевшего бизнеса», сколько на повышении доходов русских людей, многие из которых, к слову, на этих предприятиях зарплату и получают.