Лично меня в истории с принудительной украинизацией больше всего интересует не идеологическое, и даже не философское измерение вопроса, а бытовое, межличностное
Только что рядом с тобой государство приказало миллионам твоих соотечественников говорить в сфере обслуживания на украинском языке. В спальню полиэтничного общества пока не залезло, но ещё не вечер близ Диканьки. Тем, у кого по этому поводу возникают вопросы, видные представители гражданского общества рекомендуют убираться из страны, мол, пора бы уже понять, что здесь не человек, а нацiя понад усе.
Очевидно, что в социальном окружении добрых украинизаторов есть русскоязычные люди. Более того, такие люди есть среди самих украинизаторов. Эти манкурты ещё истовей в своём «патриотизме».
И вот, значит, рядом с тобой происходит дискриминация ближнего “в интересах нации». Дискриминация, которую ты называешь положительной, чтобы легче спалось. А если всё равно не спится, вспоминаешь о мучениях украинца в прошлом, чтобы оправдать то, как украинец устраивает мучения в настоящем. Те самые, которые никто и никогда не забывает.
Слов можно пригнать себе на помощь сколько угодно, и оправдать ими всё, что угодно – найти такую комбинацию букв и предложений, при которой душение ближнего становится вполне оправданным. В конце концов, нацiя понад усе. Но эти слова не интересны. Интересны люди и их отношения.
Вот рядом с тобой твой русскоязычный друг. Которому власти залезли в рот, и говорят ему как шевелить языком. Приказывают ему как шевелить языком. Закон есть закон. Нарушил? Накажем! А ты такой: “И что? Всё ок! Государство Украина. Язык государственный – украинский. В чём проблема?». И друг твой уже такой: «Так, звичайно». Тихонько, ладненько – тут поднажали, там поддушили. И помалкивают. Кино в фейсбуках обсуждают. Кафешка новая открылась. Скоро весна.+
Анатолий Ульянов, Лос-Анджелес, США
Нет Комментариев