Отправной точкой вооружённого сопротивления украинской хунте в Донбассе стала героическая оборона ополчением ДНР Славянска и всей Славянско-Краматорской агломерации, которая продолжалась с 12 апреля по 5 июля 2014 года

К сожалению, после двух с половиной месяцев активного противостояния ополченцы вынуждены были отступить из Славянска, Краматорска, Дружковки. Константиновки, Артёмовска и других населённых пунктов в северной и северо-западной части Донбасса. А вследствие заключённых Минских соглашений эта территория осталась под украинской оккупацией.

Спустя без малого семь лет с момента событий дискуссия об их роли в деле русской ирреденты на временно оккупированной русофобским политическим образованием Украина части Юга России продолжается. И она останется актуальной по крайней мере вплоть до отложенного, но исторически неизбежного воссоединения Донбасса и всей Новороссии с Большой Россией.

Сегодня собеседником News Front стал ополченец первой волны и участник героической обороны Славянска и Краматорска Сергей. Не секрет, что у многих защитников Донбасса на временно оккупированной украинскими вооружёнными формированиями территории остаются близкие родственники и знакомые, которым может грозить опасность со стороны спецслужб и национал-радикалов киевского режима. Поэтому, по просьбе нашего героя мы не будем называть его настоящие имя и позывной.

— Сергей, расскажите, что Вас побудило взять в руки оружие и вступить в ряды ополчения Донбасса?

— Взять в руки оружие побудило, прежде всего, несогласие с государственным переворотом, который произошёл в Киеве, несогласие с идеологией, которую проповедовали люди, захватившие власть. Ну и, конечно, желание не допустить захвата этими людьми власти в Донбассе, стремление защитить себя и свою семью. Кроме того, и я, и мои товарищи надеялись, что по примеру Крыма Донбасс всё же вернётся в состав России.

— Вы до войны занимались какой-либо политической деятельностью?

— Нет. Никакой политической деятельностью я не занимался. Конечно, политикой интересовался и следил за происходящим, но в политических движениях участия не принимал.

— Как Вы оказались в Славянске? Что представляли собой силы ополчения в этом городе на момент Вашего прибытия?

— Не совсем в Славянске. Я попал в Краматорск, который входил в подчинение Славянского гарнизона. Произошло это 13 июня 2014 года. Моя группа в составе пяти человек выезжала из Донецка. Все были местные, дончане. Надо сказать, что среди моих знакомых было достаточно большое количество желающих поехать в Славянск. По крайней мере, на словах. Но в момент отъезда из порядка полутора-двух десятков человек, которые сначала собирались, готовыми оказались только четверо. Буквально за полчаса до выезда случайно позвонил пятый человек, который в процессе телефонного разговора узнал, что мы уезжаем, быстро собрался и поехал с нами.

Что представляло собой на тот момент ополчение в целом? Были различные группы ополчения. И крупные, и мелкие. В Донецке на слуху тогда, прежде всего, были «Восток» и «Оплот». Но именно Славянское ополчение было на тот момент одним из самых организованных. По крайней мере, отряды, которые дислоцировались в Славянске, Краматорске и Дружковке подчинялись централизованному управлению и находились под командованием Игоря Стрелкова.

— Какие боевые задачи выполняли?

— Задачи ставились самые различные. Мы участвовали в патрулировании Краматорска, неоднократно выезжали на разведку, в том числе в сторону Карачуна, проводили проверки по различным адресам, когда местные жители сообщали о подозрительных людях. Как ни странно – учились. Учились обращаться с оружием, стрелять, тактике, медицине, работать в группе. Всё это проходило непосредственно в ходе выполнения боевой задачи. Но, наверное, самое основное, чем занималась наша группа – это сопровождение колонн в осаждённый Славянск.

— Какие первые впечатления остались от прифронтовых Краматорска и Славянска, когда прибыли туда?

— Первые впечатления от Краматорска и Славянска были совершенно разные. Сначала прибыли в Краматорск. Когда остановились на въезде в Краматорск, то первое, что увидели – это бетонные плиты, блокпост, на котором стоят ополченцы. Они узнали наших сопровождающих, помахали нам руками – поняли, что прибыло пополнение. Затем мы проехали через весь город. На дороге тогда я не заметил никаких следов войны. Но что запомнилось в Краматорске, это игровые автоматы, выставленные в качестве баррикад, мимо которых мы проехали. Людей на улице было очень мало, город был наполовину безлюдный. И канонада была слышна. Это было непривычно тогда. Такие были мои первые впечатления от Краматорска.

Первые впечатления от Славянска совершенно другие. Наша колонна входила в город ранним утром через Черевковку. Если вы играли в компьютерную игру «Сталкер», то ощущение было такое, словно попал прямо в игру. То есть, настоящий постапокалипсис. Висящие оборванные провода, разбитый артиллерией храм, дома с выбитыми окнами и посечёнными осколками стенами. Всё это на фоне серого рассвета, находящегося рядом блокпоста и какой-то напряжённости во всём.

— То есть, по сравнению с Краматорском в Славянске присутствовала атмосфера боевых действий?

— Не совсем так. Война присутствовала и там, и там, но везде по-разному. Я говорю о своём первом впечатлении. То есть о том, что увидел, когда только заехали в город. Дело в том, что Краматорск уже тогда тоже обстреливался украинской артиллерией. Можно найти в интернете фотографии сгоревших троллейбусов и маршруток. Краматорску, может быть, и не так сильно досталось, как Славянску, но точно также на город летели снаряды, и точно также гибли люди. Та же самая война была. При том, что в Донецке на тот момент практически ничего этого не было. Если, конечно, не считать трагедию в аэропорту 26 мая 2014 года. Но после той трагедии определённое время в Донецке было затишье. Люди, которым я звонил, недоверчиво относились к моим словам, когда я говорил об обстрелах Славянска и Краматорска. Никто не хотел верить, что действительно началась война. А вот Славянск и Краматорск ежедневно подвергались обстрелам.

— Это был Ваш первый боевой опыт? Страшно было?

— Да, это был мой первый боевой опыт. Наверное, страшно, потому что совсем не боятся, наверное, только больные люди. Боятся все, но куда деваться? Прячешь свой страх и идёшь вместе со всеми. И делаешь то, что нужно.

— Как складывались отношения с гражданским населением?

— Вы знаете, в то время, на мой взгляд, был очень большой гражданский подъём, люди верили нам. И это, безусловно, сильно нас мотивировало. Конечно, нельзя сказать, что все сто процентов населения поддерживали ополчение. Были и те, кто нас откровенно ненавидел, были люди, которые пытались провоцировать, были те, кто работал на ВСУ, были те, кому было откровенно пофиг. Всё это имело место. Но их было меньшинство, и они себя старались не проявлять. А вот что чувствовалось особо, это то, что основная масса населения действительно старалась помогать. Нам местные жители – и предприниматели, и просто гражданские лица несли соленья, привозили продукты, присылали гуманитарную помощь. Да и просто – совершенно незнакомые люди приветствовали ополченцев на улицах. То есть, люди видели в нас своих защитников. Я ещё раз повторю, далеко не все, конечно. Но большая часть – безусловно.

— Какой эпизод больше всего врезался в память из тех событий?

— Наверное, когда оставляли город. Получилось так, что мы покидали Краматорск днём 5 июля 2014 года. Выезжаем на машине, а мимо проходят гражданские. Они улыбаются, машут нам руками, а мы не можем им даже сказать, что уходим… До сих пор сидит занозой в душе, что мы этих людей вынуждены были бросить и даже не имели права сказать им о том, что мы оставляем город.

— В какой момент Вам стало известно о том, что Краматорск придётся оставить?

— Утром 5 июля, когда поступил приказ собираться. В ночь с 4-го на 5-е вышел Славянский гарнизон. Я издалека слышал, как они выходили – было очень серьёзное боестолкновение. А утром и нам дали приказ… Никто до последнего момента не знал, что придётся оставить город. Все считали, что драться будем до последнего. Все настроены были именно на это. Но приказы не обсуждаются.

— Какие эмоции испытывали, когда узнали, что предстоит оставить Краматорск?

— Было подавленное состояние… Ну а что было делать? Сейчас я понимаю, что ситуация складывалась такая, что полное окружение Славянска, его падение, а затем и падение Краматорска были лишь вопросом времени. Тогда я был рядовым бойцом, но исходя из виденного мной, именно такое развитие событий сейчас представляю наиболее вероятным.

— Какие-либо эксцессы и боестолкновения в момент выхода ополчения из Краматорска имели место?

— Эксцессы были. Дело в том, что вместе с ополчением город стали покидать местные жители. Среди них были, и, мягко говоря, неадекватные люди, в том числе в нетрезвом состоянии. Так на выходе из города произошла авария, мы потеряли одну машину, в которую сзади врезался автомобиль с пьяными пассажирами в салоне. Люди чудом отделались только сотрясениями. Также, на одном из участков мы останавливались и контролировали перекрёсток дорог, обеспечивая выход остальных наших групп ополчения. Во время этого меня аналогичным образом чуть не сбила машина с двумя пьяными местными жителями. Еле успел отпрыгнуть в сторону. Это им зачем-то понадобилось остановиться возле нас. А тормозили – так как получалось. Хорошо, что скорость была небольшой. Что же касается боестолкновений в ходе выхода, то мне, по крайней мере, в них участвовать не пришлось, да и не помню, имели ли место быть.

— Паника имела место?

— Нет, среди нас паники не было. Была озлобленность на ситуацию. Собирались обороняться, а пришлось уходить. Люди были готовы сражаться до конца. Некоторые вообще ослушались приказа и отказались покидать город, хоть и прекрасно понимали, что у них шансов не было вообще. Как понимаю, судьба их сложилась по-разному. Кому-то потом удалось уйти в сторону границы, кто-то мог и не успеть… Я не знаю, правильно ли они поступили или нет, но просто есть такой факт.

Среди мирного населения, возможно панические настроения и начались, когда стало понятно, что ополчение покидает город – вся дорога из Краматорска на Константиновку была забита гражданским транспортом. Люди уезжали из города.

 — Куда вообще выходили из Краматорска? Непосредственно на Донецк или были какие-то промежуточные точки базирования?

— Мы выходили непосредственно на Донецк – через Константиновку. Говорят, что были наши группы, которые выходили на Горловку. Потом они позже присоединились к нам в Донецке. Но, не могу утверждать точно.

— Как вы считаете, насколько целесообразным было решение Стрелкова об оставлении всей Славянско-Краматорской агломерации и отступлении аж до Донецка? Была ли у ополчения возможность закрепиться на каком-либо промежуточном рубеже, например, в районе Дружковки или Константиновки?

— Сложно судить. Я не военный и могу ошибаться. Но по тем ресурсам, по тому количеству вооружения, которое у нас было, я думаю, что вряд ли. Для примера скажу, что весь мой боекомплект тогда составлял 90 патронов, то есть три магазина – один в автомате, два в разгрузке. И это тогда считалось весьма неплохо! Гранат не было совсем. На группу была пара «мух» и всё. Чем противостоять врагу – большой вопрос.

— В некоторых публикациях как с украинской, так и с нашей стороны утверждается, что якобы имели место некие договорённости между Стрелковым и представителями Украины о сдаче Славянска, Краматорска и беспрепятственном выходе ополчения. Как Вы считаете, подобные заявления имеют под собой какие-либо основания?

— Я очень сильно сомневаюсь. Конечно, я лично не настолько близко знаю Стрелкова, чтобы твёрдо утверждать о том, что он может или нет. Но, достаточно давно наблюдая за ним со стороны, я понимаю, что это человек достаточно принципиальный и идейный. И не похоже, чтобы подобные люди шли на подобные договорняки. Опять же, что называть беспрепятственным выходом? Во время выхода из Славянска мы понесли потери. Погибла та же бронегруппа. Обстреливалась колонна славянского гарнизона во время выхода. Я всю ночь слушал, как шло боестолкновение. Это слышал весь Краматорск. Шёл достаточно жёсткий бой. Поэтому говорить, что беспрепятственно нас выпустили…

А насчёт того, как вышли дальше из Краматорска. Моя группа выходила в районе полудня, в числе последних. Утром мы быстро собрались. Командир сориентировал на выход в районе 14 часов. Все уже выехали, а мы ещё несколько часов слонялись по пустому расположению. Команда на эвакуацию поступила даже гораздо раньше назначенного срока – видимо, ситуация изменилась. Мы погрузились на машины и выехали. Сначала в центр города. Там во дворах, в районе исполкома, постояли минут пятнадцать – видимо ждали команды. Там я успел сделать несколько фото – во дворе жилого дома после обстрела. Затем мы поехали на выезд из города. Колонны ополчения выходили по-разному. Где-то в колонне была военная техника, а многие выезжали на своих личных гражданских машинах. Кто в составе колонны, а кто – индивидуально, в одиночку.

Боец Славянского гарнизона: Мы до последнего не знали, что придётся оставить город и готовы были драться до конца
Результат обстрелов Краматорска украинскими карателями, 3 июля 2014 г., фото предоставлено бойцом Славянского гарнизона Сергеем
Центр Краматорска после обстрелов украинскими карателями, фотографии сделаны бойцом Славянского гарнизона Сергеем в третьем часу дня 5 июля 2014 г. за четверть часа до выхода из Краматорска
Центр Краматорска после обстрелов украинскими карателями, фотографии сделаны бойцом Славянского гарнизона Сергеем в третьем часу дня 5 июля 2014 г. за четверть часа до выхода из Краматорска

Боец Славянского гарнизона: Мы до последнего не знали, что придётся оставить город и готовы были драться до конца

Боец Славянского гарнизона: Мы до последнего не знали, что придётся оставить город и готовы были драться до конца

Боец Славянского гарнизона: Мы до последнего не знали, что придётся оставить город и готовы были драться до конца

Опять же, о беспрепятственном выходе. Что из себя представляла дорога в тот день? По ней двигалась масса гражданского транспорта вперемешку с отдельными единицами техники ополчения. Очень часто шли одна-две ополченские машины и вокруг десяток гражданских. Решиться бомбить такую трассу мог бы, наверное, только совсем «отмороженный» человек. Впрочем, я не сомневаюсь, что такие в ВСУ нашлись бы – это показали события 2 июня 2014 года в Луганске. А с другой стороны, украинские лётчики прекрасно знали, что их могли и сбить. Поэтому самолёты где-то далеко пролетали, но, по крайней мере, мне о попытках атак на наши колонны ничего не известно.

Другими словами, о договорённостях между Стрелковым и ВСУ я не берусь судить, не имея конкретных фактов, но в данном случае, я не сторонник этой теории. И честно говоря, мне смешно, когда об этом авторитетно рассуждают люди, которые там тогда не были и не видели всей картины происходящего.

— Какое значение имела оборона Славянска, Краматорска и всей этой агломерации для Донбасса?

— Во-первых, оборона Славянска, как минимум, позволила провести референдум 11 мая. То есть, дала высказать народу своё мнение. Я просто наблюдал этот референдум своими глазами. Более честных выборов и более свободного волеизъявления ни до, ни после я не видел. При том, что это была полностью народная инициатива. Или, скажем так, конечно были организаторы, но, зачастую это были энтузиасты, активисты, как сейчас говорят. А народ приходил на участки по собственному желанию. На участках выстраивались длинные очереди. Многочисленные фотографии в интернете запечатлели всё это.

Во-вторых, ополчение, которое находилось в других городах, получило время для того, чтобы немного укрепиться. Честно говоря, на мой взгляд, это время в основном было потрачено впустую. Что бы не говорили, но когда мы зашли в Донецк, то город фактически не был готов к обороне. В районе Ясиноватского поста ГАИ мы увидели блокпост. Ну как блокпост? Баррикада из хлама и автомобильных покрышек, которая даже толком не перекрывала дорогу. Чуть дальше, в сторону города прямо на открытом месте стоял одинокий БРДМ с воткнутой возле него увядшей веткой – наверное, для маскировки. Ни окопов, ни укреплений, ни людей в каком-то достаточном количестве – ничего. Дальше мы проехали по объездной вокруг города, почти до Будённовки, то есть с северного направления на южное, и не встретили ни одного блокпоста.  И только в районе Буденовки трасса была перегорожена бетонными плитами, и пять ополченцев рыли окоп неподалёку. Это о готовности Донецка в тот момент к обороне. Более того, мои родственники и знакомые, которые находились весь июнь в Донецке, неоднократно мне рассказывали, что в районе той же Горностаевской (а это выезд из Донецка на Макеевку), в районе магазина «Ашан» – всё это восточное направление – они неоднократно видели украинских военнослужащих.

— Украинских военнослужащих в Донецке?

— Да, в июне месяце. Причём даже с бронетехникой. Мне звонили в Краматорск, рассказывали. Был случай, когда в районе Горностаевской из проезжающего троллейбуса люди наблюдали такую картину: в посадке с одной стороны дороги находились несколько ополченцев, которые просто наблюдали и не знали, что им делать. А с противоположной стороны, неподалёку от перекрёстка, стояла или БМП, или БТР (это со слов моих знакомых, которые как раз проезжали мимо) и с десяток украинских солдат. Повторюсь – это был июнь месяц.

Это я о готовности Донецка к обороне. Как я понимаю, вместо того, чтобы здесь организовывать оборону, хотя бы по примеру Славянска, то есть какие-то блокпосты, укрепления, окопы, люди занимались чем-то другим. Наверное, что-то охраняли, делили какие-то кресла. Такое моё мнение.

— Захар Прилепин в своей книге «Всё, что должно разрешиться…» со ссылкой на Александра Захарченко писал, что якобы на 7 июля была назначена операция по деблокаде Славянска. На Ваш взгляд, насколько достоверна эта информация? Была ли возможна деблокада славянского гарнизона?

— Я не верю в это. Объясню почему: Захар Прилепин, в принципе, неплохой писатель. Я читал кое-что из его книг – интересно. Но он же нередко озвучивает и такие вещи, которые, на мой взгляд, не выдерживают ни малейшей критики. Это, во-первых.

Во-вторых, где гарантия, что через пару дней деблокировали бы Славянск? За это время укропы могли перекрыть единственную просёлочную дорогу, по которой шло снабжение славянского гарнизона. Если бы её перекрыли, то пришлось бы пробиваться из окружения лобовым ударом посреди открытого поля. И потери при выходе были бы значительно более высокие.

В-третьих, чтобы деблокировать город, надо, чтобы было чем и кем деблокировать. Были эти ресурсы у ополчения? У того же Захарченко? Как показали последующие события, деблокировать было нечем и некому, вне зависимости от того, собирался кто-то это делать или нет. И, даже, если бы попытались – не факт, что смогли бы.

Кроме того, понимаете, история не имеет сослагательного наклонения. Произошло так, и слава Богу, что так. Потому что всё могло быть гораздо хуже. Да, мне очень жалко, что мы оставили Славянск и Краматорск. Да, нам хотелось по-другому. Но с другой стороны, выйдя из окружения, славянский гарнизон сделал, наверное, гораздо больше, чем смог бы сделать, сидя в окружённом городе. Опять же, это лично моё мнение.

— Пару лет назад вышла книга Александра Жучковского «85 дней Славянска». Знакомы Вы с ней и как оцениваете с позиций непосредственного участника событий?

— Я знаком и с книгой, и с Жучковским. Он даже подарил мне эту книгу, и я ему очень благодарен за это. Скажем так, в той части, которая касалась тех событий, в которых я непосредственно принимал участие, я нашёл несколько мелких неточностей. Но они не критичные и, скорее всего, связаны с тем, что информацию автору давали определённые люди, которые либо о чём-то умолчали, либо чуть-чуть исказили. Но, повторюсь, – незначительно. Тут претензии не к автору, тем более в аннотации он писал, что готов корректировать в последующих изданиях. По содержанию книги считаю, что на сегодняшний день это, наверное, самая полноценная и проработанная книга по обороне Славянска. В целом это хороший добросовестный труд.

— В отдельных публикациях Стрелкова обвиняют в подготовке сдачи Донецка. Насколько эти обвинения и упреки справедливы? Есть ли в них какая-то доля правды?

— Прежде, чем отвечать на вопрос, касающийся Стрелкова, сразу скажу о своём отношении к нему, чтобы избежать лишних вопросов и каких-либо домыслов. Я не знаком с Ивановичем лично. Я всё это время наблюдал за ним только со стороны и к его приближённым, последователям и т.д. не отношусь – я совершенно посторонний для него человек. Пересекались мы с ним всего три-четыре раза, при этом даже не получилось обмолвиться словом или познакомиться, хотя мне хотелось. Он был командующим, я был рядовым бойцом. Я далеко не всегда согласен с заявлениями Стрелкова, которые он делает в ходе своей политической деятельности сейчас. Но это моё право. Его право – также иметь свою точку зрения. При всём этом, я считаю Стрелкова человеком идейным, принципиальным и последовательным в своих словах и действиях. И, безусловно, кто бы и что не говорил, но Игорь Иванович – патриот русского народа. Кроме того, я уважаю его, как своего бывшего командира, благодаря которому, в том числе, до сих пор живы и мои товарищи, и я.

Теперь к вопросу. После выхода из Славянска Стрелкову пришлось оборонять не только Донецк. Прежде всего, нужно было защитить подходы к границе с Российской Федерацией. На момент нашего выхода из Славянска доступ к границе был практически перерезан. Сил у ополчения на всё, насколько я понимаю, не хватало. Был как раз тот момент, что, если бы Стрелков хотел что-то бросить и убежать, он бы мог сделать это запросто. Однако вместо этого ополчение под его командованием начало штурмовать Степановку и Мариновку, пробивать коридор на границу. В тот период моё подразделение постоянно колесило по разным направлениям, начиная от Степановки, Мариновки и Дмитровки, и вплоть до Енакиево. Я ещё удивлялся, почему мы не сидим постоянно на каком-то одном укреплённом участке. Сейчас понимаю, почему это происходило. Просто у ополчения физически не хватало сил построить сплошную линию обороны. Фактически, подразделение в котором я находился, было мобильным резервом, который в нужный момент бросали навстречу выдвигающимся группам ВСУ. На самом деле, как я понимаю сейчас, тогда была просто критическая ситуация.

Если же говорить о том, хотел или не хотел Стрелков сдать Донецк… Во-первых, точно это знает только он. Всё остальное – от лукавого. Во-вторых, честно говоря, очень неприятна вся эта возня, которая происходит сейчас вокруг Стрелкова, да и вообще – в среде участников ополчения. Всё это постоянное поливание друг друга грязью по поводу и без играет только на руку нашим врагам. Радуются, прежде всего, те, против кого мы воюем. Поэтому, я не склонен в чём-либо обвинять Стрелкова или какого-то другого командира. Любому, кто предъявляет претензии к Стрелкову или другому командиру ополчения, я предложил бы поставить себя на место того человека, кому адресованы эти претензии. Смогли бы вы лучше или хотя бы так? Я лично на месте Стрелкова не хотел бы оказаться. Потому что, прежде всего, это очень большая ответственность перед людьми.+

Беседовал Дмитрий Павленко, специально для News Front