Один из известных в США экспертов Кристофер Лейн, ведущий профессор кафедры международных отношений и Школы им. Роберта Гейтса по национальной безопасности Техасского университета уверен, что мир движется снова к мировой войне.

Похоже, что снова надвигается время крупных военных столкновений великих держав. И профессор в своей статье в журнала Foreign Affairs указывает на высокий уровень напряженности — прежде всего, между США и КНР — где любая из болевых точек в них может вызвать конфликт. Обе эти страны следует курсом неизбежного столкновения, подогреваемые процессами перехода в них власти и ожесточенной конкуренцией за международный статус и престиж. И если такой генеральный курс их развития не изменится в обозримом будущем, то в ближайшие десятилетия конфликт между ними нет только возможен, но и вполне вероятен.

Пока Америки отказываются верить в то, что между этими двумя странами возможна война. Этот оптимизм основывается прежде всего на нескольких известных теориях поведения государств. Первая заключается в том, что высокий уровень экономической взаимозависимости между ними снижает риск возникновения серьезного вооруженного конфликта. Однако в истории имеется немало примеров, которые противоречат этой гипотезе. Страны Европы никогда не были более зависимы друг от друга — и в экономическом, и в культурном отношении — чем перед началом Первой мировой войны. А экономики главных противостоявших тогда друг другу противников — Англии и Германии — были теснейшим образом связаны. И даже если считать, что экономическая взаимозависимость между Китаем и США теоретически снижает риск войны между ними, нельзя при этом не замечать того, что китайско-американские экономические связи в последние годы начинают существенно ослабевать, а каждая из упомянутых сторон начинает «отвязывать» свою экономику от экономики партнера.

Скептицизм по поводу возникновения полномасштабной войны между супердержавами зиждется еще и на вере в силу ядерного сдерживания. Конечно, осознание риска полного взаимного уничтожения в ядерной войне сыграло огромную роль в том, чтобы не допустить перерастания войны «холодной» в «горячую». Однако за последние десятилетия новые технологические достижения понизили уровень эффективности такого сдерживания. Комбинация миниатюрных атомных боеголовок малой мощности с гораздо более точными системами их доставки сделала возможным то, что раньше представлялось немыслимым: так называемую «ограниченную» атомную войну, результатом которой не станет апокалиптическое разрушение планеты.

И наконец, некоторые известные ученые утверждали, что так называемый «либеральный» международный порядок способен сохранить мир на Земле. По их мнению, лидерство США в мире, осуществляемое через такие международные институты. как ООН, ВТО или МВФ, а также повсеместное распространение на планете принципов мирного сосуществования в настоящее время обеспечивают предсказуемость и «нормальность» поведения большинства стран. Отдельные такие ученые, как, например, политолог Джон Икенберри, оптимистично полагают, что такой международный порядок сможет просуществовать еще много десятков лет, несмотря на рост международного влияния Китая и эвентуальное прекращение доминирования США в мире. Однако это предположение представляется весьма сомнительным.

Международный порядок меняется не только под воздействием динамики международных процессов, но и в результате политических изменений в тех странах, которые когда-то традиционно поддерживали его. Например, подъем популизма и «нелиберальной демократии» в США и Европе является серьезным ударом по действующему государственному устройству и элитам, которые его обеспечивают и в нем процветают. По мере того, как в некоторых странах сохранение социального устройства сталкивается с проблемами и баланс сил смещается в сторону других государств, существующий миропорядок со все меньшей эффективностью будет сдерживать возможное возникновение конфликтов. Быстро растущие государства могут вообще находить для себя в этом миропорядке новые «ниши», что будет приводить к его полному изменению и вероятности возникновения войн.

Автор статьи задается вопросом, почему в 1914 году Германия и Англия начали войну друг с другом? И ссылается на историка Маргарет Макмиллан, ответ которой состоит в том, что «военный конфликт, как правило, это столкновение доминирующего государства, которое ощущает потерю своего могущества, и быстро растущим соперником». По ее мнению, самоутвердившаяся доминирующая мировая держава обычно ведет себя высокомерно, читая другим лекции о том, как следует вести себя в международных делах. Очень часто она совершенно нечувствительна к тревогам и заботам менее значительных государств. Такие державы, какой Британия была тогда, и какой США является сегодня, неизбежно противятся любым намекам на свою смертность, а растущие державы горят нетерпением урвать для себя свою долю добычи, будь то колонии, ресурсы, место в мировой торговле или влияние в мире».

Параллели между британско-германским антагонизмом перед войной 1914 года и нынешним американо-китайским противостоянием могут показаться поразительными, хотя и требуют известной осторожности. Действительно, нынешнее положение США очень похоже на положение Соединенного Королевства в предвоенные годы: это положение действующего гегемона, чья относительная мощь находится на траектории снижения. Вашингтон сейчас, как и Лондон когда-то, глубоко недоволен подъемом своего противника, причины которого он приписывает нечестной торговой и экономической политике, и рассматривает своего соперника как недостойного мирового игрока, ценности которого несовместимы с либерализмом. Во своей стороны, быстро растущий Китай, как и Германия накануне Первой мировой войны, хочет признания себя равным на международной арене и хочет доминирования в своем регионе. Неспособность Великобритании мирно приспособиться к реалиям германского роста способствовала возникновению Первой мировой войны. От того, последуют ли США тому британскому прецеденту или нет, будет зависеть, закончится или нет нынешнее американо-китайское соперничество войной.

Нынешний подъем Китая во многом определяется его стремлением отомстить за тот период унижения и восстановить исторический статус страны как доминирующей силы в Восточной Азии. Реформы и «политика открытости» Дэн Сяопина стали первым шагом на этом пути. Для того, чтобы подстегнуть свое экономическое развитие и модернизацию, Китай пошел на интегрирование в мировой порядок, где ведущую роль играли США. Как сказал сам Дэн в 1992 году: «Те, кто оказываются отсталыми, терпят поражение». Долговременная цель Пекина состояла не только в том, чтобы стать богаче. Китай хотел стать богатым настолько, чтобы обрести военные и технологические возможности, достаточные для того, чтобы вырвать региональное доминирование в Восточной Азии из рук США. Китай присоединился к американскому миропорядку не для того, чтобы помочь его сохранению, а для того, чтобы бросить ему вызов изнутри.

Эта стратегия сработала. Китай быстро сравнивается с Америкой по всем основным показателям. В 2014 году МВФ объявил, что по покупательской паритетной способности Китай обогнал США — самую большую экономику мира. По рыночному валютному курсу китайский ВВП составляет сейчас около 70% американского. С учетом того, как быстро Китай восстанавливается экономически после пандемии коронавируса, к концу этого десятилетия он, скорее всего, обойдет США в качестве первой экономики мира. В военном отношении ситуация схожая. Исследование «мозгового центра» RAND Corporation «Счет в американо-китайском соревновании» еще в 2015 году указывало на то, что разрыв в военной мощи США и Китая в Восточной Азии быстро сокращается. Американский военно-морской флот и военные базы в этой части света находятся под растущей угрозой со стороны Китая. В исследовании с удивлением указывается на то, что «для многих составителей этого доклада поразительной оказалась скорость, с которой происходят эти изменения в военной ситуации в Азии».

Американские политики все больше рассматривают соперничество между США и Китаем не столько как традиционную конкуренцию двух супердержав, но как борьбу демократии с коммунизмом. В июле нынешнего года госсекретарь США Майк Помпео произнес речь, главная цель которой состояла в переводе американо-китайской враждебности в идеологическую плоскость. «Мы должны помнить, что режим коммунистической партии Китая — это марксистско-ленинский режим», — сказал он.

Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин свято верит в банкротство тоталитарной идеологии Запада… И при этом вынашивает в сердце десятилетиями укоренявшееся в Китае стремление к мировой гегемонии китайского коммунизма. Америка больше не может игнорировать принципиальные политические и идеологические противоречия между нашими странами, как этого никогда не игнорировал и Пекин.

Эта американская риторика подводит основание под более острую фазу противостояния с Китаем, заимствуя когда-то придуманное изображение Советского Союза как «империи зла», лишая китайское руководство в глазах американцев легитимности и в конечном счете рисуя Китай в качестве «недостойного игрока» на мировой арене.

И рассматривать Китай сквозь идеологическую призму начинают не только такие «ястребы», как Помпео. Многие представители политического истеблишмента в Вашингтоне начинают верить в то, что угрозу для Америки представляет не столько растущая военная и экономическая мощь Китая, сколько тот вызов, который бросает Пекин американской модели политического и экономического развития. Как писали Курт Кэмпбелл и Джейк Салливан на страницах этого журнала в 2019 году, «Китай в конечном счете может представить собой более острый идеологический вызов, чем Советский Союз, а его превращение в супердержаву усилит автократические тенденции в мире».

Этот идеологический дискурс в американской политике на китайском направлении вряд ли можно считать разумным. Он создает в Вашингтоне лихорадочное настроение и повышает вероятность войны. Соединенным Штатам можно посоветовать вообще убрать идеологическую составляющую из отношений с Китаем и относиться к ним как к традиционному соперничеству двух супердержав, в которых дипломатия сдерживает излишнюю остроту противостояния через компромиссы, примирения и поиски общей почвы. Если ваш противник — зло, то компромисс с ним невозможен, а переговоры превращаются в попустительство пороку.

Эксперт считает, что сегодня американо-китайские отношения находятся в состоянии свободного падения. Экономические связи стопорятся из-за торговой войны, развязанной администрацией Трампа, а политика США в области технологий направлена на то, чтобы «выбить» высокотехнологичные китайские компании типа «Хуавэй» с американского рынка. В двусторонних отношениях накопилось много болевых точек, каждая из которых может вызвать в обозримом будущем войну. Опасное развитие принимают события на Корейском полуострове, растет напряженность в связи с военными маневрами обеих стран в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе. Вашингтон бросает вызов давно признанному статус-кво вокруг Тайваня, сдвигаясь в сторону признания его независимости и открыто заявляя о своих военных обязательствах по его защите. США жестко реагируют на ущемление в Китае уйгурского населения и введения нового жесткого закона безопасности в Гонконге. В обоих этих случаях подавляющее большинство американских политиков и конгрессменов из обеих партий осудили Китай, а администрация Трампа ввела против него санкции.

Тем не менее, даже несмотря на эту американскую атаку, Китай, скорее всего, не оставит своих усилий по превращению в доминирующую силу в Восточной Азии. Пекин также продолжит оказывать давление на Вашингтон, заставляя его уважать Китай как равной по статусу великой державы.

Для того, чтобы избежать войны с Китаем, США, видимо, следовало бы скорректировать свои гарантии Тайваню и признать китайскую политику в отношении острова. Вашингтон также должен был бы признать реальность того, что исповедуемые им либеральные ценности не универсальны, и прекратить вмешиваться во внутренние дела Китая, осуждая его политику в Гонконге и Синьцзяне и прозрачно призывая к смене режима в стране.

Шансов на то, что США предпримут такие шаги, нет почти никаких. Если Америка пойдет на это, то тем самым она признает конец своего доминирования. И это делает вероятность «горячей войны» между США и КНР еще более высокой. В отличие от ситуации прошлой «холодной войны», когда США и Советский Союз в целом соглашались с границами своих соответствующих зон влияния, сегодня Вашингтон и Пекин имеют резко отличающиеся взгляды на то, кто будет играть главную роль в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также вокруг Тайваня. Американское общественное мнение вряд ли способно сыграть роль сдерживающей силы в этом «марше войны».

Вообще исторически американский внешнеполитический истеблишмент не больно-то прислушивается к «голосу народа». Американские избиратели слабо разбираются во всех этих военных обязательствах США и связанных с ними делах. В случае китайского нападения на Тайвань, скорее всего, нескольких публичных мероприятий «вокруг американского флага» будет достаточно, чтобы нейтрализовать противников войны. Американские лидеры грозно осудят Пекин как жестокую, агрессивную и экспансионистскую коммунистическую диктатуру, стремящуюся подавить свободолюбивый народ демократического государства. Американцам скажут, что война была необходима для защиты американских универсальных ценностей. Конечно, как это было и в случаях с Первой мировой, вьетнамской и иракской войнами, в случае неудач появится общественное разочарование и даже негодование. Но будет уже слишком поздно.

Вопрос о том, смогут ли США мирно уступить свое доминирование в Восточной Азии и признать Китай как равную себе великую державу, остается открытым. Если Вашингтон этого не сделает, он окажется на тропе такой войны, по сравнению с которой побледнеют военные катастрофы во Вьетнаме, Афганистане и Ираке.

Иннокентий Вишневский